Прохоровское побоище. Правда о «Величайшем танковом сражении» - Валерий Замулин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не вполне ясная ситуация и с 67-й гв. сд. Первоначально ее планировали включить вместе с 204-й и 309-й сд в состав 23-го гв. ск. В 1.00 12 июля полковник А.И. Баксов подписал приказ № 0074/оп, в котором говорилось:
«2. 67-я гв. сдс 5-мгв. мп, 493-м иптап, 869-м иптап, 496-м иптап и 314-м гв. мп переходит в наступление в направлении лес севернее Верхопенье с задачей восстановить утраченные позиции, уничтожить пехоту противника, вклинившуюся в оборону… Начало наступления – 8.30 12.07.43 г., артподготовка – 20 минут» [494] .
Однако этот приказ был отменен, в атаке она участия не принимала, и в полночь ее вывели в резерв командарма. Почему командарм был вынужден резко менять решение – неизвестно.
События, происходившие в штабе 10-го тк на рассвете 12 июля, иначе как драматическими назвать нельзя. В 1-й ТА корпус был наиболее сильным соединением, поэтому при планировании контрудара на него возлагались большие надежды. Но как оказалось, генерал-лейтенант В.Г. Бурков не собирался в нем участвовать. Но обо всем по порядку.
В 16.40 11 июля начальник штаба армии генерал-майор М.А. Шалин направил комкору и командиру 204-й сд полковнику К.Б. Байдаку приказ командарма: передать участок обороны корпуса частям дивизии и к 23.00 сосредоточить все танковые бригады в районе ур. Большое, ур. Яблоново, /иск./ свх. «Сталинский», восточная часть ур. Язавок. На этом документе стоит отметка, что адресаты получили его в 19.10. Прием-передача рубежа затянулся, и к полуночи соединения 10-го тк к месту назначения не вышли, они сосредоточились на исходных позициях между 2.00 и 5.00 часами. Наиболее сложно проходил марш 178-й тбр полковника М.К. Шапошникова, так как от нового района сосредоточения ее позиции находились дальше других соединений. В журнале боевых действий отмечается:
«Бригада перешла в район ур. Большое с задачей: наступать в направлении Новенькое, Долгий, Сырцев и к исходу дня выйти в район Покровки.
Условия марша были следующие: теснимые противником наши части следовали по маршруту Шипы – Знобилово. Общая колонна бригады разорвалась на батальонные колонны и мелкие группы. Колонны двигались в предвечернее время и в условиях дождя. На участке Знобилово, Зоринские Дворы, Вознесеновка, Алисовка – марш совершался в полной темноте, при неизвестности обстановки и под воздействием авиации противника» [495] .
Что произошло с командованием корпуса после рассвета, не ясно.
Анализ имеющихся в распоряжении автора документов приводит к мысли, что генерал В.Г. Бурков решил вновь использовать опробованный 8 июля под Прохоровкой «маневр», проще говоря, проигнорировать приказ командующего фронтом о переходе соединения в контрудар.
Причем теперь он прикрылся еще более смехотворной причиной – якобы командование армии не поставило ему конкретных задач, поэтому он и не планировал наступать. Допускаю, что читатель может не только удивиться такому поведению генерала, но и попросту не поверить в это, как, впрочем, сначала не поверил и я, читая следующий документ:
«По Вашему приказанию о расследовании факта незнания задачи на наступление командиром 10-го тк генерал-лейтенантом Бурковым докладываю;
11.07.43 в 15.00–16.00 мною была поставлена задача на наступление 10-му тк через помощника начальника оперативного отдела 10-го тк майора Комарова.
Майор Комаров прибыл в штаб корпуса, подробно по карте и записям доложил задачу командиру 10-го тк генерал-лейтенанту Буркову, который не организовал полностью работу по выводу частей в исходный район, сам не приехал на КП и штарм для уточнения задачи, чем затянул время для организации наступления.
Прошу Вашего распоряжения о привлечении командира 10-го тк генерал-лейтенанта Буркова к ответственности» [496] .
Приведенный в документе факт был выявлен Н.С. Хрущевым утром, за несколько часов до начала атаки. Как и все руководство фронта, член Военного совета каждый день бывал в разных соединениях, но согласно неофициальному списку за ним была закреплена первая танковая, которую он «курировал». Перед рассветом 12 июля он приехал к М.Е. Катукову и после недолгого разговора направился в 10-й тк. Повод для посещения именно этого корпуса у него был, и не один. Лишь только это соединение прибыло в состав фронта, в нем начали происходить чрезвычайные происшествия. Сначала комкор не выполняет приказ командующего фронтом, затем корпус лишается командования: 9 июля, попав под бомбежку, получают ранение В.Г. Бурков и начальник штаба А.Г. Свиридов, за сутки до наступления пропадает с секретными документами заместитель командира корпуса по политчасти полковник Ф.Ф. Малинин, при этом погибли только назначенный начальник штаба одной из бригад и один офицер. Никита Сергеевич не был специалистом в военном деле, но в людях разбирался неплохо. Его тревожили все эти события, и он решил лично разобраться в ситуации. Возможно, заодно хотел справиться и о состоянии здоровья комкора.
