Инн Яно или сын Белой Луны (СИ) - Анна Мишина

же как и волосы черного цвета глаза. Кожа лишь имеет желтоватый оттенок. Кожаные цвета песка штаны и жилетка такого же цвета. На коже множество татуировок. Это набор непонятных для меня различных символов.

И что больше всего меня поразило, это отношение животных к нему.

Как только коней вывели из грузового вагона многие переполошились, словно почувствовали опасность. Но так же быстро успокоились. Когда же Нуто подошел к Ворону, тот даже не фыркнул. Мой Ворон и чужак вещи несовместимые. А тут полное повиновение.

— Конь с великой судьбой, — единственное что проговорил Нуто и достав маленькую баночку из бокового мешочка, макнул туда два пальца и оставил на Вороне между глаз красные две полосы. — Это оберег от злых духов, — словно ответил на немой вопрос и оставил меня в недоумении.

Вот мое первое впечатление о нашем проводнике.

— До реки, судя по карте, не меньше десяти миль, — рядом оказывается Аэрон.

Мы уже часа два бредем по зарослям. По словам Нуто это самая короткая дорога. Но наготове держим мачете — кому то придется рубить заросли, стань они чуть плотнее.

Впереди всех идет проводник, обрубая мешающие ветки, но скоро он перестанет справляться.

— Что это за топорик у него на поясе? — удивляюсь сноровке мужчины орудующему мачете, спрашиваю Аэрона.

— Томагавк, холодное оружие, — и откуда этот мужчина все знает? — Похожие лежат в одном из сундуков. Но нам они не помогут. Если нас захотят убить, то мы не успеем и защититься. Поэтому стоит вести себя тихо, слушать внимательно и не говорить лишнего, — зачем то тихо произносит мужчина чуть ли не у самого моего уха.

Чуть отстранив Ворона от коня графа решаюсь продолжить разговор. Так молчать и слушать бесконечный цокот цикад становится невыносимо.

— Как давно вы занимаетесь экспедициями? — задаю вопрос, после чего ловлю удивленный взгляд Аэрона с примесью легкой усмешки на губах. От чего на правой щеке появляется ямочка. О, ямочка.

— Лет десять, — немного подумав, а я уже решила, что не получу ответа, заговаривает мужчина.

— О, приличное время. И где вы побывать успели? — не отстаю я.

— Свое королевство я изучил практически полностью, — отвечает непринужденно он.

— А как вы познакомились с моим отцом?

— Этот сорванец, пять лет назад появился в нашем институте. И решил показать свои труды. Чем очень удивил профессора Флегмана, — донесся до нас голос отца с повозки, что ехала чуть поодаль от нас.

Я придержала Ворона, тем самым поравнявшись с отцом, дабы продолжить слушать рассказ.

— Джон, не стоит выдавать мою неопытность при милой леди, — усмехается граф.

— Ты, Аэрон, слишком хорош, чтобы бояться моих старческих рассказов о твоей юности, — усмехается папа, чем заставляет и меня улыбнуться.

Нравится мне эта дружба между ними. Так тепло отец даже к Эдварду не относится. Тот заносчивый парень, возомнивший себя глубоко удачливым человеком. Боюсь, как бы эта удача не вильнула хвостом перед его довольной физиономией.

— И все же? — хочу услышать то, что отец собирался рассказать.

— Так вот, — продолжает он, — я тогда принес кипу бумаг исписанных мною в очередной поездке, кажется это была восточная часть Форта Мэрис. Слуги сгрузили чемодан с новыми пробами земель, видами насекомых, новыми семенами растений. Ты сама прекрасно понимаешь, наше общество разрастается достаточно быстро, поэтому нужны новые земли, ресурсы. Человек уже не может без хороших условий жить. Так вот, в тот раз к профессору пожаловал молодой человек с увесистой сумкой наперевес.

— Боже, не рассказывай этот случай, — закатывается бархатистым смехом граф, чем заставляет залюбоваться им.

— Так именно тогда мы с тобой и познакомились, — не унимается отец. — Я тогда ждал аудиенции с профессором долго, этот малой переключил все его внимание на себя. Что ты тогда принес ему? — спрашивает отец, словно запамятовал важный факт, но я понимаю что это совсем не так. Он хочет вывести на разговор засмущавшегося графа.

— Препарированную филодузу, — словно на другом языке произносит Аэрон.

— Кого? — не могу удержаться от смеха. — Что это такое?

— Лягушка, ядовитая. Ее кожа словно состоит из нейротоксичного яда, при этом плавит некоторые ткани при прикосновении. Мне пришлось очень извернуться чтобы понять как это сделать, — пробубнил граф.

— Я до сих пор удивляюсь, как он это сделал. Так вот, профессор принял его за шарлатана, не поверив, что молодой человек такого титула может заниматься такой работой, решил пристыдить. На что Аэрон разгневался не на шутку и чуть не взорвал к чертям лабораторию профессора, — закатился смехом отец.

Я же никак не могла понять что же произошло, пока сам Аэрон не заговорил.

— Я попросту высыпал все содержимое своего чемодана и случайно при этом разбились две колбы, содержимое которых при смешивании вступило в реакцию и начался…

— Салют, — сквозь смех выдавил отец.

— Именно, — легкая улыбка коснулась губ графа. — Салют в лаборатории, знаете ли еще то зрелище. Но с тех пор, ваше сообщество новых открытий категорически не хочет меня видеть. Видимо потому, что до сих пор институт возглавляет профессор Флегман, — предположил граф.

— Он еще долго после этого “торжества” ходил с синего цвета лицом, — отец заикал от столь длительного смеха. — Ой, как вспомню его физиономию, не могу успокоиться.

Дальше мы шли в тишине, лишь переговаривались мужчины сопровождавшие нас, да пара слуг.

Прокручивая разговор легкая улыбка то и дело появлялась на моих губах. Забавно. Неужели граф способен на эмоции? По мне так всегда сдержан, внимателен.

Темнеет.

— Пора искать место для ночлега, — проговорил Аэрон и поехал чуть быстрее, догоняя проводника и слуг.

Разглядываю местность. Где тут переночевать можно то?

— Скорее всего на деревьях, — словно прочитал мои мысли, ответил отец.

— Как это? А палатки разбить? Что не так? — стала искать глазами удалившегося Нуто и Аэрона.

— Здесь к ночи начинают идти дожди, ты заметила как душно? Испарения, — говорит отец. — Палатки подтопит.

— И как мы будем спать на деревьях? — мы останавливаемся.

— Так, готовим палатки, — раздается командный голос графа. — Скоро стемнеет совсем и