Александра - Олег Ростов

— Я знаю. Дядюшка Макс, как мы его с сестрой называли. — Фрязин уставился на меня во все глаза. Я только усмехнулась. — Говорят, что этот Георг самый результативный у него капитан. Так ли это?

— Я точно не знаю. Но судя по тому, что он творил в Италии и на юге Франции, когда разгромил несколько больших отрядов французского короля, скорее всего да, результативный. Странное определение, но его смысл я понял, результативный!

— Поэтому, сейчас все шрапнельные снаряды, что изготовлены, на юг не отправлять. И порох, уже заряды картузные.

— Значит, принцесса, ты идёшь туда, на границу с Ливонией?

— Хочу туда идти. Но Государь пока не дал разрешения.

— Если пойдёшь, то я хотел бы с тобой пойти.

— Со мной? Почему, Пётр?

— Трубки в шрапнельных снарядах новые. Мы, конечно опробовали их. Они хорошо работают, лучше прежних, но всё же. Мне на месте виднее будет.

— Хорошо. А Государь тебя отпустит? Ведь ты один из ведущих мастеров пушкарского дела.

— Я смогу его убедить.

Пять моих «единорогов» находились на территории кадетского корпуса. Их использовали на учениях. Кадеты отрабатывали на полигоне технику быстрой перезарядки, наведения и стрельбы. Что характерно, на полигон за городской чертой, они бегали строем. Заодно, им это была и физическая нагрузка.

Когда вернулась домой, меня там ждали гости. Джованно с каким-то молодым итальянцем. Как только карета заехала на боярское подворье и мне открыли дверь, увидела своего знакомца. Он церемониально склонился.

— Джованно! — Я искренне обрадовалась ему. Даже не смотря на то, что он был представителем папы и, как минимум на 200 процентов, его шпионом.

— Ваше Высочество. Я рад видеть Вас в добром здравии. До меня дошла новость о том, что Вы благополучно разрешились от бремени, произведя на свет божий наследника своему супругу⁈

— Всё верно, Джованно.

Рядом с итальянцами стоял мой муж. Он усмехнулся. Потом посмотрел на меня вопросительно.

— Позже, Ванечка, поговорим. Гости накормлены, напоены?

— Нет, Саша. Они только что приехали. Буквально перед тобой.

— Очень хорошо. Мы же хлебосольные хозяева?

— Конечно. Гость в дом, бог в дом.

Из терема вышла Евпраксия Гордеевна. Она недовольно смотрела на итальянцев. Подошла к ней.

— Матушка, нужно гостей принять. Попотчевать.

— Еретиков-папистов? Саша, не надо бы. Что Великий Государь скажет и митрополит?

— Всё будет хорошо. Василий уже предупредил меня, что они прибыли. Это Джованно, ты же помнишь его по порубежью?

— Помню. Чего не помнить этого чернявого⁈ Глаза у него бесовские. Так и смотрит везде, высматривает.

— Так служба у него такая. Высматривать и докладывать самому папе.

— Самому папе? Тогда на кой он нам тут сдался?

— Так надо, матушка. Ибо это дело государевой важности. Поверь.

— Ну если только государевой. Тогда оно конечно. — Маман моментально преобразилась. На её лице появилось приветливое и чуть ли не влюблённое в обоих итальянцев выражение.

— Милости просим, гости дорогие. Сейчас стол накроем. — Посмотрела на меня. — А пока, может гости в баньку сходят? От греха подальше.

— На баню навряд ли они согласятся, но руки вымыть это да. Хотя Джованно в бане парился, пока жил у нас в крепости. Но не будем их напрягать.

Обратила внимание на соплеменника Джованно. Это был мужчина лет 30. У него были длинные усы. Одет довольно просто. Он заворожённо смотрел на меня.

— Джованно, не представишь мне своего спутника?

— Ах да, принцесса, прости. Это тот, кого ты хотела видеть. Джироламо Фракасторо!

— Правда⁈ — Я даже не ожидала такого подарка. Как, впрочем, и сам Джироламо, так как не мог понять, откуда византийская принцесса знает его? О чём он меня и спросил уже за столом.

— Джироламо. Мы ведь с Еленой не всю жизнь прожили на Руси и в своё время много путешествовали и жили в Европе. Скажите Джироламо, как Вы относитесь к такой науке, как оптика?

— Неожиданный вопрос, Ваше Высочество. — Фракасторо чувствовал себя не в своей тарелке сидя за одним столом с именитыми боярами, дворянином Джованно и принцессой. В Италии его и близко не подпустили бы к такой компании. А тут за одним столом сидит.

— Что в нём неожиданного?

