Печать богини Нюйвы - Екатерина Рысь

Сперва ей показалось, что в забытый всеми богами китайский бордель ворвался на всех парах… бронепоезд. Огнеглазый, стремительный, пышущий яростью и жаром, остро пахнущий ветром, заблудившимся в длинных прядях черных волос, и пылью сотен дорог, осевшей на доспехах. Неудержимый, он промчался по залу, ставшему вдруг до смешного маленьким, и замер рядом с ее клеткой, опираясь на какое-то зловещее оружие на длинном древке и прожигая пленницу пронзительным взглядом.

С клинка тяжелыми каплями падала кровь, но Люся не боялась и не удивлялась. Бронепоезд – он такой, сметет, раздавит, перемелет в багровое месиво слабую человечью плоть – и не заметит.

– Девушка! – снова позвал он, и она вспомнила, что умеет дышать. – Девушка, отползите от решетки. Сейчас я освобожу вас. Вы слышите? Вы понимаете?

Люся слабо кивнула, все еще зачарованная. От него веяло мощью и уверенностью, от него разило смертью, должно быть, именно он буквально покрошил здесь всех, не щадя никого, но… Для нее, самозваной небесной лисы Лю Си, этот свирепый воин был посланцем самой жизни.

Она послушно отползла, не отводя от него глаз. Если это все бред, если даже это ангел смерти пришел за ней в облике безжалостного воителя – все равно! Его клинок нес освобождение – либо из клетки, либо от последних мук, и Люся была ему за это несказанно благодарна.

В два сильных удара он расправился с решеткой, просто прорубив ее, пинком выбил остатки прутьев и протянул девушке руку. Она подалась вперед, потянулась… но это последнее усилие доконало ее. Беззвучно и тихо, как павшая от изнеможения лошадь, Люся ткнулась лицом в солому и замерла, уже ничего не видя, не слыша и почти не дыша.

Таня

Терпение – это не только главное качество русского человека, но и первейшая его добродетель. Без него русскому человеку никуда. Так она говорила себе с того самого момента, как командир Лю посулил отправить своих людей в Фанъюй и разузнать о судьбе небесной лисы по имени Лю Си. Входит ли привычка держать обещания в число китайских добродетелей, Татьяна доподлинно не знала, но очень на это надеялась.

– Пойми, сестренка Тьян Ню, не могу я с неполной сотней напасть на городской гарнизон. Перебьют моих молодцов, как пить дать, – объяснил веселый мятежник. – Но что касательно разведки, тут у меня все схвачено. Разглядят в темноте и разговорят немых, если надо. Ты просто жди и надейся, лады?

– Лады! – согласилась Таня.

Находиться рядом с жизнелюбивым командиром Лю ей понравилось. Никогда прежде ни один мужчина не внушал ей столько уверенности. Вечное женское желание «быть как за каменной стеной» Лю Дзы исполнял не напрягаясь, почти играючи. А в его отсутствие роль крепостных стен играли богатырь Фань Куай и конфуцианец Цзи Синь.

«Братец Фань», как он сам себя просил именовать, давал по шеям любому смевшему тревожить небесную деву восхищенным, но назойливым взглядом, в то время как его друг и соратник вел среди бойцов пропагандистскую работу. Мол, разуйте глаза и поймите, что абы кому Небеса не позволят спасать небесных дев! То позволено лишь их избраннику. Доказательство же вон – сидит на циновочке и обмахивается шелковым платочком командира. Ну все, посмотрели чуток – и хватит.

В отличие от своих побратимов сам «избранник» не слишком-то верил в небесное происхождение белокожей и светлоглазой гостьи. Подначивал Татьяну по поводу и без, но всегда как-то по-доброму, без злости. Тане это нравилось, потому как означало, что парень наделен нетривиальным умом и здравым смыслом. Мало ли кто кем назовется! Она пила и ела как обычный человек, в кустики ходила уединяться регулярно, спала и всхлипывала во сне, а то, что кожа белая, так чего только на свете не бывает.

Примерно так Лю Дзы и сказал однажды в порыве откровенности:

– Слышал я от купцов, на далеких южных островах живут синекожие люди с собачьими хвостами.

– Все может быть, – уклончиво ответила Татьяна.

– Тогда наверняка где-то и среброглазые водятся? – и подмигнул эдак лукаво. – Ничего такого ты на Небесах не слышала, сестренка Тьян Ню? Может, в тайных книгах Девяти Небес чего вычитала, нет?

– Я в основном по персикам знаток, – усмехнулась в ответ Таня.

– По персикам бессмертия, конечно? – с притворно серьезной миной уточнил мятежник. – Которые здесь у нас не водятся, верно я понимаю?

– Именно, предводитель Лю.

– Я так и подумал отчего-то.

