Пустышка (СИ) - Павлова Дина

— Неужели ты меня воспринимаешь только как функцию? — восклицаю, хотя и так знаю ответ на этот вопрос. — Мы ведь можем кого-нибудь усыновить.

Я предлагаю это без какой-либо надежды. И конечно же Тигран с возмущением отвергает эту идею.

— Зачем мне чужие дети? Еще скажи из детдома взять первого попавшегося! Мне нужны наследники. Мои собственные дети. Кровные!

— Но и среди сирот можно найти прекрасных детишек, — глупо улыбаюсь. Разговор тупиковый. И мои возражения его только злят.

— Ты настолько тупа что не понимаешь?! Это элементарно! Как я мог вообще на тебе жениться… — касается ладонью лба, усмехаясь, — Мне уже скоро сорок. И у меня жизнь не бесконечная.

— Но я ведь не виновата! Изначально все хорошо было! — смотрю в глаза Тиграну, тщетно пытаясь разбудить в нем если не сострадание, то хотя бы ответственность, — Если бы ты тогда не уговорил меня кататься на лыжах… Боже…

От воспоминаний о том дне по щекам снова катятся слезы. А Тигран начинает распыляться еще больше. Это так странно: огромный, брутальный, а ведет себя как истеричка:

— Это я виноват? Я виноват что ты упала? Я виноват что у тебя там что-то сломалась, и ты не в состоянии зачать мне ребенка?

— Тигран…

— Да заткнись ты! — рявкает, уже не пытаясь сдерживать злость. — Закрой рот и вали отсюда уже. Ты не так хороша и чистая как пытаешься показаться! И не надо мне петь про какую-то там любовь! Тебе от меня нужны только деньги.

И глядя сейчас на него, мне вдруг становится очевидно, что Тигран очень хочет меня ударить. Но не для того чтобы сделать больно, а чтобы разрушить наваждение. Чтобы я исчезла, куда-нибудь делась, замолчала. И правда в том что нет больше никакой любви. Он ко мне остыл, и я его раздражаю.

— Нет, я хотела забеременеть, хотела чтобы мы стали обычной семьей!

— Мы ждали три года. — сквозь зубы цедит Тигран, — Три! С меня хватит. Мы разводимся, к тому же, есть женщина, которая от меня беременна.

А это уже выше моих сил. Я замолкаю на несколько секунд, переваривая сказанное.

— Ты… Ты изменял мне?!

— Рот закрыла, собрала вещи и пошла.

— Но это же нечестно, — я говорю это скорее самой себе, а не Тиграну.

— Лиля, жизнь не бывает честной, а ты уже большая девочка, и должна это понимать. Надеюсь, я тебя больше не увижу в своей жизни. Далее будешь общаться с моим адвокатом.

— А как же, — сглатываю, — Как же я жить теперь буду?

— В «Пятерочке» много вакансий, — смеется, — Ну или замуж попробуй выйти. Хотя кому ты нужна… Пустышка.

Это звучит больно и оскорбительно. Еще и любовницу имел все это время. А я… Я просто была глупая и слепая. Я выдавала желаемое за действительное, а теперь… Теперь жизнь бьет по лицу, наотмашь.

— Мне некуда идти.

— Некуда ей идти, — передразнивает Тигран, глядя на меня как на ничтожество. — Как же ты меня достала! Ты не в состоянии о себе позаботиться, бесполезная, тупая дура!

Я беру наугад один из чемоданов и, не видя ничего от слез, выхожу из дома. Сказать что я в шоке и стрессе — ничего не сказать. Моя голова не соображает, я бреду, еле волоча ноги, вообще не понимая, как я покину этот дом? Куда я поеду и как? На автобусе?

К счастью, меня догоняет водитель Тиграна. В его руках мои остальные чемоданы. На его лице любопытство и что-то похожее на сочувствие, как сочувствуют брошенным домашним животным.

— Лилия, моя задача — довезти вас до гостиницы. Тигран просил передать, что он оплатит вам проживание на пару недель, после чего предоставит квартиру, где вы и будете жить. Документы в этой маленькой сумке.

Глянув на водителя, я киваю, но сказать ничего не выходит. По моим щекам все еще катятся слезы. Доберусь до гостиницы и буду рыдать одна, уткнувшись в подушку.

