Персона нон грата - Сергей Соболев

Конечно, иногда он помогал местному люду – авторитет обязывал. В колонию по его каналам шел «грев»… Кое-кому из родственников заключенных помогли на воле деньжатами или подсобили с работой… Да и в самой колонии, если случался форменный беспредел, «шестерки» Монгола периодически устраивали показательные разборы (при том что сам Ропша, согласно отчетам местного «абвера»[6], чей начальник давно уже «подмазан» через адвоката, отличался образцово-показательным поведением). Но все это больше для отмазки, одна видимость… Держать эту зону ему было как-то без надобности. Что это ему даст? Будь он вором, в российском понимании этого емкого понятия, а тем более коронованным «законником», тогда да, само положение обязывало бы пристально следить за порядками в колонии. Это у Монгола вторая ходка. А по первому разу, еще в советские времена, в конце восьмидесятых, когда его загребли в Мурманске, с двумя подельниками за разбой – как-то занесло его по молодости на русские Севера, – он начал отбывать «восьмеру» там же, по месту совершения преступления. Около полугода он провел в Мурмашах, пока друзья, оставшиеся в Литве, не оформили ему перевод на родину, где его практически сразу же, на волне национального возрождения, выпустили на свободу (как члена семьи ссыльных литовцев, родившегося где-то на границе с Монголией – отсюда и кличка, – да к тому же и пострадавшего от тех же «оккупантов»). Так вот, там, в Мурмашах, четверо «законников» полностью держали в руках колонию, в которой насчитывалось двенадцать тысяч заключенных. Администрация там существовала, можно сказать, для отвода глаз.

И вот при этой преступной, казалось бы, воровской власти, при таком количестве зэков, в Мурмашах было всего два «петуха». Если рассказать о таком в колониях Прибалтики, где институт воров отсутствует как таковой и где сама администрация, зараженная европейским либерализмом, своей мягкостью и бездействием плодит беспредельщиков и спидоносцев, то подобное любой здесь сочтет фантастикой.

Так что радости от того, что он содержится здесь почти в королевских условиях, у Монгола было мало. Два года и девять месяцев с хвостиком… хотя и в люксе, но все же за колючей проволокой. А те, кто, как подозревал Ропша, организовали ему этот «курорт» – отколовшаяся часть бригады, и прежде всего некий Боксер, которого он когда-то вывел в люди, – за это время успели хорошо приподняться, внедрившись, как некогда планировал сам Монгол, в прибыльный околонефтяной бизнес, в гостиничный и игорный сектора, в коммерческие структуры, обслуживающие Калининградский, Клайпедский и Вентспилский морские порты…

И отомстить этим сволочам, кидалам, клятвопреступникам, огородившим себя хитрожопыми адвокатами, ушлыми советниками, коррумпированными ментами и десятками «быков», числящихся нынче в легальных охранных структурах, у Монгола, при его незавидном положении, покамест не было никакой возможности…

Незадолго до полуночи Ропша выбрался из своего люкса, чтобы выкурить на ночь сигарету, и заодно подышать свежим воздухом.

Карман куртки, как всегда, оттягивала связка ключей: Монгол, пользовавшийся абсолютным доверием администрации, мог отпереть любой локальный сектор колонии и войти в него по каким-то своим делам. Он сделал две глубокие затяжки, как вдруг заметил двух крепких молодых зэков, из числа его собственной небольшой «гвардии», которые, в сопровождении одного охранника, шли через проволочный переход со стороны корпуса 2-го отряда.

Вертухай, отперев локалку и запустив внутрь двух зэков, деликатно отошел в сторонку, чтобы не мешать чужому разговору.

– Что стряслось? – недовольным тоном спросил Монгол, который предпочитал ночью спать, а не шляться по колонии. – Опять зэки колобродят по ночам?

– Часа полтора назад, перед отбоем, Боксера привезли, – доложил один из «гвардейцев». – Его пока во вторую камеру определили.

– Что-о? – Монгол, услышав это известие, поперхнулся дымом. – Боксера сунули к нам?

– На нем костюмчик с иголочки, – посмеиваясь, сказал другой. – Х-хе…

Представляешь, Монгол? Осталось только «галстук» ему повязать…

Подождем до завтра? Или…

Какое-то мгновение Ропша стоял неподвижно, прислушиваясь к тому, как в груди у него растет чувство удовлетворения, смешанное со злорадством.

– Или, – сказал он, бросив окурок под ноги. – Я хочу видеть эту падлу прямо сейчас!

Вертухай, отперев дверь камеры № 2, где содержалось более полусотни заключенных, большинство из которых, надо полагать, сейчас только делали вид, что спят, запустил внутрь Монгола и двух его местных подручных.

