Эта горькая сладкая месть - Дарья Донцова

– Что за проблема требует решения? Я принялась самозабвенно врать:

– Два года тому назад дала сотруднице лаборатории Павловского Вике Пановой большую сумму денег. Целых 500 долларов.

Кадровик причмокнул.

– Да уж, прямо состояние по нашим временам!

– Вот-вот, а я человек небогатый, бюджетница,

Вика обещала вернуть деньги, но все что-то не получилось. А тут звоню ей на работу, говорят, уволилась, домашний телефон не отвечает, а адреса у меня нет. Помогите, пожалуйста, не хочется такую прорву денег терять!

– Ох, молодежь зеленая, – наставительно заметил мужчина, – разве можно без расписки в долг давать?

– Вроде неудобно у знакомой брать…

– Неудобно спать на потолке, – ворчал полковник, весьма неумело ворочая мышку. – Хорошо, если данные не уничтожил!

Но, на мое счастье, Виктория Михайловна Панова в списке обнаружилась. Выдал компьютер и адрес – Кислый переулок. Совсем рядом, можно пешком дойти. И я пошла. Погода начинала портиться, с запада натянуло облаков, солнце скрылось, явственно похолодало. Когда я входила в темный, загаженный подъезд, по пыльному асфальту забарабанили первые крупные капли дождя.

Дом, где проживала Панова, возводили в начале иска. Всего три этажа, а высота с современную пятиэтажку. Лифта нет и в помине, на каждой площадке всего по две квартиры. Шестая, конечно же, па самом верху. Преодолев бесконечные лестницы, я нажала на звонок. Где-то далеко глухо затренькало. Из разбитого окна сильно дуло холодным воздухом, я надавила на кнопку еще раз. За дверью загромыхали замки, и высунулась тетка. Опухшее лицо в бордовых пятнах, мешки под глазами и сильный запах перегара.

– Чего трезвонить? – раздраженно спросила она. – Кругом дрыхнут.

Я взглянула на часы – шесть вечера! Самое время крепко спать!

– Вы давали объявление по поводу продажи квартиры? – решила я завести разговор и неожиданно угодила в десятку.

– Входи, – распорядилась баба и впусти меня внутрь. – Обувь не сымай, сегодня не убиралась.

Судя по ровному слою пыли, покрывавшему все вокруг, здесь не мыли уже полгода. Длинный коридор, казалось, не имел конца. Откуда-то вылезла тощая, ободранная кошка и принялась истошно мяукать. Вика пнула киску и распахнула дверь первой комнаты. Мебели почти никакой, занавески похожи на грязные половые тряпки. Впрочем, с тряпками я погорячилась – у нашей Ирки тряпки намного чище. Следующие три комнаты походили на первую, как близнецы. В последней обнаружилась незастеленная кровать без постельного белья. Чуть приятней выглядела просторная кухня. Хозяйка усадила меня за покрытый липкой клеенкой стол и осведомилась:

– Выпить хочешь?

– Спасибо, за рулем.

– Ну и ладно, – сказала Вика, плеснула себе в стакан дешевой водки и молниеносно опрокинула емкость. – Квартира хорошая, только ремонт нужен. Место удобное: центр и тихо, метро рядом, школа, детский сад, магазины, не то что в новостройках, и хочу недорого. Только все оформление и переезд за ваш счет.

– Хорошо, хорошо, – пробормотала я, – меня устраивает, что близко от работы.

– Где пашешь? – оживилась пьянчужка.

– Раньше в институте преподавала, а теперь сменила место, перешла в лабораторию к академику Павловскому, тут недалеко.

Вика с треском опустила стакан на стол.

– Ну надо же! – А что такое?

– Я у Алика восемь лет оттрубила, пока он меня не выпер. Сволочь жуткая, коллектив – гадюки. Лучше беги оттуда, пока жива.

– Вы уж скажете! Очень хорошее место, туда знаете сколько народа рвется, спасибо, за меня Виолетта Сергеевна словечко замолвила.

– Старая вшивая крыса, – емко заметила Вика, – тебя сам бог сюда привел, слушай внимательно.

Она налила еще водочки, выпила жидкость, как поду, и принялась рассказывать:

– Я из Иванова, знаешь такой город невест? Мама на фабрике ткачихой, а отец, говорят, из военнослужащих был, да только никогда его не видела. Городок наш – жуть. Девчонке одна дорога – на ткацкую фабрику. Хоть на космонавта выучись, псе равно другой работы не найдешь. Вот я и подалась в Москву.

