Истории пестрых народов Урала и Зауралья. В поисках связующих нитей. 140-летию П. П. Бажова посвящается - Михаил Прокопьевич Ермаков

испугались и оставили там же. Видимо, не очень глубоко закапывали, зверьё кости растаскивали. Это была середина семидесятых, там были впадины рядами и кое-где торчали палки, видимо таблички раньше были.

Земляники много было в том углу, кладбище сейчас неузнаваемо. Зарастает лесом, появились и грибы. Конечно, люди это жуткое место обходят стороной. Друг детства недавно там был».

Нелли и Виктор Гросс добавляют: «В 1955-57-х годах на зоне находилось уже 600 человек, осуждённых по всем статьям, весной 1957 этот контингент освободил зону, а заменил его персонал строгого режима Окунёвской зоны, и по ночам очень часто стали раздаваться злобные окрики часовых с вышек с предупредительными выстрелами, беспокойные ребята прибыли тогда. Начальником ОЛПа был тогда майор Аксёнов, а один из сыновей его был наш ровесник Саша.

Помнится, как пришвартовался к посёлку Чунь-Чёш первый пассажирский катер «Иртыш» наверное, почти все жители сбежались смотреть, а сколько было радости у людей (см. рис. 12.132)».

Владимир Шнайдер: «В посёлке конный парк был в ста метрах от нашего дома. Лошадей много было. Зону ликвидировали, по-моему, в 1964 году, могу немного ошибаться, лес только сплавом, дороги практическим не было. Прокладывались лежнёвки. Плоты вязали заключённые, даже место на берегу называлось плотбище. Катерами эти плоты тащили со всех леспромхозов до г. Тавда (см. рис. 12.133). Был лесоучасток от Белого Яра, Учреждение И-299/1, в конце семидесятых передали «Тавдинскому химлесхозу»

В начале шестидесятых после ликвидации лагерей с заключёнными много народу переехало из канувших в лету посёлков лесных участков, лагерь Комендантский с посёлком Нюкса, Овражек, Куренево, и посёлок Новое Оверино, в простонародье называли просто Новая (подкомандировка). По месту рождения я с Новой, но прожил там всего два года и совершенно ничего не помню, а родиной считаю Чунь-Чёш. Как уезжали с Новой совершенно не помню, а день приезда в Чунь-Чёш помню до мелочей. Наверное, смена обстановки.

На самоходных баржах «Ангара» (см. рис. 12.134) и «Колхозница» из Тавды по всем лагерным посёлкам в ОРСы и ЧИС, в деревенские магазины и поселения развозили продукты. Пиво в дубовых бочках и вино было особенно в ходу. Самоходных номерных барж было много на реке Тавде, заключённых в трюмах возили, охрана солдат с овчарками на палубе. Идёт такая баржа с номером, уже все жители знали – заключённых в какой-то лагерь снова везут.

Михаил Прокопьевич, я фанатик родных мест, живу в Екатеринбурге, но практически на всё лето приезжаю в Тавду к дочери. Мы в 2007 году придумали и организовали ежегодную встречу в Чунь-Чеше земляков, кого удалось найти. Приезжаем в каждую последнюю субботу июня. В группе есть много фото. И история возникновения посёлка тоже есть в темах. Мне пришлось перелопатить кучу литературы и трудов историков, и по топонимике.

Кстати, в Чунь-Чеше тоже жили Ермаковы, я сейчас разыскиваю друзей детства из Нижнего Тагила, они приезжали к деду Ивану на каникулы. Загвоздка в том, что у них мама Ермакова по отцу, а фамилию по мужу я не знаю.

Отца моего звали Андрей Андреевич, до репрессии Генрих Генрихович. Из села Блюмендфельд Гмелиинского района Саратовской области. Находился в трудармии с 1941 года в лагерных посёлках Нюкса, Овражек, Новая, в 1964 году перевели в п. Чунь-Чёш.

Мама Шнайдер (Баринова) Евдокия Алексеевна была эвакуирована в годы войны из Запорожья с заводом в Челябинск, токарем точила снаряды, в 1942 году с подружками сбежала на фронт, за это её осудили за оставление рабочего места, дали пять лет лагерей. После отбытия наказания работала уже вольнонаёмной в посёлке Овражка, там и познакомилась с отцом. В 1948 году поженились.

Я вырос в Чунь-Чёше, в 1980 году ушёл в армию, родители оттуда уехали в 1982, а в 1986 посёлок сгорел и все оставшиеся там, в основном пенсионеры, разъехались. Сейчас там уже лес растёт. Впрочем, к сожалению и Сарьянку постигла та же участь. Оставшихся жителей переселили в Кузнецово, построили им дома. Если давно не бывали в наших краях, сейчас от Тавды отличная дорога до Таборов. Приезжаю из Екатеринбурга с внуком и внучкой рыбачить, сейчас рыбы много в реке Тавда.

Школы было две, начальная, 1–3 класс и восьмилетка в посёлке. А двумя километрами выше по течению была деревня Чунь-Чеш, колхоз «Стальной конь», и чуть дальше на низком берегу производственные мастерские, гараж и прочее. На высоком берегу над гаражом ещё одно поселение, где жили вольнонаемные рабочие. Колхоз ликвидировали в шестидесятых, хотя в семидесятые годы ещё жило несколько стариков, а гараж после ликвидации лагеря переехал в ОЛП (отдельный лагерный пункт) на место зоны. Люди тоже перебрались в посёлок. Так и название Чунь-Чёш перекочевало в ОЛП, а мастерские и поселение начали называть Старый гараж.

Восьмилетняя школа закрылась в 1975 году, и доучивались мы уже в десятилетке в д. Оверино. И в интернате жили, и пешком ходили короткой дорогой, которую называли «Конная», и как раз через п. Старый гараж.

Рис. 12.135. Чунь-Чёш, ул. Школьная, фото 1970 годов. Автор Анатолий Журов, (г. Тавда), 2016 г.

В Чунь-Чёше с названиями улиц было пять: Набережная, Клубная, Торговая, Школьная (см. рис. 12.135). В начале 1960-х годов добавилась улица Лесная, с парой десятков четырёх квартирных домов. И ещё один, если можно так назвать район, назывался за зоной: «Где живёшь?» «За зоной».

Валерий Никифоров нарисовал три карты-схемы улиц посёлка, составил списки жителей домов, многие из них трудмобилизованные немцы, которые в настоящее время живут в Германии и Казахстане, он есть у меня в друзьях».

Я пишу Владимиру: «Нашёл в книжке Е.Н. Жданович, за 1926 год, был хутор Чунь-Чёш, а в 1940 году – уже посёлок».

Владимир Шнайдер: «Тут тоже видно расхождение. Хутор – это деревня, которая стала колхозом, а посёлком она никогда не была. Видимо, имелось в виду поселение, которое потом стало Старым гаражом. Они были в двухстах метрах друг от друга. Их только ручей разделял и мост. Деревню и в мои годы так и называли Стальной конь. Не Чунь-Чёш. Я же застал ещё старожилов, они рассказывали. По большей части это были переселенцы из Белоруссии. Деды моих друзей детства.

Пишу Владимиру: «Нашёл колхоз «Стальной конь», Оверинский с/с, за 1937 год, д. Чунь-Чёш, Председатель колхоза Охотников Николай Иванович. Этот колхоз был и в 1941 году».

Владимир Шнайдер: «Всё правильно. И после ликвидации колхоза поля ещё засевали наши механизаторы в порядке шефской помощи, работали на посевной и уборочной. Потом забросили. Сейчас в осиннике заблудиться можно!»