– Только без смертоубийства, – проворчал он, прежде чем снова запереть дверь камеры. – Мне не нужны тут неприятности…

Монгол, перешагнув через порог, брезгливо поморщился: запашок, однако, как в скотском хлеву… Но тут же перестал обращать всякое внимание на спертый воздух, равно как и на тех, кто дрых, или только делал вид, что спит, на двуярусных шконках: в проходе, в противоположном углу камеры, в синеватом свете дежурного светильника виднелся знакомый ему силуэт…

Тридцативосьмилетний мужчина, более известный, как и Монгол, не под собственной фамилией, а по своему прозвищу Боксер, в самом деле был прикинут в шикарный темно-синий костюм… Надо же, каким фраером вырядился! Увиденное слегка позабавило Монгола, и он зло усмехнулся.

Монгол, пройдя между двумя рядами «этажерок», обогнул стол и сразу оказался лицом к лицу с человеком, который, как ему казалось, более всех прочих был повинен в его нынешних бедах.

– Как дела, Монгол? – абсолютно спокойно, будто они встретились на воле, где-нибудь в кабаке или просто на улице, произнес Боксер. – Давненько мы с тобой не виделись…

– Дела, как в Польше: тот прав, у кого хер больше! – отрезал Монгол. – А у меня, Боксер, прав здесь поболее, чем у такой гниды, как ты.

Действительно, за спиной Монгола стояли его нукеры, количество которых он может, если возникнет нужда, увеличить в любой момент. Местные зэки и пальцем не пошевелят, чтобы помочь этому хрену – хотя большинство, конечно, слышали о таком серьезном человеке, как Боксер, – который, хотя и мнил себя пупом земли, все ж как простой смертный угодил на нары…

Воистину: от сумы да от тюрьмы не зарекайся.

– Ну и где все твои помощнички и твои гребаные адвокаты, Боксер? – не без ехидства поинтересовался Монгол. – Где твои связи в спецслужбах, которые для меня давно уже не тайна? Где, наконец, твои «быки», которых ты перелицевал в частных охранников?.. Кто, спрашивается, теперь прикроет твою жопу?

– Это не твоя забота, – спокойным тоном сказал зажатый в угол человек.

– Не с того ты начал разговор… Ты думаешь, я буду оправдываться?

Не-е-ет, Монгол, оправдываться-то как раз нужно тебе…

– Бляди и вору долго оправдываться, – подал реплику кто-то из дальнего угла камеры, причем не понятно было, к кому относится эта реплика: к зажатому, словно крыса, в углу Боксеру или к самому Монголу.

Впрочем, Монгол пропустил эту дерзкую реплику мимо ушей – «шестерки» позже доложат ему, кто это вякнул – поскольку целиком был занят этой самой «крысой», которая, даже оказавшись в безвыходном положении, нагло скалила на него свою мерзкую пасть.

– Ты, Боксер, как мартышка, – мрачно усмехнулся он. – Все хитришь, а жопа голая… А не боишься, что за базар придется отвечать? По полной схеме…

– Отвечу, тем более что есть чем. – Как ни странно казалось Монголу, но его злейший недруг, оказавшийся теперь в полной его власти, почему-то совершенно не выглядел напуганным. – Вспомни хотя бы тот эпизод, имевший место незадолго до твоего ареста, когда в каунасском кафе «Лелупе», принадлежащем, кстати, твоему младшему брательнику, какие-то люди в масках положили из «калашей» сразу семерых авторитетных членов «бригады»…

– Ты думаешь, здесь место говорить о таких делах?

– А почему нет, Монгол? Какая разница, слышит нас сейчас кто-нибудь или нет… Все равно в газетах этот инцидент был описан довольно подробно… Так вот, тебя и твоего брата среди жмуров, ясное дело, не оказалось. А почему, спрашивается? А потому, что за минуту или две до того, как в зал ворвались киллеры, кто-то из присутствовавших в кафе людей, чье имя ты знаешь лучше меня, отозвал вас двоих, типа по важному вопросу… Вы уединились в кабинетике, чтобы перекинуться там словцом, а в это время – т-р-р-р… И всех, кто оставался в зале, положили!

– Тебя, кстати, тоже там не было, Боксер, – процедил авторитет. – Тебя и еще двух деятелей… Хотя вас тоже приглашали на сход!

– Дурак ты, Монгол… Поэтому и сидишь! Ты, конечно, подозреваешь меня в этой акции, причем бездоказательно… Если бы я стоял за теми событиями, то и тебя в числе других отпевали бы ксендзы… Это во-первых. А во-вторых, и самое главное, тебя и твоего брата тогда явно кто-то вывел из-под удара. То ли этот человек был стукачок, то ли вы с брательником сами заварили всю эту кашу…