— Я хорошо отношусь к оптике. Сейчас начались опыты с линзами, которые так преломляют свет, что оптически они приближают объект наблюдения к наблюдателю.

— Я в курсе. Иными словами, линзы увеличивают изображение? — Задала я вопрос.

— Совершенно верно.

— А теперь подумайте, как медик, чем могут помочь линзы в деле лечения человека?

Он замолчал. Машинально что-то ел, но при этом мыслями был, где-то далеко-далеко! Потом взглянул на меня.

— Я думаю, что можно сделать такое приспособление, в которое можно увидеть предметы, которые простой наш глаз увидеть не в состоянии, настолько эти предметы малы.

— И как создать такое приспособление? — Опять ему вопрос. — Как добиться большего увеличения, Фракасторо?

— Я не знаю. Но… — Он на некоторое время замолчал. Потом взглянул на меня. — Я думал об этом. Мне кажется нужно скомбинировать две линзы так, чтобы добиться большего увеличения.

— Правильно. А если скомбинировать три линзы? Или четыре? Первая увеличивает нужный объект, вторая увеличивает изображение, полученное от первой линзы. Третья, увеличивает изображение, полученное со второй линзы и так далее. Это я так в общих чертах обрисовала.

— Но зачем такое сильное увеличение?

— Поверь, нужно. Очень нужно. Но если ты возьмёшь две одинаковых линзы или три одинаковых, четыре, то ты ничего не получишь в итоге. Для того, чтобы получить нормальное увеличение, линзы должны быть разными. С разной кривизной. А как рассчитать кривизну, Джироламо?

— Я не знаю. — Ответил растерянно итальянец.

— Оптика изначально рассматривалась древнегреческими философами и учёными как неотъемлемая часть зрения. Какие трактаты ты читал по оптике? Чьи работы?

— Теорию Платона.

— Теория излучения? Так? — Он кивнул. — Теория излучения, смысл её в том, что якобы глаз человека излучает некие лучи. За счёт этого мы и видим.

— Совершенно верно.

— Эта теория не верна. Более верна другая теория. Та, последователями которой были Демокрит, Эпикур, Аристотель.

— Я слышал, но это что-то вроде ереси. Евклид поддержал Платона и написал свой знаменитый трактат «Оптика». А так же теорию излучения Платона поддержал Птолемей.

— Всё верно. Но Евклид немного ошибся. Хотя его теория геометрия оптики очень хороша. Именно он создал оптическую геометрию. Платон, только отчасти был прав. Человеческий глаз, это, по своей сути, зеркальная линза. В основе глаза именно зеркальная линза. Всё, что мы видим, это отражение предметов. Отражение в виде лучей света попадает на нашу линзу, преломляется и отражается. С линзой совмещён зрительный нерв, который запоминает эти отражения и передаёт полученную картинку в наш мозг. Поэтому мы и видим. Это так, объяснение по простому. Это, о так называемой интромиссии. За неё высказались, как я сказал Демокрит, Эпикур, Аристотель. 700 лет назад эту теорию развил арабский учёный Аль-Кинди. Он совместил геометрию Евклида и теорию Аристотеля. — Я улыбнулась, глядя на шокированные лица итальянцев.

— Скажите, принцесса Александра, зачем Вам я? — Спросил Джироламо Фракасторо! — Вы обладаете глубокими знаниями в оптике и анатомии. Это я уже понял. Но зачем я? Я простой преподаватель и изыскатель.

— Вот именно, ты Джироламо изыскатель. Новатор, так можно назвать человека, который ищет что-то новое. Исследует, думает. Вы на правильном пути, когда стали раздумывать, как увеличить изображение объекта. Увеличить, комбинируя разные линзы между собой. Я хочу создать такой прибор. И я знаю, как его создать. А ты, Джироламо, мне в этом поможешь.

— Как? Если Ваше Высочество знает, как сделать.

— Я знаю схему. Знаю как в общем этот прибор должен выглядеть. Но всё дело в мелочах и самое главное во времени. Я не могу заниматься исключительно созданием этого прибора. У меня по мимо него много других дел. Я ещё оперирую людей. У меня ведь целый госпиталь. Учу своих учеников. Занимаюсь артиллерией. И много, чем ещё. У меня просто на всё нет времени. И мне нужен человек, который будет заниматься только созданием этого прибора. Он очень мне нужен. И тебе нужен, Джироламо. Поверь. С помощью этого прибора ты можешь открыть целый, удивительный мир, который не вооруженному таким прибором глазу не доступен. Не отказывайся сразу. Тебе будет предоставлено жильё. Я буду оплачивать твои работы. Ты получишь всё, что необходимо. И заниматься будешь только созданием этого прибора.

— Это очень неожиданное предложение, Ваше