Несостоявшаяся ось: Берлин-Москва-Токио - Василий Молодяков

Статья 5. Оба правительства будут в доброжелательном духе взаимно идти навстречу хозяйственным потребностям обеих стран. В случае принципиального урегулирования этого вопроса на международном базисе они вступят между собою в предварительный обмен мнений…»

Следует особо отметить статью 2: Германия отказалась от требования возвратить национализированные предприятия прежним владельцам – германским гражданам (чего, заметим, едва ли стоило ожидать от большевиков) в обмен на обещание не удовлетворять аналогичные требования других стран. Этот пункт еще не раз пригодится Советской России при последующих переговорах, в том числе с Японией.

Договор вывел из международной изоляции и Советскую Россию, и Германию, разрушив попытки создания атлантистского «единого фронта» как в политике, так и в экономике. В стихотворении «Молодость мира» Брюсов поместил договор уже во всемирно-историческую перспективу «от совета Лемуров до совета в Рапалло», поясняя для читателей 1922 г.: «Лемуры – по оккультной традиции, первая раса, достигшая на земле сравнительно высокой культуры (на исчезнувшем материке в Тихом океане)». «Совет в Рапалло» «прорабатывали» во всех кружках и ячейках, поэтому про него примечания не требовались.

История советско-германских отношений 1920-х годов, прежде всего тайное сотрудничество Красной армии и рейхсвера, зажатого в тиски версальских ограничений, давно привлекала внимание историков, журналистов и любителей сенсаций. Еще бы – именно из такого материала делаются сенсации! Германские летчики в советских авиашколах, германские танкисты в танковых училищах Красной а рмии, совместное производство вооружений подальше от недобрых глаз англо-французских контролеров. Ворошилов ведет задушевные беседы с германскими генералами, Тухачевский на маневрах рейхсвера жмет руку престарелому фельдмаршалу Гинденбургу, который хвалит его и Якира. Гудериан стажируется в Казани, а у Геринга вообще остался в СССР незаконнорожденный сын (неважно, что будущий рейхсмаршал в России никогда не был). В свете всего, что будет ПОТОМ, история советско-германских отношений даже веймарского периода казалась – а некоторым до сих пор кажется – сплошной и притом тщательно продуманной подготовкой «заговора диктаторов» для достижения пресловутого «мирового господства». Другим, напротив, это дает возможность лишних раз повздыхать об «упущенных возможностях», если не об «утраченных победах». В такой «оптике» любой факт, даже самый незначительный, может показаться судьбоносным.

Так что же было на самом деле? На этот вопрос хорошо отвечает книга Л.А. Безыменского «Гитлер и Сталин перед схваткой», где автор, опираясь на документы, нарисовал реалистическую картину военного и экономического партнерства Советской России и веймарской Германии вплоть до начала 1930-х годов, когда оно было разорвано по инициативе германской стороны в канцлерство фон Папена. Есть и другие ценные работы (упомяну книги Т.С. Бушуевой и Ю.Л. Дьякова, С.А. Горлова) о сотрудничестве Красной армии и рейхсвера, основанные на рассекреченных документах советских архивов.[76] Они показывают истинные масштабы сотрудничества, которые как-то не вписываются ни в одну из расхожих идеологических схем. Вопреки утверждениям советских историков прошлого, необходимо признать, что сотрудничество, прежде всего военное, было и развивалось успешно и динамично, несмотря на взаимные подозрения и «подглядывания». Вопреки конспирологичесикм утверждениям других, преимущественно европейских и американских историков, масштаб сотрудничества был не так велик, чтобы утверждать, что «фашистский меч ковался в СССР» (авторы этой тщательно документированной книги выбрали для нее неудачное, неточное, хотя и эффектное заглавие).

