Дневник П. А. Валуева, министра внутренних дел. 1861 год - Петр Валуев

Разным начальственным лицам прислан по городской почте пародированный манифест 19 февраля. При том же вступлении и заключении в нем говорится о предоставлении дворянству конституционных прав и преимуществ в виде вознаграждения за нарушение их прав на поземельную их собственность. Муравьев этим тешится. От него, кроме желчи и ядовитой зло-радости, теперь ничего не добудешь. А он остается министром и оставляется министром.

Гр. Строганов много наговорил императрице о неудовлетворительном состоянии наших университетов. Некоторые думают, что ему самому хочется быть министром народного просвещения. Не думаю.

16 апреля. Утром у обедни. Был у Вяземских. Потом дома. Ко мне заходил Нессельроде. Он говорит, что кн. Горчакова сделала министром иностранных дел вел. кн. Ольга Николаевна. Отец его рекомендовал Будберга, а о Горчакове сказал государю: «Je l'ai eu trente ans dans mon ministere et je ne l'ai jamais trouve bon a rien de serieux»[104].

17 апреля. Вчера была годовщина брака е. величества. По этому случаю произведены в ген. – лейтенанты его бывшие адъютанты Александр Адлерберг и Паткуль. Сегодня, в день августейшего рождения, никаких торжественностей не происходило. Сказывают, что они отложены до второго дня Пасхи. Был в Комитете. Вечером у гр. Блудова.

Читал печатаемый за границей неким г. Кельсиевым сборник сведений о раскольниках. Замечательно, что правительство, давно имея в руках эти сведения, до сих пор не придумало другой системы действий в отношении к расколу. Замечательно также, что в лоне нашей церкви могло образоваться и может поддерживаться не только столь значительное число разных расколов, но и такие сумасбродные, нелепые учения и иноверия, каковы хлыстовщина, наполеоновщина и скопцы.

18 апреля. Утром у обедни и в Комитете. Вечером в церкви.

19 апреля. Утром у обедни. Вечером у всенощной. Был у меня Неелов, который утверждает, что ген. Муравьев кандидат на Министерство внутренних дел и что была речь о назначении меня на его место, но что он настаивал на назначении Зеленого. Так говорит Шувалов.

Получил от государя отчеты польских губернаторов и сдеданное для него в статс-секретариате из них извлечение. На этом извлечении, самом пустом и бесцветном, е. величество изволил написать, что «грустно думать, что эти успехи и благоденствие (sic) будут приостановлены теперешними неустройствами». Грустно читать эту отметку. Если государя успели уверить, что Польша благоденствовала, то чего же ждать и на что надеяться?

20 апреля. Удостоился св. причащения. Был у Вяземских и в Комитете. Вечером у всенощной.

21 апреля. Вчера утром Сивере говорил мне, что слышал от княгини Кочубей о моем назначении министром внутренних дел. У Муравьевых говорили жене о назначении меня министром народного просвещения. В Комитете слышали о назначении меня министром финансов. Сегодня гр. Блудов прислал за мною перед обедом и объявил, по поручению государя, что я буду назначен управляющим Министерством внутренних дел. Да благословит меня Бог на новом поприще. Вспоминаю стихи, записанные в моем дневнике в Митаве:

Ihn lasse du mal wahen.Er ist ean weiser FurstUnd wird sich so verhalten,Dass du dich wundern wirst.[105].

Преклоняю голову, преклоняю колена, молюсь и благодарю.

В городе уже знают об этом назначении. Муравьев и Нессельроде писали ко мне, а Хрептович был у меня, чтобы меня поздравить. Ланской не просился в отставку, хотя и уволен по прошению. Он будет графом и je vous le donne en mille…[106] и обер-камергером.!?!

Был в Комитете. Заезжал к гр. Блудову вечером. Был в Казанском соборе. Потом у всенощной, потом у Муравьева.

22 апреля. Утром приехал фельдъегерь от государя спросить, почему меня нет? Гр. Блудов забыл передать мне повеление быть у е. величества в 11 часов. Был во дворце и видел государя в 2. Милостивый прием. Объявление о моем назначении, изъявление доверия, указание на то, что государь желает «de l'ordre et des ameliorations qui ne changent point les bases du gouvernement»[107], приказание быть к докладу в пятницу вместе с Ланским. Я просил государя поддержать меня в том затруднительном положении, в которое я современными обстоятельствами и положением Министерства буду поставлен, и просил позволения прямо и без обиняков высказывать мои мысли. Ответ: Je vous l'ordonne[108].

Был потом у гр. Блудова и в Комитете. Потом у Вяземских.

23 апреля. Ночью в Зимнем дворце у заутрени. Мое назначение встречено, по-видимому, общим сочувствием. В 11 часов у государя. Он говорил о назначении мне преемника по Комитету, но еще не решился. Гр. Блудов предлагал ему Головнина. Думают также о Корнилове, московском губернаторе, рекомендованном, вероятно, гр. Строгановым. О. Головнине государь выразился с некоторым недоверием.

