Дом из пепла и стекла - Силла Уэбб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сиденья кожаные, так что всё в порядке, — Нико окидывает меня оценивающим взглядом. — Ты выглядишь по-другому. Это не похоже на наряд для шопинга.
Мне жарко и неприятно. Это невыносимо — быть запертой в этом маленьком пространстве с этим большим, харизматичным мудаком. Я приостанавливаюсь, ремень безопасности наполовину застёгнут, и отпускаю его, выпутываясь из пиджака. Я кладу его на другую сторону заднего сиденья, подальше от своего промокшего плаща.
Взгляд Нико не отрывается от меня и с наглой медленностью блуждает по моей груди, обтянутой шёлком. Мне хочется скрестить руки, но вместо этого я пристёгиваю ремень безопасности. Слишком поздно я понимаю, что это только подчёркивает мою грудь. Она не маленькая. Но и не огромная, а, по-моему, средняя, как и вся я, но чаще всего я стараюсь скрывать свою фигуру. Мешковатая одежда, спортивные топы, которые сплющивают, а не подтягивают. Сегодня я надела настоящий бюстгальтер, потому что этого требовала шёлковая рубашка, и теперь пики и долины моих изгибов подчёркнуты ремнём безопасности.
Чёртовы штуки, явно созданные мужчинами для мужчин. При разработке ремней безопасности никто не учитывал женское тело.
Я ослабляю ремень безопасности, затем передвигаю его, но это мало что меняет. Нико прочищает горло, и я дёргаю головой в его сторону, понимая, что он всё ещё наблюдает за тем, как я извиваюсь и суечусь, пытаясь поудобнее устроиться под ремнём безопасности. Только лицо у него теперь ещё более мрачное. Неужели я его раздражаю?
— Ты прячешься, не так ли? — говорит он, поворачиваясь, наконец, лицом вперёд.
Он расслабляется на сиденье и набирает обороты, а когда переключает передачу с парковки на движение, то делает это плавно.
— Большинство женщин, у которых есть то, что есть у тебя, стали бы это демонстрировать.
— Правда? Возможно, твоё представление о большинстве женщин весьма ограничено. Нас сотни тысяч, мы существуем, и нас не волнует, что думают или хотят мужчины, и мы одеваемся для комфорта, а не для того, чтобы привлечь мужской взгляд.
Он фыркает.
— Мужской взгляд? Что это за хрень?
— То, что ты и твои головорезы делаете каждый раз, когда в комнату входит женщина. Смотрите на неё, оцениваете её.
Он пожимает плечами, сворачивая на длинную дорогу, ведущую к пустующей сторожке у въезда на территорию. Раньше в однокомнатном доме жил привратник. Сейчас это разрушающийся реликт.
— Как будто вы, женщины, не делаете то же самое.
— Мы — нет, — огрызаюсь я.
— Значит, ты меня не заметила? — Его ухмылка вызывающая и дерзкая, но в то же время игривая. Он снова в своём обычном режиме дразнящего засранца, и я чувствую облегчение.
Его мрачный момент казался опасным.
— Боже мой, какой же ты упрямый? — я оставляю всё так, как это обычно бывает между нами. Сплошная злость, насмешки и шутки со злым умыслом. — К твоему сведению, замечать кого-то — это естественно. Мы все так делаем. А вот пялиться на их грудь — это грубо и, честно говоря, по-детски. Это делает тебя похожим на маленького мальчика.
Срабатывают тормоза, и я автоматически кладу руку на приборную панель, чтобы остановить движение вперёд. Нико переводит рычаг переключения передач в положение парковки, отстёгивает ремень безопасности и наклоняется ко мне, глядя на меня огненным взглядом.
— Послушай, милая. Я застрял в этой скучной чёртовой дыре с отвратительной каргой, которая использует меня так же, как я использую её. Этот договор был заключён с годичным приговором к страданиям, а мы только начали. Этот дом может позволить мне уединиться и держать меня и моих людей в одиночестве, но быть изгнанным за город с пугающей темнотой и коридорами, уходящими в небытие — это абсолютная пытка. До любой женщины мили и мили, а местные жители даже не привлекательны. Так что извини, блядь, меня, если одним из главных моментов моего дня будет лицезрение твоих потрясающих сисек. Которые ты, надо сказать, хорошо прячешь.
— Потрясающих сисек твоей будущей падчерицы, — я надеюсь, что мои слова его пристыдят, но нет. Вместо этого возвращается его тёмный, дикий взгляд, его глаза сфокусированы на моём лице.
— И разве это не делает всё это ещё более захватывающим?
Я краснею.
— Нет. Это не так. Это отвратительно.
Он смеётся.
— Ты же не веришь в это. Мы никто друг для друга. Мои отношения с айсбергом, которым является твоя мачеха — это чистый театр. Нет ничего даже отдалённо странного в том, что я нахожу тебя привлекательной. Или наоборот.
— Я не нахожу тебя привлекательным, — говорю я автоматически.
Он протягивает руку, его большая ладонь убирает мои волосы с лица. Это прикосновение — пустяк. Шёпот, мягкое прикосновение кончиков пальцев ко лбу и щеке, но оно заставляет меня гореть так, как ничто не жгло с тех пор, как я потеряла отца.
— Ах, маленькая девочка, папа не научил тебя не врать? — шепчет он.
Я задыхаюсь и Нико отодвигается.
Он превращает свои идеальные губы из сардонической ухмылки в нечто такое, чего я не видела у него раньше. Это почти… приятно.
— На какое время у тебя назначена встреча?
Я вздрагиваю. Откуда он знает?
— Послушай, я могу вести себя определённым образом в присутствии своих людей. Я должен держать их в узде, но при этом, чтобы они думали, что я один из них. На одном уровне. Ты не можешь быть в моём положении твоим мозгом. Ты думаешь, я глуп? Не делай такой ошибки. На днях ты попросила меня поговорить с моим адвокатом. Теперь ты едешь в город в единственный день, когда твоей мачехи-стервы нет дома, и ты нарядно одета. Ты встречаешься либо с адвокатом, либо с врачом. Думаю, ты не хочешь, чтобы мачеха-стерва об этом узнала.
Я разрываюсь между желанием посмеяться над мачехой-стервой, что восхитительно точно и то, что я хотела бы придумать, и страхом, что он что-то скажет. Или как-то использует это против меня.
— Нет. Я не хочу, чтобы она об этом знала, — слова вылетают прежде, чем я успеваю подумать, можно ли ему доверять.
— Я могу хранить секреты, — говорит Нико.
О, я уверена, что он может. За определённую цену. Но я не могу беспокоиться о том, какой может быть эта цена. Я должна сделать это, несмотря ни на что.
— Не переживай, сладкая. Я не скажу.
Я ничего не говорю, потому что иногда это самый безопасный вариант.
Вместо этого, когда мы подъезжаем к концу аллеи и он выезжает на дорогу, я удобно устраиваюсь в самом роскошном автомобильном кресле, в