Не было и пресловутого союза, от которого можно было бы протянуть ниточки, с одной стороны, к Бисмарку и соглашению Вильгельма II и Николая II в Бьерке в 1905 г., а с другой, к «пакту Молотова-Риббентропа». Союза не было, потому что стороны все-таки не доверяли друг другу, сознавая, что их объединяют прежде всего наличие общего врага и тактическая необходимость, хотя искренние сторонники более тесного и масштабного партнерства были в обеих странах. В Германии это харизматический главком рейхсвера Ганс фон Сект, послы Ульрих Брокдорф-Ранцау и Герберт фон Дирксен и многие их подчиненные вроде родившихся в России Густава Хильгера и Эрнста Кестринга, а также престарелый гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц, бывший в то время депутатом рейхстага от консервативной Национальной народной партии. Выйдя в отставку из-за конфликта с канцлером Бетман-Гольтвегом в марте 1916 г., Тирпиц не только выступал за сепаратный мир с Россией, но и считал необходимым прибегнуть к ее посредничеству для примирения с Японией, участие которой в войне против Германии виделось ему трагическим недоразумением. И, конечно, одним из этих людей был геополитик Карл Хаусхофер, который постоянно призывал к тесному сотрудничеству с Россией, потому что видел в ней наиболее перспективного союзника в борьбе за освобождение от Версальского «диктата»: «Ни одна страна не стоит ближе к России, чем Германия; только Германия способна понять русскую душу; Германия и Россия были друзьями много столетий; их экономические структуры взаимно дополняют друг друга; они должны идти вместе».[77] Кто действительно придерживался этих идей в СССР, сказать куда сложнее. Во всяком случае, они не были чужды ни партийцам (Сталин, Енукидзе), ни дипломатам (Чичерин, Крестинский, Карахан), ни идеологам (Радек), ни военным (Ворошилов, Егоров), ни технократам. Но здесь встает неизбежный вопрос об искренности их желания иметь долгосрочный союз с капиталистической Германией.

Не было же союза между Советской Россией и так и не ставшей «советской» Германией еще и потому, что большевистское руководство и его послушный инструмент – Коминтерн ни на секунду не прекращали, прямо скажем, подрывной деятельности против веймарского режима, рассчитывая если не свергнуть его (после ноября 1923 г. перспективы революции в Германии стали казаться очень отдаленными), то хотя бы ослабить, одновременно укрепив позиции германских коммунистов. Полагаю, не безгрешной была и германская разведка, и правые круги Германии, которые были не прочь сотрудничать с «белыми» эмигрантами, хотя у официального Берлина в то время были куда более серьезные и насущные заботы. Но так или иначе, спорить с этими фактами не приходится.

В условиях «капиталистического окружения» у Советского Союза не могло быть настоящих союзников – так виделась ситуация руководству в Москве. Так оно строило свою политику, которая вызывала соответствующую реакцию как у противников, так и у потенциальных союзников.

Тем не менее тема советско-германского сотрудничества на протяжении десятилетия между «советом в Рапалло» и приходом Гитлера к власти продолжает будоражить умы и занимать воображение. Думаю, на эту тему будет написана еще не одна книга, рассчитанная на привлечение внимания читателей. Да и фильм можно снять (сюжетов тьма – смотри выше!), даже триллер. Но мы пишем не триллер, а историческое исследование, поэтому погоня за занимательностью в нашу задачу не входит. Не входит в нашу задачу и «повторение пройденного» – всего того, что уже написано историками о советско-германских отношениях, благо удачных работ там немало. Давайте посмотрим, что же творилось в это самое время на другом конце Евразии, где соприкоснулись Советская Россия и императорская Япония.

О советско-японских отношениях двадцатых годов написано много меньше даже специалистами, а для широкого читателя они вообще затемнены образами следующего десятилетия – «черными драконами» и вероломными самураями, в итоге все же летящими наземь на Хасане и Халхин-Голе. Скажу откровенно, триллера на эту тему у нас не получится. И даже будущий генерал Танака, якобы автор «меморандума Танака», жил в России только до революции (впрочем, молва гласит и про его внебрачных детей на русских просторах). Но это не значит, что отношения между Москвой и Токио в эти годы не представляют никакого интереса.

Да, мощные русофобские настроения, присущие общественному мнению Японии еще с конца XIX в., в сочетании с боязнью «коммунистической заразы» не способствовали взаимопониманию или расширению контактов между двумя странами. Да, многие японские политики того времени предпочитали встраиваться в «цивилизованный мир» и ориентироваться на Лигу Наций или США, пока не столкнулись с ними в Маньчжурии. Но если сугубо частное лицо (пусть даже бывший министр) приезжает в «красную Москву» и его принимают все первые лица государства, включая «всероссийского старосту» Калинина, т.е. на уровне главы государства, это, согласитесь, интригует. А если советские документы все еще лежат в архивах, нам помогут японские документы, опубликованные, но пока не переведенные ни на какие другие языки (читатели, знающие японский язык или хотя бы имеющие о нем представление, меня поймут).