Каково же было его удивление и возмущение, когда Василий Герасимович сообщил ему, что он не знает задачу для корпуса и вообще наступать не собирался. Автору удалось познакомиться с документами по этому происшествию. Н.С. Хрущев был человеком темпераментным, из тех, кто за словом в карман не полезет, в документах чувствуется: он с большим трудом сдерживал свои эмоции, но и причина возмущаться была действительно весомой. Фронт, напрягая силы, стремится окончательно остановить врага, а командир полнокровного танкового соединения уже не первый раз за несколько дней пытается уклониться от боя. Да к тому же в ходе операции, которую лично контролирует Верховный.
Высказав все, что он думает по поводу недостойного поведения генерала, член Военного совета фронта предупредил В.Г. Буркова: если корпус своевременно не перейдет в контрудар, он лично возбудит ходатайство о привлечении к строгой ответственности. Это возымело свое действие и в какой-то степени спасло комкора, хотя от ответственности он не ушел.
Сегодня очень сложно детально выстроить ход событий более чем полувековой давности, понять их взаимосвязь, так как не вскрыты все обстоятельства и факты, связанные с межличностными отношениями в среде командно-начальствующего состава войск Воронежского фронта, да и всей военной организации Советского Союза в целом. С уходом из жизни участников событий утрачен огромный пласт информации о взаимоотношениях, острых моментах в среде генералов, о пристрастиях и антипатиях. А ведь этот аспект имел большое влияние не только на карьерный рост того или иного командира корпуса или командарма, но и на результат боевых действий войск, которыми он командовал. Вотлишь несколько фактов, которые трудно объяснить. Из письма генерал-майора А.Г. Кравченко, направленного 13 июля Н.Ф. Ватутину:
«В ожесточенных боях с танками и мотопехотой противника, не будучи поддержанным соседями справа и слева, корпус понес большие потери в танках, но задержал продвижение противника на север. Мне казалось, что славные дела корпуса, показавшего немало героических примеров, должны найти свое отражение во внимании и заботе по повышению его боеготовности, сохранению его старых кадров, в которых живы традиции Великой Сталинградской битвы. Такого внимания и заботы не видно со стороны командующего БТ и МВ ВФ генерал-лейтенанта А.Д. Штевнева.
1. 10.07.43 получено распоряжение командира 10-го тк, якобы от имени командующего 1-й ТА о передаче 21-й и 22-й гв. тбр моего корпуса в распоряжение командира 10-го тк. Это распоряжение передавалось на основании якобы Вашего приказания. При выяснении этого вопроса с командующим 1-й ТА выяснилось, что последний никакого приказания на этот счет не давал и что это исходит исключительно из личной инициативы генерал-лейтенанта Штевнева. Лишь корпус старых, закаленных в боях кадров, не давали ему возможность в своем полном составе нанести врагу еще не менее сокрушительных ударов, таков следует вывод из этого, ни на чем не основанного распоряжения.
2. Вашим распоряжением 9.07.43 г. на усиление корпуса должен был поступить 14-й танковый полк. Командующий БТ и МВ ВФ отменил Ваше распоряжение и передал его в 1-ю ТА, хотя всем известно, что корпус, принявший на себя главный удар танковой группировки противника (7, 8, и 9 июля) понес значительные потери и нуждается в усилении больше, чем кто-либо.
3. Прибывший в распоряжение корпуса истребительно-противотанковый дивизион распоряжением командующего БТ и МВ ВФ передан в 10-й тк, который теперь их имеет два. Танки корпуса, не имея этих орудий, неизбежно понесут потери. Непонятна причина такой передачи, тем более что корпус всякий раз получает самые ответственные, боевые задачи, а 10-й тк по существу еще в боях не участвовал.
Прошу Вас дать указания о проявлении со стороны командующего БТ и МВ ВФ фронта генерал-лейтенанта А.Д. Штевнева большей заботы, объективной оценки боевой работы корпуса и внимания к укомплектованию, повышению боевой готовности и сохранению основных героических кадров Сталинградского корпуса » [497]