Добрая фея короля Карла - Владимир Васильевич Москалев

ногам, стуча пятками по полу. Миг – и секунды эти истекли. Ноги успокоились навсегда, а тело бессильно упало. Одна за другой, как отсеченные от дерева ветви, отвалились от горла руки и попа́дали на пол, белые, безжизненные. Таким же было и лицо, лишившееся притока крови, умершей на полпути, точно магма, что стекает по склону горы и застывает на нем.

Урсула молча смотрела и мелко кивала, отвечая собственным мыслям: она не ошиблась, все произошло именно так, как и говорил об этом некогда живший с нею парижский палач. Лицо белее мела, широко раскрытый рот, остекленевшие глаза…

Неторопливо и спокойно, словно выполняла повседневную работу, Урсула взяла веревку, пропустила ее под мышками у трупа, связала узлом у подбородка и открыла дверь. Лес глядел на нее, ожидая, что она предпримет дальше. Он готов был ко всему – не первый мертвец упокоится в его недрах и не последний. Но когда увидел, как старуха выходит из дома и волочет за собой на веревках тело, – застыл, пораженный, но готовый исполнить все, что ни пожелает та, которая любила его одного. А она тем временем, перебросив обе веревки через плечо, согнувшись, медленно побрела в чащу. Куда – знали только лес и она, часть его самого, сросшаяся с ним. Тяжело было тащить, но лес не знал, чем помочь, и лишь наблюдал, как чертят по тропинке, ведущей к источнику, две пятки, рыхля землю. Не доходя до родника, Урсула свернула с тропинки и, не отдохнув, пошла дальше – все так же не спеша, буднично, точно волокла за собой дрова. Дорогу ей вскоре преградил овраг – глубокий, с отвесным склоном. Здесь и настал конец пути. Отвязав веревку, Урсула за ноги подтащила труп и сбросила его в пропасть. Он полетел по камням и песку, невообразимо кувыркаясь, и застыл внизу, наткнувшись на кочку.

Неподалеку послышался заунывный волчий вой…

Глава 21

Второй пункт плана

Аббата Ла Гранжа что-то взволновало. Обычно сдержанный, неторопливый, он на сей раз неожиданно, решительным шагом вошел в кабинет канцлера. Кроме Жана де Дормана, там был его брат Гийом. Оба выразили удивление.

– Что случилось, аббат? На вас лица нет! Папа отдал приказ закрыть бордели в Авиньоне? Кардинал Амьенский решил отдать все свое золото еретикам?

– Хуже! Проклятый монах разнюхал о рубашке, потянул за ниточку, и она привела его к нашей графине. Чего доброго, устроит допрос.

– Черт бы побрал этого рыжего хряка! – вскочил канцлер. – Кажется, он уцепился за какую-то еретичку. Теперь нюх довел его до туники?

– Да ведь тунику эту приготовила она!

Братья переглянулись.

– Откуда такие сведения, аббат?

– От Содона. Мы имели с ним беседу. Как соратнику по братству, он и сказал мне об этом, рассчитывая на мою помощь.

– Как же он сам узнал?

– О тунике? С ним поделились своими подозрениями советники покойного короля – Лоррис и Бюси.

– А-а, этих двух фарисеев возмутило их нежданное падение и они начали ворошить лондонское дело?

– Именно, Дорман, и от них надлежит как можно скорее избавиться. Потом доберемся и до Содона, а пока – эти.

– Стало быть, их не устраивает жизнь при новом дворе? – подал голос хранитель печати. – Ну так отправим обоих на войну. Карл двинул войско в Бретань; эти два голубка полетят догонять его. Садитесь за стол, аббат, пишите два письма: одно – королю, другое – Ла Ривьеру, он должен знать обо всем.

И Ла Гранж написал под диктовку:

«Сир! Преданные друзья извещают Вас, что при дворе стал назревать заговор против законной власти. Нам удалось его раскрыть и обезвредить причастных к нему лиц. Двух зачинщиков, де Лорриса и де Бюси, не имея на то Вашего позволения предать их суду, мы отправляем в войско согласно повелению ее величества королевы. Вам же, сир, не следует делать вид, будто Вам известно их преступление, в противном случае оба могут исчезнуть и впоследствии, без сомнения, станут вредить короне. По нашему разумению, им обоим следует отсечь головы, но пусть лучше они их потеряют на поле брани.

Писано во дворце Сен-Поль ее величеством королевой Франции Жанной де Бурбон в присутствии друзей короны:

его преподобия отца Ла Гранжа

канцлера Жана де Дормана

хранителя государственной печати Гийома де Дормана

14 сентября 1364 года».

– А сейчас я иду к королеве, – объявил канцлер. – Я скажу ей, будто эти двое заявляли о том, что кончина Жана Второго была устроена не без ее участия. Разговор был подслушан, нам только что донесли об этом. И пусть они попробуют выкрутиться! К Содону они не попадут, вместо этого их будет пытать палач парижского суда; так что пусть выбирают: смерть на дыбе или на поле битвы. Уверен, они выберут второе.

И Жан де Дорман ушел. Через треть часа он вернулся и протянул документ.

– Вот приказ о препровождении обоих дворян под конвоем в действующую армию.

Ла Гранж и Дорман прочли в конце послания приписку:

«Предать вышеупомянутых лиц казни без суда по обвинению в оскорблении ее величества. Жанна де Бурбон».

Гийом хлопнул в ладоши. Вошел привратник.

– Немедленно привести сюда начальника дворцовой стражи!

В тот же день Бюси и Лоррис, оба напуганные, теряясь в догадках, были под конвоем отправлены в Бретань. Через несколько дней Лоррис будет убит в одном из сражений, а Бюси, тяжело раненного, отвезут в Париж его родственники, упросившие короля о помиловании. Он вернется ко двору в середине зимы и будет продолжать службу, но до конца жизни ни словом не заикнется о том разговоре, что произошел у них с Лоррисом накануне визита к Содону, и о самом этом визите.

29 сентября 1364 года неподалеку от Ванна, близ городка Ор, у речки Лош, произошло решающее сражение двух армий, которое должно было положить конец войне за бретонское наследство. С одной стороны – англичане и союзники герцога де Монфора; с другой – французы и сторонники Жанны де Пантьевр. Там командовал армией Джон Чандос, отличившийся при Креси и Пуатье; здесь – Карл Блуаский, супруг Жанны и двоюродный дядя короля Франции. Возможно, французам удалось бы одержать победу, если бы не спесь Карла де Блуа. Он отстранил от командования Дюгеклена, мало того, не потрудился спрятать засадный полк, как советовал ему бретонец. И пошел в лоб всей своей армией, поделенной на три части. После поражения ту часть, что оказалась слабее (правый фланг), тотчас добила засада англичан (пятьсот всадников), она же зашла в тыл полку, которым командовал Дюгеклен. Никто им