Греко-персидские войны - Михаил Борисович Елисеев

бывшего стратега стала болезнь, а версию об отравлении передает как ходившие в то время слухи: «Умер Фемистокл от болезни. Некоторые, впрочем, рассказывают, что он умер добровольно от яда, признав невозможным выполнить данные царю обещания» (I, 138). На данный факт обращает внимание и Корнелий Непот: «О смерти его писали многие, и по-разному, но мы опять-таки доверяем лучшему автору – Фукидиду, который говорит, что Фемистокл умер в Магнезии от болезни, не отрицая, что ходила молва, будто он добровольно принял яд в отчаянии от того, что не может исполнить свои обещания царю относительно покорения Греции» (Them. 10).

Любопытен рассказ Диодора Сицилийского – он приводит еще одну легенду о смерти Фемистокла (XI, 58). Ссылаясь на неизвестных авторов, историк говорит о том, что Ксеркс решил начать новый поход в Балканскую Грецию и во главе войск поставил афинского изгнанника. А хитрый грек якобы взял с царя клятву о том, что тот никогда не отправится на войну в Элладу без Фемистокла. После того как клятва была принесена, афинянин принял яд, тем самым лишив царя возможности вновь начать новую войну с эллинами.

Еще более дикой выглядит версия Плутарха. Правда, автор биографии оговаривается, что это не более чем досужие разговоры, но тем не менее. Судите сами: «В действительности же, как говорят, Фемистокл, не надеясь взять верх над счастьем и доблестью Кимона, оставил всякую мысль об успешных действиях против греков и добровольно покончил с собой» (Cim. 18). Трудно сказать, зачем Плутарх приписал Фемистоклу страх перед стратегом Кимоном; возможно, что, принижая одного персонажа, писатель, таким образом, возвеличивал другого.

О том, где был похоронен Фемистокл, уже в Античности не было единого мнения. Фукидид пишет, что останки флотоводца были тайно захоронены в Аттике, поскольку он был осужден за измену и согласно закону не мог быть там погребен. Этой точки зрения придерживается и Корнелий Непот, отмечая, что в Магнесии на Меандре Фемистоклу была поставлена статуя на городской площади. Интересную информацию излагает Павсаний, видевший гробницу знаменитого афинянина собственными глазами. Рассказывая о достопримечательностях Пирея, путешественник сообщает следующее: «В мое еще время были тут корабельные доки и верфи, а у большой гавани находилась могила Фемистокла. Говорят, что афиняне раскаялись в своем отношении к Фемистоклу и что его родственники, взяв его останки, перевезли их из Магнесии <на родину>. Как кажется, дети Фемистокла вернулись в Афины и в Парфеноне ими принесена в дар картина, на которой был изображен Фемистокл» (I, I, 2).

Однако Плутарх недвусмысленно пишет о том, что стратег был похоронен в Малой Азии: «Великолепная гробница Фемистокла находится на площади в Магнесии» (Them. 32). Все остальные версии писатель объявляет не более чем досужими россказнями: «Диодор Путешественник в сочинении “О памятниках” говорит, скорее в виде предположения, чем с полной уверенностью, что у большой Пирейской гавани на мысе, лежащем против Алкима, выдается в море выступ, похожий на локоть; если обогнуть его с внутренней стороны, то в месте, где море довольно покойно, есть большая площадка и на ней сооружение в форме алтаря – гробница Фемистокла» (Them. 32). О том, что знаменитый изгнанник был погребен в Магнесии на Меандре, свидетельствует и Диодор Сицилийский (XI, 58). Хотя нельзя исключить и того, что в Аттике мог находиться только кенотаф[83] Фемистокла, а сам он был похоронен в Магнесии. Отсюда и разночтения.

Со временем отношение к Фемистоклу в Афинах изменилось. С ним произошло то же самое, что и с Мильтиадом, которого сначала осудили, а через некоторое время после смерти стали превозносить как героя. Даже их статуи в Афинах стояли рядом. В связи с этим Павсаний приводит очень любопытный факт: «Рядом находится Пританей, в котором хранятся написанные Солоном законы; там стоят также изображения богинь Эйрены (Мира) и Гестии (Священного огня) и много других статуй, в числе их панкратиаст (многоборец) Автолик; на статуях же Мильтиада и Фемистокла переделаны надписи и (они приписаны) – одна какому-то римлянину, другая – фракийцу» (I, XVIII, 3). Новые времена, новые кумиры.

* * *

Фемистокл, Павсаний и Леотихид. Три разные судьбы, но все три по-своему трагические. Спарта и Афины отплатили своим героям черной неблагодарностью. Особенно это касается Фемистокла, поскольку Леотихид сам решил свою участь, когда позарился на фессалийское золото, а Павсаний решил сыграть в очень опасную игру и проиграл. Эти двое знали, на что шли. С афинским стратегом все обстояло иначе: он пал жертвой спартанских интриг и происков многочисленных завистников на родине. Афинская демократия показала свою уродливую изнанку. В дальнейшем подобные случаи будут повторяться, и афиняне станут с завидной регулярностью избавляться от людей, способных принести пользу государству. Молитва Артаксеркса была услышана.

Два знаменитых афинских стратега – Кимон и Алкивиад – также падут жертвами «народовластия». Но самый вопиющий случай, имевший катастрофические последствия для Афин, произошел в 406 г. до н. э. В битве при Аргинусских островах афинский флот нанес сокрушительное поражение спартанскому флоту, однако начавшаяся буря помешала стратегам собрать тела павших воинов и поднять из воды всех раненых. По прибытии в Афины возбуждаемая демагогами толпа потребовала, чтобы военачальники «подверглись ответственности за то, что не подобрали пострадавших в морском бою» (Xen. Hell. I, 7, 4). Стратеги были несправедливо осуждены и казнены.

Возмездие наступило быстро. В 405 г. до н. э. афинский флот, возглавляемый новыми командирами, большинство из которых являлись совершенно некомпетентными в военном деле людьми, был уничтожен спартанцами в устье реки Эгоспотамы. Афинские военачальники боялись разнузданной афинской толпы больше, чем врагов, умели произносить красивые речи, но не умели воевать. Как следствие, Афины не просто потерпели поражение в битве, они проиграли Пелопоннесскую войну, хотя ее итог был в какой-то степени закономерен. В Спарте была твердая вертикаль власти, что является залогом победы в военное время, а сборище афинских демагогов, наоборот, неуклонно вело страну к поражению. История с Фемистоклом афинян ничему не научила, наоборот, это было только началом: «После того, как был изгнан Фемистокл, народ непомерно возгордился, и появилось множество клеветников, которые преследовали доносами самых знатных и влиятельных людей, отдавая их на растерзание завистливой толпе, опьяненной своими успехами и своей силой» (Plut. Them. 26). Как здесь не вспомнить слова мудреца Бианта из Приены, процитированные Диогеном Лаэртским: «Большинство – зло» (I, 5).

На страницах своего труда путешественник Павсаний высказал мнение о том,