Жуткие эксперименты, культы и секты. Реальные истории - Анастасия Александровна Шавырина

заставит смотреть в зеркало из-под палки. Это будет медленная аккуратная работа через поиск причин «нелюбви» и разные двигательные телесные проявления – танцы, позирование, спорт, смену стиля, фотосъемки, арт-терапию. И только потом можно наконец попробовать столкнуться с собственной внешностью один на один без риска усугубления травмы. Но и тут тренинговые организации рискуют психологическим здоровьем своих клиентов, видимо, предполагая, что подобный комплекс имеется у многих людей современного мира.

Просить у всех прощения – очень распространенное задание для подобных организаций. Знайте, если вам кто-то внезапно написал, что просит у вас прощения, тем более если человек, с которым вы давно не общаетесь, то есть большая вероятность, что он проходит тренинг личностного роста прямо сейчас. Упражнение направлено на избавление от моральных долгов. Здорово, когда такая практика происходит между людьми, когда по-настоящему живет обида или сожаление о сделанном. В терапевтической работе клиент может просить прощения даже у самого себя или у родственника, который умер.

В заданиях тренинговых школ есть количественные условия – попроси прощения у 10 человек. Конечно, два – три примера лежат на поверхности – родные, друзья. Но участник обязан вспомнить десять ситуаций, где он не ощущает себя виноватым, хотя мог бы. Воссоздать ситуации с людьми, с которыми когда-либо общался, дружил, работал. Освежить в памяти поступки, действия, совершенные много лет назад и, что самое важное, которые тогда казались правильными. Получается своеобразная дискредитация своих решений, принятых когда-то. Это накладывает след из разочарования, неуверенности в себе, своих действиях и своей реальности. Но успешно позволяет ставить «галочки» за проработанные отношения.

Другие задания предлагают участникам много писать. Например, письма самым близким людям, рисовать себя в разных вариациях, в том числе и обнаженными. В общем, долго и нудно корпеть над листками бумаги в ночи вместо восстановления после тяжелого дня.

По одному задания не кажутся такими страшными. Но нужно помнить, что участник после каждого дня тренинга получает порядка пяти – семи заданий, обязательных к выполнению. Упражнения осуществляются в уставшем, истощенном состоянии. Приоритеты смещаются: хотелось перед сном выпить чаю с партнером или почитать книгу, но нужно продолжать совершенствовать себя. В таком формате наносимый вред увеличивается. На тренинг участники приходят с задатком новых психологических травм.

Ведущие тренингов стремительно подменяют смысл психологических понятий, механизмов защиты. Переворачивают с ног на голову привычные ощущения, по-другому трактуя их смысл. Этот шаг происходит в момент, когда психика слушателей наиболее уязвима – в периоды максимальной утомленности. Поскольку по своей воле отвлечься нельзя (ни выпить воды, ни размяться), восприятие человека постепенно теряет возможность фильтровать информацию, сравнивать ее с собственными ценностями и критически оценивать сказанное. В речах тренеров обычно все размыто, нет никаких логических цепочек. Занятие вертится вокруг вопросов «Что вы поняли? Как вы это поняли? Как изменится ваша жизнь прямо сейчас?». На это тратится огромное количество времени всего тренинга.

Для тренеров не существует отговорок. То, что может случиться с опоздавшим или не пришедшем участником, – отговорка. Если не сделал домашнее задание, любая причина – отговорка. Не проследили, почему ваш бадди не пришел, потому что телефон съела собака, – отговорка. Тренеры диктуют свою философию. Они считают, что отговорки показывают, как человек реально относится к своим целям. Чем больше отговорок, тем меньше вы цените свою жизнь.

Для работы психики лень, прокрастинация и выстраивание иерархии действий – очень важные вещи. Они могут свидетельствовать об усталости, утомлении, уже неактуальных задачах и целях, снижении мотивации. Но это участники тренингов пропускают мимо из-за существующих строгих правил. В самый дальний угол переносятся отношения с близкими и родными, карьера и работа, личные цели и планы. Их место занимают групповая динамика, нездоровое чувство ответственности за действия других взрослых людей и страх перед доминантным тренером, а конкретнее, страх перед выговором на глазах у группы. Таким образом происходит навязывание ложной оценки собственного поведения. Не успели сделать домашнее задание, потому что уснули за столом во время выполнения? Ерунда… На самом деле вы не устали, вы просто наплевательски относитесь к своей жизни. Замотивированный человек никогда не уснет в момент познания себя. Не захотели стоять голым у зеркала, живя в однокомнатной квартире с мужем и детьми, потому что это затрагивало ваши личные границы? Пустой звук… Вы просто не уважаете себя, а значит, и личностного роста никогда не достигнете. Надо было всех выгнать из дома, выпить ведро кофе. Что-то придумать, но не допускать оправданий. А может, у вас нет средств для оплаты следующего курса? Опять отговорка. Кто ищет, тот всегда найдет. Можно занять, взять кредит. Ибо опыт, полученный на курсах, бесценен. Как можно задумываться о деньгах в таком вопросе?

Ведущие подменяют понятие о личных границах человека. По их мнению, они должны быть жесткими, если хочется стать счастливым. На самом деле они имеют свойство адаптации к ситуации: только так можно построить крепкие и доверительные отношения с кем бы то ни было. Иначе есть риск остаться в полном одиночестве. После окончания курсов это и происходит, бывшие участники оказываются совсем одни, наедине с опустошенной жизнью и огромными кредитами.

Тренеры на продвинутых курсах вовсю используют внедрение дезадаптивных сценариев отношений. Мы помним, что базовые курсы посвящены отчасти налаживанию контакта с родственниками. Люди просят прощения, признаются в любви матерям, иногда приводят их на следующий тренинговый поток. Но потом ситуация меняется. Основная задача организаторов – протащить людей на самый дорогой лидерский курс. Родственники часто недовольны крупными финансовыми тратами, поэтому важно отделить участников от семей. Именно здесь активно внедряется шаблонная мысль «вся вина лежит на родственниках». Тренеры используют примеры гипотетических ситуаций взаимодействия ребенка с матерью и максимально дискредитируют родителей, выставляя их монстрами, а детей – жертвами. Например, ведущий может рассказать следующее: «Представьте ситуацию, может, подобное было и в вашем детстве. Вы сидите в комнате, играете, никого не трогаете. Вдруг в вашу комнату врывается мать и начинает отчитывать вас за что-то. Вы не понимаете за что, не можете вспомнить, вам страшно, вы пытаетесь оправдаться, но ваша мама продолжает ругаться. Так она наносит вам травму. Может, вы до сих пор боитесь высказываться, защищать себя из-за подобного случая».

Тренер озвучивает собственную интерпретацию происходящего гипотетического события. Он учит людей смотреть на сюжет с точки зрения обиженного малыша. Хотя в зале сидят взрослые люди. Сценарий обычный, такое часто случается у детей, когда они сидят в комнате и к ним заходит родитель с вопросом или претензией. Но тренер обязательно омрачает рядовое происшествие, выставляет родителя чудовищем, ворвавшимся в пространство ребенка и нанесшим непоправимую травму.