Казалось, они понимают друг друга без слов. А еще Татьяне понравилось имя, которое ей дал Лю Дзы. Оно переводилось очень даже просто – небесная дева. Чтобы ни у кого никаких лишних вопросов не возникало.

И тут к интересному разговору присоединился братец Синь, который гнул свою политическую линию.

– Нам нужно настоящее знамя, – сказал он и посмотрел на Татьяну со значением.

Командир Лю скорчил страшную рожу и зашипел на соратника, дескать, думай, что и кому говоришь, стратег недоделанный! Но тот отмахнулся веером и продолжил агитацию:

– Брат Лю, вот уже полгода минуло с тех пор, как мы подняли восстание против тирана. По всему уезду сотни молодцов готовы прийти под твои знамена…

– Я знаю, – буркнул Лю.

– …И что ты им покажешь? Рваную тряпку?

– Да знаю я! – рыкнул командир. – Я же говорил тебе – еще не время!

– Время, – веско ответил стратег. – Урожай собран. Знак Небес, которого ты ждал… – и поклонился Тьян Ню. – Если она не знак, тогда чего тебе еще? Хочешь, чтобы Яшмовый Владыка лично спустился к тебе и подтолкнул? Если небесная дева окажет нам честь и своими руками сошьет для нас Знамя Небес, кто посмеет встать у нас на пути?

Шить Татьяна умела, но к красному знамени, а именно такой цвет выбрали для себя повстанцы, у нее душа не лежала.

Лю почесал и без того лохматый затылок и хмыкнул. А потом отпихнул стратега, недвусмысленно намекая, что такие вопросы ему с небесной девой надо бы лично обсудить. Наедине!

– А вообще, знаешь, он прав, сестренка, – вздохнул Лю, когда Цзи Синь, выразительно поглядывая через плечо, наконец-то отошел и принял созерцательную позу. – Пора прекращать с разбоем. Мы тут, понимаешь, собрались не ради пары мешков риса и куска шелка.

– А какая же цель у тебя, братец Лю? – спросила Татьяна, чувствуя, что шить знамя ей все-таки придется.

– Как это – какая? – слегка удивился мятежник. – Великий человек должен править миром! Как думаешь, выйдет из меня император? – и непочтительно заржал. Но глаза у него оставались непривычно серьезными.

Небесная дева искренне восхитилась мощью замысла и широтой замаха. Вот это по-нашему! Но решила кое-что уточнить практически в корыстных целях:

– А сейчас какой император правит?

Ей до зуда в языке хотелось наконец точно определиться с датами. Во времена какой династии их с Люсей затащили папочкины рыбки-то?

– В Санъяне уже второй год сидит мелкий слизняк Эр-ши, – ответил Лю Дзы так запросто, словно совсем-совсем не удивился тому, что на Небесах не в курсе, кто правит Поднебесной. – Конечно, он не такой кровопийца, как покойный Цинь Шихуанди, но и шагу ступить не может без приказа жирного хряка Чжао Гао. Вот и выходит, что Цинь правит евнух. Это, сестренка, совсем невесело. Я, кстати, не один такой умник. Вот Сян Лян из Чу, тот вообще уже войско собрал. Сама понимаешь, у нас тут, в уезде Пэй, возможностей поменьше, но и отставать не след! А то Цинь разобьют без меня, и как же я тогда стану императором? – и снова весело подмигнул, вернувшись к легкомысленной манере беседовать с небесными посланницами.

В голове у Татьяны что-то щелкнуло, и мозаика сложилась целиком. Династия Цинь, провинция Пэй, евнух Чжао Гао, княжество Чу… Не зря, ох не зря папенька настоял на чтении «Исторических записок» Сыма Цяня, которые он сам и перевел, да опубликовать не успел. Вот ведь судьба-злодейка! Правда, давно это было, многое забылось, но самое главное Татьяна Орловская запомнила крепко-накрепко.

– Так, значит, это ты тот доблестный воин, который отпустил несчастных строителей усыпальницы? – спросила она осторожно, пока еще не веря до конца в свою догадку, и на всякий случай, добавила: – На Небесах известен этот подвиг во имя милосердия.

– Ух ты! – просиял Лю и хлопнул себя по бедрам. – Даже с Небес было видно? А то, как я напился накануне, тоже известно? Представляешь, просыпаюсь – голова раскалывается, в глотке словно кош… э… фениксы порхали, а половина работников разбежалась. Ну не ловить же их, бедолаг? Я тогда и остальных… того… отпустил. Половина моих ребят, – он гордо махнул на своих людей, – аккурат из той партии рабочих. Вот хотя бы братец Фань… О! Прости, сестренка. Там такая история дальше, что девичьим ушкам ее слышать не подобает.