Поступила Вика в педагогический, училась хорошо и на четвертом курсе познакомилась с Димой, сыном Альберта и Виолетты. Юноша последовательно вылетел за неуспеваемость из трех вузов и в конце концов осел в педе. Вике страшно хотелось зацепиться в Москве, и она быстренько охмурила простоватого парня. Большого ума тут не требовалось, несмотря на его высокородность, девушки не очень жаловали обжору. Дима привел Вику домой пред светлые очи Виолетты Сергеевны. Умная мать сразу раскусила планы хитрой студентки и дала понять, что Дима ей не пара. В те давние времена Виолетта еще надеялась удачно женить чадушко. Правда, против романа не возражала, очевидно, считая, что лучше Вика, чем какая-нибудь лимитчица с кирпичного завода. Альберт Владимирович помог с аспирантурой, Виолетта присоветовала жениха – застенчивого Пашу Кузнецова, сына приятелей Павловских. Вика не раздумывая выскочила замуж, стала обладательницей вожделенной московской прописки и только тогда повнимательней присмотрелась к супругу.

Были у Паши какие-то странности в характере. Мужчина мог по неделям не разговаривать, потом впадал в возбужденное, даже истерическое состояние, становился говорлив и весел, приглашал друзей, пил несколько дней напролет, затем .опять злобно молчал. После смерти родителей он стал агрессивным и начал поколачивать Вику. Не сразу бедняга сообразила, что мужа следует отвести к психиатру. Но в конце концов они оказались у врача, и Вика с ужасом узнала диагноз – вялотекущая шизофрения. Обнаружилась и старая история болезни. Оказалось, Паша болел с тринадцати лет, состоял на учете. Врач посоветовал обязательно женить парня, но в своем кругу невесты не нашли. Слухи о болезни Кузнецова достигли многих ушей, и замуж за психа никто не хотел. Тогда Виолетта присоветовала Вику. Ни свекор со свекровью, ни сваха ни словом не обмолвились о болезни жениха. Вика получила желанную площадь в столице, но в придачу к ней – супруга-психопата.

Жизнь ее превратилась в ад. Сезонные весенние и осенние обострения недуга укладывали Пашу в клинику, но зимой и летом он сидел дома. Чтобы муж не распускал руки, Вика принялась поить его водкой, куда от души подмешивала галоперидол. Сначала Пашу просто сводили судороги, но потом с ним случился инсульт. И здесь на помощь вновь пришла Виолетта. Очевидно, профессорша все же испытывала неудобство перед девчонкой, потому что стоило Вике пожаловаться Альберту Владимировичу на тяжелую ситуацию, как проблемы моментально решились. Для Паши нашлось место в специализированной клинике, где он тихо скончался от надлежащего ухода. Вика осталась единоличной обладательницей гигантской квартиры.

– Ну и что? – прервала я ее плавный рассказ. – Подумаешь, годок-другой с ненормальным помучилась, зато сколько всего получила. Небось и диссертацию защитила. Другие знаешь как за такое вкалывают? Некоторые между прочим, с алкоголиками всю жизнь живут!

Женщина возмущенно фыркнула:

– Не перебивай, это только присказка, сказка будет впереди. У Павловского знаешь как в лаборатории заведено? Он тебе кусочек – ты ему всю жизнь взамен. Там так – либо верно служишь, либо с землей сровняют. Видишь, что со мной сделали? Из лаборатории выгнали, стала на другое место работы устраиваться – везде отлуп. Алик предупредил, чтобы меня не брали. А он в экономике бог и царь, никто ругаться не станет. Еле-еле в школу пристроилась, так и оттуда попросили. Теперь квартиру продаю.

И она вновь плеснула в стаканчик водку. “Сама ты хороша, пьянчуга”, – подумала я, глядя, как Вика меланхолично жует кусок засохшей горбушки, и спросила:

– Что же такое ты сделала Павловским?

Женщина вздохнула.

– Непокорность проявила. Сначала, как все, на посылках была: принести, постирать, приготовить. А потом Виолетта звонит и плачется: “Дорогушень-ка, такое несчастье случилось”.

Оказывается, Светка стала истицей в судебном процессе. Продала квартиру, а деньги ей не отдали, “кинули”. Мошенника поймали, и он пошел под суд. Теперь нужен человек, характеризующий подследственного с плохой стороны.

Вика согласилась стать лжесвидетельницей, и Виолетта дала выучить текст показаний. Женщине предлагалось притвориться соседкой Виноградовых. Якобы однажды вечером зашла к Катюше и увидела у них на столе пачки долларов, которые пересчитывал Роман. Еще следовало сообщить, что Рома пьет запоями, бьет мать, ежедневно посещает дорогие рестораны и водит на дом проституток.

– Постой, – удивилась я, – неужели судья не заметила, что ты прописана по другому адресу? Вика захихикала.

– Эта змея Виолетта – хитрая стерва. Велели говорить, что фактически живу рядом с Виноградовыми – снимаю жилплощадь в соседней квартире.

– И подсудимый не опроверг твоих показаний?

– Господи, – всплеснула руками собеседница, – кто же ему поверит, будущему уголовнику? Конечно, сопротивлялся, чтобы в тюрьму не сесть: на то и расчет был!