8. Литературно-критические статьи, публицистика, речи, письма - Анатоль Франс

Этот проницательный человек вскоре заметил, что его перехитрили. Недаром он любил говорить, обращаясь к аббату Прату, своему духовнику:

«То, что я заключил конкордат, — самая большая ошибка моего правления».

Вдобавок он обольщался, утверждая, что заключил конкордат. Если соглашение такого порядка предусматривает взаимное понимание и согласие обеих договаривающихся сторон, то закон 18 жерминаля X года не является конкордатом[669]. Этот закон содержит, правда, семнадцать статей соглашения, состоявшегося между французским правительством и папой Пием VII, 26 мессидора IX года. Но он содержит также 76 Органических статей католицизма. Неизвестно, был ли осведомлен о них папа. Вернее всего, что нет. Во всяком случае, он их не одобрил. Не сделали этого и его преемники. Все папы — от Пия VII до Пия X — протестовали против Органических статей.

Кардинал Мерри дель Валь совершенно справедливо заметил в своей беседе с французским поверенным в делах, состоявшейся 26 июля 1904 года, что Святейший престол «неустанно протестовал против Органических статей». Он подчеркнул, кроме того, что эти статьи были односторонним актом французского правительства, актом, совершенно отличным от конкордата.

Итак, не следует называть конкордатом закон 18 жерминаля X года. Правильнее будет сказать, что из 93-х статей этого закона, относящихся к католическому культу, 17 статей представляют собой проект конкордата.

Невозможно читать без удивления Органические статьи, ибо мы видим в них невообразимую смесь гражданского и канонического права. Для пояснения духа конкордата я приводил выше одну из Органических статей, а именно статью двадцать четвертую, содержащую всю доктрину галликанской церкви от св. Бернара до Боссюэ[670]. И эта статья, трактующая о компетенции соборов и о правах папы в вопросах веры, никогда не была одобрена Пием VII, — он ее даже не видел! Органические статьи касаются главным образом административных и теологических вопросов. Это ларчик, куда Бонапарт спрятал, смеясь, все то, что он хотел скрыть от папы.

Еще один примечательный факт: соглашение 26 мессидора IX года было одобрено папой, а предусмотренные в нем санкции вошли в Органические статьи, принятые 18 жерминаля X года, которых папа никогда не одобрял. И вот что из этого вышло: французское правительство не могло прибегнуть ни к одной легальной санкции, не возбудив негодования курии. И если государство обязано применять Органические статьи, поскольку этого требует закон, то церковь должна протестовать против этого применения, ибо она отвергает самый принцип Органических статей. Таков режим согласия, установленный в 1801 году[671].

Бонапарт, надо сознаться, вовсе не нуждался в одобренных папой текстах, чтобы держать в повиновении духовенство. Он мог по своему усмотрению заключать священников в тюрьму, высылать их и даже похитить папу или взять Рим. Но он недостаточно думал о том, что такое положение будет длиться не вечно, и создал большие неприятности для своих преемников.

Пункт семидесятый этих странных Органических статей гласит, что «всякий священнослужитель, получающий содержание от государства, будет лишен этого содержания, если он откажется без всякого законного основания от поручаемых ему обязанностей». Пункт шестой Органических статей гласит, что «дело будет предложено на рассмотрение Государственного совета во всех случаях злоупотребления властью со стороны настоятелей монастырей и прочих священнослужителей».

Здесь конкордат (оставим ему это смехотворное название) руководствуется уже не революционными обычаями, а установлениями старого режима: он желает наделить Государственный совет правом парламентов, компетенция которых простиралась также и на церковные вопросы. Неужели Бонапарт думал, что епископы когда-нибудь признают за Государственным советом дисциплинарную власть и примут порицание, выраженное собранием мирян? Что касается отмены содержания священнослужителей, то неужели он не предвидел, что верующие своими щедротами сторицей вознаградят обиженных пастырей?

