«А» упало, «Б» пропало... Занимательная история опечаток. - Дмитрий Шерих

Следом за этим Филиппов решительно перешел к главному. Да простит читатель очередную пространную цитату, но без нее тут не обойтись. В пересказе филипповские филиппики явно потеряют свой неповторимый колорит.

«Есть одна категория опечаток, мимо которых не может спокойно пройти ни один честный работник печати: это – ошибки, которые мало назвать вредными, это – вредительские, антисоветские опечатки. Это свидетельствует о том, что среди издательских и типографских работников еще имеются враждебные антисоветские элементы, которые в бессильной злобе стараются недопустимыми опечатками сорвать выпуск произведений нашей печати; они рассчитывают, что с помощью такого рода опечаток они смогут извратить текст, протащить свои гнусные контрреволюционные взгляды, исказить содержание книги так, чтобы сделать ее непригодной для пользования.

Каждый работник печати, не ограничивающийся только своей непосредственной работой, а внимательно присматривающийся к ряду явлений, происходящих вокруг него, знает множество фактов такого рода. Когда в корректуре или в книге попадаются искажения вроде: реакционный аппарат вместо редакционный аппарат; посмотрите на наши издевательства, например на Госиздат, вместо на наши издательства; социалистический вместо капиталистический и наоборот, или когда мы видим грубейшие искажения ответственных цитат, – мы вправе рассматривать эти „ошибки" как один из методов вражеской работы в нашей печати. И нельзя объяснять такого рода опечатки неопытностью корректора или наборщика.

Нет слов, квалификация наших издательских и типографских работников не всегда соответствует уровню тех качественных требований, которые вправе предъявить советский читатель к произведениям печати. Не всегда удовлетворительна организация корректурного процесса... Нет слов, все перечисленные явления имеют место в наших издательствах и типографиях... Но нельзя закрывать глаза на то, что в наши издательства и полиграфпредприятия могли пробраться враги и что каждый издательский работник должен быть особенно бдительным к подобного рода вылазкам классового врага и не только исправлять замеченную им в корректуре „ошибку", но и бить тревогу по поводу каждого такого случая, доводя до сведения руководства издательства или типографии о подобных случаях».

Уф! Современному читателю эти высказывания наверняка кажутся одиозными. Но не спеши, читатель, обвинять Николая Николаевича в политической экзальтации. Он просто не мог писать иначе, ведь уже были даны указания свыше – какие опечатки как оценивать. Филиппов даже смягчил тон везде, где это было возможно, обратив внимание на реальные проблемы.

А мы после знакомства с Филипповым перейдем к оригиналу всех этих замечательных слов о враждебных опечатках. В 1937 году увидела свет статья П. Винокурова «О некоторых методах вражеской работы в печати». Вначале она вошла в сборник с красноречивым названием «О методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троцкистско-бухаринской агентуры». А потом была перепечатана отдельной брошюрой – ввиду значимости. Цитата из этого бессмертного труда будет тоже длинна, но сокращать ее грех: первоисточник!

«Опечатки и поправки к ним всегда были бичом редакций газет и журналов и книгоиздательств.

Особенно широкое распространение опечатки получили за последние два-три года. Причем опечатки эти в значительной своей части отличались от прежних, обычных опечаток тем, что они искажали смысл фразы в антисоветском духе...

Чаще всего техника опечаток такова: заменяются одна-две буквы в одном слове или выбрасывается одна буква, и фраза в целом приобретает контрреволюционный смысл. Скажем, вместо слова „вскрыть" набирается „скрыть"; вместо „грозное предупреждение" – „грязное предупреждение"; вместо „брестский мир" – „братский мир" и т. д.

Часто „пропадает" отрицание „не" или „невинным" образом снимается или переставляется запятая, и все это делается с определенным умыслом – грубо извратить смысл.

Враг прибегает ко всем этим ухищрениям и маскировке там, где ослаблена бдительность. Имеется немало фактов замены в тексте газетного или книжного оригинала целых слов или появления новых, „невесть откуда взявшихся" слов и фраз. Вместо слова „социализм" набирается, а иногда проникает в печать „капитализм"; „испанский народ" превращается в „фашистский народ"; „враги народа" – в „друзья народа"; „теоретический уровень" – в „террористический уровень" и т. д.

Природа всех этих, с позволения сказать, „опечаток" совершенно ясна и в комментариях не нуждается».

