Тот самый гость (СИ) - Астафьева Александра

— Зачем же скрывается? Почему не позвонит?

— В данный момент телефон его недоступен, и находится он ни в этом городе. Уверена, что Олегу сейчас это необходимо. Вы, главное, не волнуйтесь.

Не волнуйтесь. Как можно по щелчку пальцев не волноваться, когда понятия не имеешь, где находится небезразличный тебе человек, и что с ним происходит?

Пустота внутри заполняет все моё нутро. Она не знает, где Олег. Был и словно сквозь землю провалился.

— Вы разве не его близкий друг? — теплится надежда, что я могу узнать что-нибудь еще.

— Нет, мы хорошие приятели и не больше.

Тяжесть на душе сменяется незначительной легкостью от произнесенного ею слова «приятели», но не более того. Она до сих пор ничем не может помочь.

— Олег говорил, что вы подарили ему эту собаку, — возвращаюсь к незаконченной теме, которая разламывает мое сердце надвое.

— Все верно. Оскар в последнее время проживал у него, но все права на собаку принадлежат мне. Я искренне благодарю вас, за то, что не прошли мимо, приютили этого прекрасного пса. Если бы не вы, боюсь думать, что с ним могло произойти.

У меня подкашиваются ноги, дыхание рваное, и сердце мечется в груди. Снежок не твой, Вера, как ты не можешь этого понять.

— Что я могу для вас сделать в ответ?

— Ничего. Пожалуйста, — нелепо звучит из моих уст.

— Мы подавали объявление. За находку собаки полагалось вознаграждение.

Она лезет в карман, очевидно за деньгами.

— Нет, я ничего не возьму. Не нужно. Я подобрала собаку не ради денег, — выставляю руку вперед, демонстрируя свой решительный отказ.

Девушка мягка в своём тоне, но насторожена в данной ситуации, ожидает дальнейшей моей реакции. Я не сдаюсь и не отпускаю Снежка, наклонившись, придерживаю его за ошейник, словно он может убежать.

— Как знаете, но я все равно вам очень благодарна. Оскар? — зовет она его.

Собака сидит, не шелохнётся.

— Ему будет лучше, если он вернётся туда, где вырос, — настаивает Лора.

— Да, конечно… — звучу слабо и по-дурацки.

— Идём, Оскар, — мягко подзывает к себе, тем самым отбирает собаку.

Пальцами держу крепче за кожаный ободок, и, кажется, Снежок не собирается идти, а, значит, выбирает меня.

— Оскар?

Не отпускаю.

— Ко мне!

Держу крепче.

— Вера?

Нет. Не хочу. Не отдам, хоть понимаю, что должна вернуть то, что мне не принадлежит. «Он не твой», — убежденно шепчет внутренний голос. — «Отпусти его».

— Вам нужно отпустить его. Понимаю, тяжело, но через пару дней выставка и соревнования псов, на которых Оскар будет представлен впервые. Это событие является важным для нас.

Я не сдаюсь. Лора звучит взволнованно, будто извиняется за все происходящее, но иначе поступить не может. Ей необходимо забрать собаку.

— Пожалуйста, Вера, — продолжает она умолять.

Для этого приходится собрать волю в кулак, чтобы разжать хватку пальцев на ошейнике и подтолкнуть собаку в сторону девушки. Я выпрямляюсь, но Снежок продолжает находиться рядом со мной. Тем временем, в руках Лоры виднеется поводок с карабином.

— Иди, Снежок, к своей хозяйке. Иди, милый. Так будет лучше, — прошу его, а самой не хочется, чтобы он уходил. Уверена, собака чувствует моё вранье и пятится назад, когда девушка пытается пристегнуть поводок к ошейнику.

— Оскар! — зовёт его громче, натягивая поводок на себя.

— Снежок, иди! Ну, же! — кричу, всхлипывая, прикрываю рот рукой.

Он лает пару раз, как будто на прощание или… Не знаю.

Я ничего не вижу. Слезы заволакивают видимость пеленой. Только виляющий собачий хвост рядом с исчезающей из виду девушкой в белом ещё долго будет мелькать в воспоминании.

Вот и конец. Все исчезло. Сначала Олег, незаметный уход которого сводит с ума, теперь Снежок, которого отобрали. И, главное, надежда, которая испарилась в один миг.

— Мама!

Уже не сдерживаю слез, не скрываю дрожащий голос в трубке, когда набираю ее. Знаю, поймет только она, утешит только мама.