Конкордат ни в коей мере не может обязывать папу. В самом деле, конкордат имел бы смысл, если бы он был французским законом, если бы у нас имелись галликанская церковь, галликанский государственный совет, галликанское правительство. Но у нас нет ничего подобного, и даже смысл этих названий ныне утерян. Сомневаюсь, чтобы мои замечания были правильно поняты, — разве только они случайно попадут на глаза какому-нибудь ученому священнослужителю или престарелому законоведу.

Если бы галликанская церковь была восстановлена, как мечтал о том легкомысленный консул, острие конкордата было бы направлено в наши дни против Рима, и национальный собор раз двадцать за последние сорок лет осудил бы папу-узурпатора, папу, установившего новые догматы и, вопреки канонам церкви, провозгласившего собственную непогрешимость.

Бонапарт и его глубокомысленные советники до такой степени просчитались, что теперь трудно понять, какие у них были намерения. Создать галликанскую церковь в 1801 году! Да генерал Бонапарт грезил наяву! Когда духовенство являлось самостоятельным сословием в государстве, когда церковь владела третью французских земель, а также имуществом стоимостью в четыре миллиарда и руководила светской властью, она могла быть галликанской. И все же иногда иезуиты оказывались сильнее ее. Наконец, это была французская церковь. Но духовенство без денег и без земель неизбежно будет лишь сборищем боготворящих Рим пастырей или жалких раскольников.

Свободное и отделенное от государства французское духовенство готово было впасть в ересь. Конкордат заставил его боготворить Рим.

Согласно одному весьма распространенному мнению свободные страны должны отделиться от церкви. По этому поводу г-н Рибо писал одному католическому деятелю:

«Отделение церкви от государства произойдет рано или поздно, ибо это в духе современных идей».

Анатоль Леруа-Болье сказал:

«Отделение церкви есть неизбежный конец процесса секуляризации современных государств».

Я мог бы привести в подтверждение этой мысли ряд других свидетельств, правда, менее веских.

Но почему отделение церкви от государства должно рано или поздно произойти? Почему секуляризованные государства неминуемо приходят к этому? Дело в том, что процесс цивилизации все более разграничивает светскую и духовную власть в государстве. В первобытном обществе жрец является в то же время и царем. По мере своего развития народы порывают путы теократии, связывавшие их в период детства.

Таковы причины общего порядка. Они покажутся убедительными только людям, склонным к абстрактному мышлению. Но имеются еще и причины частного порядка, гораздо более наглядные. Их надо искать как в духе, так и в организации современного католицизма. В свое время они уже были изложены. Итальянский министр Мингетти, человек умеренный, религиозный, осветил их с точки зрения государственного человека, историка и философа.

Отметив, с каким нетерпением свободные страны стремятся порвать узы, связывающие их с церковью, он сказал: «Причина этого кроется в тех столкновениях, которые возникают повсюду между духовенством и мирянами. Католическая церковь, шедшая некогда во главе науки и общества, постепенно стала отходить от них и в конце концов объявила войну обоим. Чем больше она теряла верующих, тем сильнее порабощала оставшихся в ее власти… На протяжении трех последних веков папство старается упразднить, как нечто опасное, всякое юридическое участие мирян и даже духовенства в управлении церковью, и полицейский надзор стал теперь основным делом религии. Силлабус и торжественное провозглашение непогрешимости являются, к несчастью, не только последними результатами этой политики, но и, несомненно, ее ярчайшим выражением. В самом деле, Силлабус перечисляет один за другим, предавая их анафеме, все основные принципы современных конституций и все права, особенно ревниво оберегаемые народами»[672].

В этом же смысле высказался Эмиль Оливье, заявив, что после Силлабуса конкордат перестал существовать. Действительно, могло ли современное государство поддерживать соглашение с властью, его же осуждающей?

Отделение произошло не сразу, потому что на деле все получается не так просто, как кажется: ведь люди руководствуются не только разумом, но также привычками и предрассудками, и дух консерватизма еще очень силен в обществе. Но было ясно для всякого вдумчивого человека, что согласие между церковью и государством становится все более затруднительным и ненадежным.