Бойтесь своих желаний - Екатерина Орлова

— Приятно, что ты запомнила мое отчество.

— Не обольщайся, на автомате произошло. Я ведь каждый день знакомлюсь или общаюсь с клиентами, вот у меня и выработалась отличная память на имена.

Киваю, хитро улыбаясь.

— Ну конечно.

— Конечно, — повторяет за мной Уля и пытается встать, но я еще крепче прижимаю ее к себе. — Мне надо встать, пусти.

— Если не ошибаюсь, у нас еще… — поворачиваю голову и смотрю на часы на стене, — сорок минут моего законного времени.

— Тридцать. Десять минут тебе на то, чтобы одеться.

— Как проведем их? — спрашиваю и играю бровями, но, вопреки моим ожиданиям, Белочка энергично качает головой.

— Нет, Миша. Мне еще нужны силы на клиентов.

Я с тяжелым вздохом кладу голову на кушетку.

— Скучная ты, Белка.

— Перестань меня так называть. — Она вроде бы и ругает меня, но как-то не очень уверенно.

— Давай…

— Что?

— Сделаем что-нибудь, что делают нормальные пары.

— Мы не пара.

— А зря. Могли бы ею стать.

— Если бы да кабы, то во рту росли б грибы…

— И был бы это не рот, а целый огород, — заканчиваю я за нее. — Но я ж тебя не прошу строить теории, а делаю вполне конкретное предложение…

— На которое я отвечаю отказом. — Теперь уже она заканчивает предложение за меня.

— Есть объективная причина?

— Что ты называешь объективной?

— Наличие мужа, парня, детей, нетрадиционная ориентация…

— М-м-м, нет. Могла бы соврать, но не буду. Тебе должно быть достаточно моего нежелания.

— А что делать с желанием собираешься?

— С каким?

— С таким, — перекривляю ее тон. — Ты меня хочешь, так зачем упираешься?

— Ну, хотела — получила. Что еще надо? На несколько дней мой голод утолен.

— То есть, я должен вернуться через несколько дней и подкормить твоего внутреннего зверя? — Уля молчит, и я продолжаю: — Что тогда делать с моим зверем?

— Подкормишь через несколько дней вместе с моим.

— Это обещание?

— Гипотеза, но никаких гарантий, что она будет доказана.

— Тогда свидание?

— Никаких свиданий, я же сказала.

— Ты сказала, что через несколько дней будем кормить наш зоопарк.

— Так, ты меня вообще слышишь? — Ульяна снова пытается подняться, но опять безуспешно. — Да пусти ты меня, грубиян.

— Грубияном бы я был, если бы взял тебя еще раз против твоей воли, но посмотри, как смиренно я лежу и позволяю тебе даже немного поразглагольствовать на тему наших бесперспективных отношений.

— О, теперь даже ты понимаешь, что они бесперспективные?

— Не-а.

— Ты утомляешь.

— Не меньше, чем ты. Хочешь, расскажу, как все будет дальше?

— Ну валяй. — Белочка наконец сдается и кладет голову мне на грудь, пальцами выводя узоры по моему боку, заставляя стадо мурашек носиться за ее прикосновениями.

Прикрываю глаза, кайфуя от момента. Сносит меня эта девочка, и ни черта я с собой поделать не могу. Прислушиваюсь к этому ощущению и понимаю, что ничего бы не менял. Голова приятно кружится от этого противостояния. Хочу ее себе. Манящую и дикую. Но я уже уверен в том, что она моя, осталось дело за малым — убедить ее, что так будет лучше для нас обоих.

— Итак, некоторое время ты будешь сопротивляться, но я задушу тебя своими ухаживаниями. Ты попытаешься скрываться, но я выведаю о тебе все. Где живешь, с кем — если не одна, — кто твои друзья и даже какой цвет одежды предпочитаешь.

— О, черт, ты точно маньячишка, — бубнит она, но не испуганно, а просто печально констатируя факт.

— Маньячишка? — смеюсь я.

— Ага, Мишка-маньячишка, (спасибо, Оля, за прозвище;) — отвечает Уля, вызывая у меня новый взрыв смеха.

— Ну пусть будет маньячишка, — соглашаюсь я. — На чем я остановился? Ах, да. В общем, я узнаю о тебе все. Эта информация поможет мне более успешно преследовать тебя и протаптывать дорогу к твоему сердцу. Я мог бы пойти длинным путем и пытаться завоевать тебя. Цветы, конфеты, сопли, все дела.

— Сопли? — со смешком спрашивает она.

— Мгм, с сахаром. Но мы пропустим эту часть, потому что у меня есть нехорошее предчувствие, что за то время, пока я буду обивать порог твоего дома, сжимая в руке букет твоих любимых цветов, кто-то более ушлый очень быстро возьмет тебя в оборот. Или сомнения, которые ты по какой-то причине испытываешь, все же будут сильнее моего обаяния, и ты тупо пошлешь меня.

— Могу это сделать прямо сейчас.

— Не можешь. У нас еще двадцать шесть минут сеанса. В общем, я буду добиваться твоего расположения жестко и быстро. Ты моргнуть не успеешь, как мы уже будем женаты.

— Господи, ты больной.

— Зови меня просто Мишей, — с улыбкой отзываюсь я. — Мне нравится, как звучит мое имя из твоих уст.

— У меня такое ощущение, что я снимаюсь в программе «Скрытая камера».

— Тогда тебе стоит свести ноги, а еще лучше прикрыться. Вдруг мама посмотрит этот выпуск.

Она щипает меня за бок, и я дергаюсь, а потом смеюсь.

— Ай! Я боюсь щекотки.

Уля складывает свои ладони на моей груди, а потом упирается в них подбородком. Смотрит на меня, подозрительно прищурившись.

— Ревнивец, значит?

— Мавр просто, — я отвечаю в шутливой форме, но совершенно не лгу. Я реально ревнив до абсурда. Я вижу, как меняется ее взгляд на хитрый и качаю головой. — Не смей меня провоцировать, Ульяна. Тебе не понравятся последствия.

— Я должна бояться?

— Остерегаться.

— У-у-у, ты же понимаешь, что своими словами просто вынуждаешь меня испробовать этот способ воздействия?

— Разве что на мою нервную систему, но она у меня крепкая, так что упражняйся сколько влезет.

— Слушай, а кем ты работаешь?

— Специалист по безопасности.

— Охранник в смысле?

— Пусть будет охранник. — Я решаю не спорить, потому что бесполезно. Она будет верить в то, что хочет.

— В супермаркете?

— Не совсем.

— О, таинственный специалист по безопасности? ФСБ-шник, что ли?

— Не угадала.

— Ну давай, колись, мне теперь интересно.

Я улыбаюсь.

— Отвечу на этот вопрос при нашей следующей встрече, а теперь давай, девочка, быстро целуй меня и спрыгивай, потому что наше время подходит к концу.

— Не буду целовать, — упрямо бормочет Ульяна.

— Ошибаешься.

Подтягиваю ее выше и впиваюсь в раскрасневшиеся губы. Смакую каждый миллиметр припухшей плоти и наслаждаюсь трепетом, который исходит от нее. Уля сколько угодно может упираться притяжению между нами, но ее тело не лжет, как бы ей ни хотелось в это верить. Отрываюсь от нее и смотрю в пьяные глаза Белочки.

— Ты странно и совершенно неправильно влияешь на меня, — хрипло произносит она, а потом я помогаю ей спуститься с кушетки.

Сажусь и жду пару минут, пока пройдет головокружение от долгого лежания. Наблюдаю за