В 12 часов у императрицы. Прием ласковый. И она, и государь говорили о том, не возьму ли я в директоры Департамента общих дел гр. Бобринского вместо гр. Шувалова. В 1/2 1-го у вел. кн. Константина Николаевича. У него был целый час. Во время разговора доложили о приезде государя. Вел. князь просил меня дождаться его возвращения. По обратном приходе в кабинет он сказал, что говорил государю о том, что я у него. Государь отвечал, что он ему меня рекомендует и что я человек, который не покривит душою. Я сказал вел. князю при прощаньи, что прошу двух вещей: позволения говорить прямо и надеяться на столь же прямое объявление мне суждений и мнений его высочества, а затем, в случае суждений обо мне посторонних лиц, – «очных ставок». «Я убедился опытом, – сказал я, – в их надобности и пользе». После вел. кн. ген.−адмирала объехал других вел. князей и всех вел. княгинь. Был у кн. Суворова, у Муравьева и у Ланского. Ланской откровенно сказал мне, что не просил увольнения, но что в пятницу государь ему сказал (в обязательных формах и выражениях), qu'il desirait que Lanski se retirat[109]. Я предостазил Ланскому самому назначить мне, как и когда он захочет сдать Министерство. Он сказал, что хочет только представить государю отчет, который, вероятно, будет готов во вторник 25 числа.

24 апреля. Утром был у разных министров и в Комитете, Вдова ген. Ростовцева возведена с сыновьями в графское достоинство. Обедал у Щербатова. Вечером был у гр. Гейдена. у Мальцовой по ее желанию и делу ее мужа с калужским губернским начальством.

Остановился на мысли просить себе Гейдена в товарищи. Был вечером в церкви и отслужил молебен благодарственный и начинательный. Кн. Горчаков сообщил мне, что просил меня для Варшавы, но государь отказал.

Вчера гр. Панину и Чевкину даны андреевские ленты. Кн. Меншиков сказал мне: «On dit que le cordon est donne a un nain et a un pas nam, qu'on avait decore ce qu'il у avait de plus long et ce qu'il у avait de plus tordu»[110].

Утром был у меня орловский губернатор гр. Левашов. Он отправляется в губернию на днях. Государь присылал вчера бумаги, полученные им от находящегося в Казани ген.-м. свиты е. в. гр. Апраксина, о тамошних беспорядках. Замечательна неизменность некоторых приемов бунтующего народа. Со времен стрелецких бунтов, сквозь Стеньку Разина и Пугачева по 1861 год одни и те же черты. Опирание зачинщиков на царские имена, обвинение властей в подложных указах, систематическое заглушение каким-нибудь «cry»[111] увещаний начальников, быстрый упадок духа при энергическом употреблении силы и т. п.

25 апреля. Утром в Главном комитете и в Комитете министров. Перед тем принимал у себя прежних сослуживцев по Министерству государственных имуществ, поднесших мне «testimonial»[112] в виде художественно отделанной Сазиковым серебряной чернильницы. От имени прочих говорил Рудницкий. У нас обедали m-me Brandt и Рудницкий. Вечером с 1/2 10 до 1/4 12 tete a tete у вел. кн. Елены Павловны. Рекогносцировка с ее стороны. On m'a cru toujours oppose a l'emancipation. Les reactionnaires comptent sur moi. Je serai expose a une forte pression etc[113].

7 мая. С 25 апреля по настоящий день ни минуты свободной. Между тем положение дел мало изменилось. Был в Совете и Комитете министров и два раза в Главном комитете. Вступил 28-го числа в управление Министерством. Видел департаменты, кроме Медицинского. Вчера обедал у вел. кн. Елены Павловны. 5-го числа представлял в Царском Селе мои первый всеподданнейший доклад. Трудна моя ноша{19}.

Сегодня у обедни, несколько визитов. Обедал у Муравьевых.

На Аптекарском острове, 15 августа. Жаль, что с 7-го мая пробел. Таким образом, первые мои шаги на новом поприще не сохранятся для меня самого в этой книге и в моей памяти с тою точностью и ясностью, с которою в позднейшее время я, вероятно, пожелаю их обозреть. Но нельзя было. Между тем, благодаря Бога, время прошло без беды. Мои начатки довольно удачны. Я сделал мало, но ничего не испортил, ничего не утратил. Крестьянское дело идет. Министерство двигается. Мое место в Совещательных коллегиях было занято мною, по-видимому, с честью. Между тем многое переменилось или передвинулось на горизонте. Государь и императрица уехали в Крым. В Царстве Польском дела по-прежнему натянуты, но наместником назначен гр. Ламберт, варшавским военным губернатором и председателем комиссии внутренних дел – ген.−ад. Герштенцвейг. дежурным генералом – гр. Гейден. Военным министерством управляет Милютин. Министром народного просвещения – гр. Путятин. В западных губерниях быстро развилась система манифестаций. Против нее вместо безграничного произвола ген.−губ. Назимова я старался изыскать меры законные, при меняясь к законодательству Франции и Пруссии по делам этого рода и даже по делам прессы, ибо мне хотелось и по сим последним делам у нас проложить тропинку, по которой можно будет со временем провести новый закон. Моя мысль после непродолжительной и даже неупорной борьбы осуществлена, и «Положение о временных полицейских судах» издано при указе Сената от 9-го августа.