— Господи, Вера, доченька, что случилось? — женский голос встревожен. Я беру себя в руки, зная, что нервничать ей нельзя, а мне необходимо поплакать на чьем-то плече.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ничего, ничего, — отвечаю ей, заодно успокаиваю себя, выравнивая дыхание. — Можно я приеду к тебе?

— Конечно, моя хорошая. Еще спрашиваешь. Приезжай.

***

— Уже тридцать первое, девочки. Где собираетесь отмечать Новый год? А главное с кем?

Ира, Жанна, Оля в привычной рабочей атмосфере собираются в сестринской для обсуждения дел насущных. При виде меня замолкают. По расписанию сегодня выходной, но я пришла на работу, желая с кем-нибудь замениться, чтобы не сидеть дома и не плакать по ночам в подушку.

— Привет, — говорю им и слышу тоже самое в ответ.

Больше никаких обсуждений, только знак вопроса на их лицах. Жанка первая прерывает неловкую паузу, пока я накидываю на себя халат.

— Вер, у тебя заслуженный отгул, ты что здесь делаешь?

— Благодарю за беспокойство, но охото поработать. Одна из вас смело может ехать домой и встречать Новый год с семьёй. Так что, тяните жребий.

Одариваю их натянутой улыбкой, стараясь не показывать печаль, и выхожу за дверь. Внутри все клокочет, ещё не зажило, да и не заживет уже, наверное.

Олег. Снежок.

Я благодарна судьбе за те прекрасные мгновения, когда мы были вместе. Образы постепенно исчезают, испаряются, просачиваются сквозь пальцы, когда, закрыв глаза, я представляю их рядом. Сейчас так сильно хочется быть с ними, в этот день и час, а не прозябать на работе в одиночку. Чтобы не говорил Гуров, а волшебства не существует.

В пятой палате на данный момент никого не разместили. Она пустует. Лишний раз убеждаюсь в этом, когда вхожу в неё и закрываю за собой дверь.

Вот и все. Еще какое-то время назад пациент Гуров и его настойчивый ко мне интерес сделали свое дело. Я влюбилась. Поселила в своём сердце зерно нового для себя чувства, приютила собаку, сама того не зная, которая также являлась частью его. Растворяясь в Олеге, я принимала от него то прекрасное, чем он мог делиться. Эта кровать, стол, тумбочка, холодильник и другая мебель оставляют напоминания о нем. Обычные же вещи, а хранят в себе так много информации об одном человеке. Эту палату занимали многие до него. Однако лишь один пациент затронул струны моей души, и имя ему Олег Гуров.

Прохожу дальше в палату, воспоминания напрашиваются сами по себе.

А может Вера тебе все это почудилось? Собака не возьмись откуда и её хозяин — пациент? Или приснился чудесный сон, в котором так искусно увлек тебя Гуров, что ты совсем позабыла о Глебе. Как я могла? Я и вправду не вспоминала о нем с тех пор, как Олег вошел в мою жизнь. Безусловно, за это мне нет прощения. Но прошлое, как говорил все тот же Гуров, нужно отпускать.

Присев на краешек аккуратно заправленной с чистым бельём кровати, я провожу по ней ладонью от чего возникает какое-то странное чувство. В голове сразу же появляется картинка одного из вечерних моих обходов.

«— Когда ты в последний раз загадывала желание? — интересуется Олег, вдохновленный нашей с ним беседой, сидя на больничной кровати.

— Даже и не помню. Не особо этим увлекалась.

— Почему? Ты не веришь в чудеса?

Я пожимаю плечами, честно говоря, на этот случай у меня один ответ:

— Оно никогда не сбывается, зачем его загадывать?

Мужчина изучает меня слегка нахмуренным взглядом.

— Может быть, для твоего желания не пришло время?

— Ты хочешь, чтобы я вовсе разочаровалась в волшебстве?

— Пока не попробуешь — не узнаешь. Дай своему несбывшемуся желанию ещё один шанс.

— Ладно, уговорил, — мило улыбаюсь, отчего Олег потихоньку расслабляется. — Что нужно делать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он лезет в тумбочку за небольшим блокнотом. Вырывает из него два листка, один из которых протягивает мне наряду с ручкой.

— Просто напиши свое желание на клочке бумаги и…

Мужчина крутит головой по сторонам в поисках какого-то предмета. Затем встаёт с кровати и подходит к столу, находящемуся в другом конце палаты.