В русле этой статьи трудился не только Н. Н. Филиппов. Главлит, цензурное ведомство страны, рассылал на места свои соответствующие инструкции и приказы. Требовал: «Каждый случай так называемых „опечаток", политически искажающих текст, должен быть тщательно расследован, независимо от того, попал такой искаженный текст в печать или выпуск его был своевременно предотвращен...»

Да уж, расследовали. И с виновниками, как правило, поступали жестко. Автору известен лишь один случай, когда советская политически значимая опечатка была воспринята «со знаком плюс» – послужила своего рода руководством к действию. Случилось это в 1919 году: наборщик газеты «Правда» напечатал слово «Ильичем» через «ё» (хотя по правилам полагалось бы через «о»). Опечатка была канонизирована: с той поры отчество Владимира Ильича Ленина стало писаться в творительном падеже через «ё». Тогда как любой другой Ильич оставался как и прежде – Ильичом.

«ИЗЛЮБЛЕННЫЙ ДО УМОПОМРАЧЕНИЯ»

Назван Владимир Ильич – и, стало быть, пришла пора вспомнить об опечатках, связанных с его именем, а также с именами его знаменитейших соратников.

Ленину доставалось от опечаток не раз – не только в советские годы, но и в дореволюционную пору. В 1909 году, например, в Москве была издана его знаменитая книга «Материализм и эмпириокритицизм». Ильич жил тогда в Париже, активно переписывался с Москвой и выслал из своего далека аж 12 списков замеченных им опечаток. Однако все исправить не смогли, и в конце книги был приложен свой, издательский список опечаток.

А потом уж началось советское время – то самое, когда, по признанию Н. Н. Филиппова, «квалификация наших издательских и типографских работников» не всегда соответствовала должному уровню. Четвертый том сочинений Ленина, изданный в 1919 году, вышел со списком опечаток на 11 страницах. Сам автор пометил на корректуре тома: «Опечаток много».

На следующий год, в 1920-м, в свет вышла ленинская брошюра «О профессиональных союзах, о текущем моменте и об ошибке Троцкого». На обложке ее Ленин пометил: «См. с. 17 смешная опечатка». Опечатка и вправду вышла забавная: на семнадцатой странице оказалась фраза «По вопросу о демократии ничего кроме обычного бюрократизма не надо». Ленин, конечно, не был горячим апологетом бюрократизма, он писал о демократизме.

Есть другие примеры ленинских опечаток. Долгое время, например, в его «Заметках публициста» печаталась загадочная фраза: «Кадетский врач готов считать пульс акомолу...» На самом деле врач готов был считать пульс «секомому» – кадету, подвергнутому телесным наказаниям.

В другой ленинской статье печаталось: «живая буржуазия готова на все дикости, зверства и преступления». Фраза в устах Ленина не удивительна, но отчего буржуазия «живая»? А она не живая – «гнилая»! Опечатка была впервые исправлена только в пятом издании сочинений Ленина – самом выверенном и точном. Впрочем, и это издание не обошлось без своих опечаток: хотя сами труды напечатаны были точно, но к справочному тому свою errata приложить пришлось...

И еще тройка примечательных опечаток, связанных с именем Ленина.

«Владимир Ильич начал говорить, сидя за столом, медленно царапая когтями лоб...»: так в 1937 году была набрана фраза в романе Алексея Толстого «Хлеб». Вообще-то Ленину полагались ногти, но троцкистско-бухаринские шпионы пробрались в издательство «Молодая гвардия» и коварно подменили букву. Опечатку заметили только в типографии, но исправить успели.

В январе 1947 года журнал «Молодой колхозник» сообщил ошеломленным читателям, что «в 1920 г. В. И. Ленин окотился в Брянских лесах». Самые проницательные догадались: окотиться Ильич вряд ли мог, но вот охотиться – вполне...

А в брежневские 1970-е годы публицист Григорий Рыклин издал книгу «Если память мне не изменяет...» Там он писал об антисоветских фельетонах Аркадия Аверченко «Дюжина ножей в спину революции» и упомянул заодно ленинскую статью об этих фельетонах. Была у Рыклина и такая фраза: «Владимир Ильич, говоря об этой книжке „излюбленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко", смеется над невежеством писателя...»

Нетрудно догадаться, что налицо очевидная опечатка: ну не может быть Аверченко «излюбленным до умопомрачения». У Ленина он был «озлобленным почти до умопомрачения»! Опечатку в книге Рыклина заметили лишь после выхода второго издания – и заметили случайно...