И когда я уже думаю что все закончилось, когда мои чемоданы погружены в багажник, в открытые ворота въезжает знакомая «ауди» и паркуется возле дома. Я не верю своим глазам. Аня? Но что она тут делает? Всхлипывая, подхожу к ее автомобилю.

Выходить она не спешит. Приоткрыв окно, с любопытством меня оглядывает и наконец произносит:

— Езжай, Лиля… А твое ожерелье я сама возьму. Оно ведь так и осталось в сейфе. Проиграла ты, подруга…

Глава 18. Лиля. Начало новой жизни

Всю дорогу я плачу. Жить не хочется, не хочется ничего. В моем расколовшемся на куски мире страшной тенью встает осознание предательства мужа и самой близкой подруги. Они спали друг с другом, у меня за спиной! И все это время оба лгали!

Я всхлипываю, не стесняясь водителя. Мне плевать что он обо мне подумает, я даже не смотрю куда меня везут, хоть в лес.

Наконец мы паркуемся возле какого-то мотеля. Одного взгляда на вывеску достаточно чтобы понять что Тигран решил на меня больше не тратиться. Но все равно это лучше чем ночевать на улице под начинающимся дождем.

Я выхожу из шикарного автомобиля, ловя себя на мысли, что больше на таких ездить мне не придется. Вот и закончилась сказка, Золушка возвращается в свою конуру. Хрустальная туфелька больше не аргумент, ее теперь носит другая принцесса.

Водитель доносит мои чемоданы до номера, помогает заселиться. И я понимаю, что он это делает из жалости. Чертовой жалости ко мне, к моему положению! Но я все равно ему благодарна за человеческое отношение.

Наконец я оказываюсь в крохотном, неуютном номере, с жесткой кроватью и тусклым светильником. Я так замучена, так устала и так рада что этот ужасный день закончился, что просто падаю на постель и, не переставая плакать, засыпаю. Мне ничего не снится, только блаженная темнота.

На следующее утро мне сначала кажется, что все что произошло до этого — дурной сон, кошмар, нечаянно созданный моим воображением. Но когда я открываю глаза, то вижу над собой низкий сероватый потолок, посреди которого висит безвкусная фиолетовая люстра. А я лежу как и уснула накануне — поверх покрывала, в одежде, с размазанным по лицу макияжем.

Я с трудом поднимаюсь и хватаюсь за голову, которую пронзает острая боль. Мне не хочется умываться, искать чем позавтракать, разбирать чемоданы. Мне не хочется ничего. Я сижу, согнувшись, минут двадцать, пока не раздается пиликанье полуразрядившегося телефона.

Сообщение от Ани.

Морщась от головной боли, я беру в руку сотовый. Тварь. Выслала фото где она в моем ожерелье. Мерзкая тварь!

От ненависти и боли мне хочется орать! Но, как ни странно, это дает силы чтобы подняться и хотя бы умыться и принять душ. А ведь Аня чувствует себя победительницей, она сейчас упивается своим превосходством. Она всегда, абсолютно всегда мне завидовала, ей было просто необходимо меня растоптать.

Уже бесполезно ругать себя за недальновидность и розовые очки. Все что я могла потерять, я потеряла. А теперь надо как-то жить. Как?

Я привожу себя в порядок и лезу в телефон, проверять сколько у меня на счету денег. Если ужаться, то какое-то время протянуть можно. Но я так давно не жила самостоятельно, даже в магазин не ходила, что понятия не имею сколько что стоит.

В любом случае надо подкрепиться, хотя самое большое мое желание — это лечь и плакать дальше. А еще лучше — наглотаться каких-нибудь таблеток. Но как тогда обрадуется Аня! Нет, не будет ей такого подарка, стерве!

Надо позавтракать, добыть где-нибудь кофе и бутерброд. А потом прогуляться по городу, проветриться, успокоиться. И попытаться прийти в себя. Только это иллюзия, я еще долго не приду в форму, я буду еще долго плакать. От отчаяния, страха и одиночества.

Я никому не нужна, и от этой мысли меня будто бы обдает холодным ветром. И если я умру, меня даже хоронить некому. Это страшно.

Я спускаюсь на первый этаж, где расположено уютное кафе, и там завтракаю. Порция эспрессо и пирожное немного успокаивают, а мои мысли уплывают куда-то далеко, в мечты, где нет моего недавнего прошлого.

Как мне начать жизнь заново, когда мир рухнул? Что я умею делать? Я ничего не умею. А еще мне страшно.