Гарри Поттер и Принц-Полукровка (пер. Эм. Тасамая) - Джоанн Роулинг

— Молодец, Гарри, — похвалил Думбльдор.

— Я же ничего не сделал, — удивился Гарри.

— Еще как сделал. Сумел показать Горацию, сколько он выиграет, вернувшись в «Хогварц». Он тебе понравился?

— Э-э-м…

Гарри не мог однозначно ответить на этот вопрос. Дивангард был по-своему приятен, но слишком тщеславен и, вопреки всем заверениям, предвзято настроен к муглорожденным. Впрочем, Думбльдор избавил Гарри от необходимости все это высказывать.

— Гораций, — заговорил он, — очень любит спокойную жизнь. А также общество знаменитых, успешных и облеченных властью людей. Ему приятно сознавать, что он оказывает на них влияние. Сам он на трон никогда не стремился; с его точки зрения, удобней сидеть сзади — можно, образно выражаясь, вытянуть ноги. В «Хогварце» он непременно выбирал себе любимчиков, за целеустремленность, ум, обаяние или талант, причем обладал прямо-таки сверхъестественным чутьем на будущих знаменитостей. Гораций создал нечто вроде клуба фаворитов и помогал завязывать полезные знакомства, обязательно с выгодой для себя, неважно какой, будь то бесплатная коробка любимых ананасовых цукатов или возможность порекомендовать своего человечка в департамент по связям с гоблинами.

Гарри живо представил огромного жирного паука, который молчаливо плетет свою сеть и периодически дергает за ниточки, чтобы подтащить поближе большую сочную муху.

— Я рассказал все это, — продолжал Думбльдор, — не для того, чтобы настроить тебя против Горация — видимо, теперь его следует называть профессор Дивангард — но чтобы ты был настороже. Он, без сомнения, попытается включить тебя в свою коллекцию в качестве самой главной драгоценности: подумайте, сам Мальчик, который остался жив… или, как тебя нынче величают, Избранный.

Гарри пробрал озноб, причем совсем не из-за тумана. Он вспомнил слова, услышанные несколько недель назад; пророчество, наполненное для него особым, ужасным звучанием:

Выжить в битве суждено лишь одному…

Думбльдор остановился напротив церкви, мимо которой они проходили раньше.

— Пожалуй, достаточно. Будь любезен, возьми меня за руку.

На сей раз Гарри был морально готов к аппарированию, и тем не менее оно не доставило ему никакого удовольствия. Когда прекратилось давление, и он снова смог дышать, то обнаружил, что они с Думбльдором стоят на деревенской улице недалеко от одного из двух самых дорогих его сердцу мест: Пристанища. На душе, несмотря на тоску, сразу стало легче. Там Рон… миссис Уэсли… и все ее потрясающие вкусности…

— Если не возражаешь, Гарри, — сказал Думбльдор, когда они входили в калитку, — то, прежде чем мы расстанемся, я бы хотел с тобой кое о чем поговорить. Наедине. Может, зайдем сюда?

Думбльдор указал на ветхий сарайчик, в котором Уэсли хранили метлы. Гарри, слегка удивленный, вслед за Думбльдором прошел в скрипучую дверь. По размерам сарайчик был чуть меньше буфета. Думбльдор засветил волшебную палочку и улыбнулся Гарри.

— Надеюсь, ты не обидишься, что я затрагиваю эту тему, но я очень доволен — даже горд — тем, как ты хорошо держишься после трагедии в министерстве. Уверен, что и Сириус очень бы тобой гордился.

Гарри сглотнул и, казалось, лишился дара речи. Он не мог об этом говорить. Ему было очень больно, когда дядя Вернон сказал: «Его крестный умер?», и еще больней, когда о Сириусе походя вспомнил Дивангард.

— Судьба обошлась с вами жестоко, — мягко проговорил Думбльдор, — не позволив лучше узнать друг друга. Ваши отношения обещали быть долгими и счастливыми.

Гарри кивнул, упорно глядя на паука, который полз по шляпе Думбльдора. Было ясно, что Думбльдор все понимает. И наверняка догадывается, что, пока не пришло письмо, Гарри много дней пролежал на кровати, отказываясь от еды и бессмысленно глядя на туман за окном, и что в душе у него царила та леденящая пустота, которую он привык связывать с дементорами.

— Трудно, — выговорил наконец Гарри, очень-очень тихо, — представить, что он никогда мне больше не напишет.

Глаза вдруг нестерпимо защипало. Гарри заморгал. Он стеснялся своего признания, но все то недолгое время, пока у него был крестный отец, его грело сознание, что на свете есть человек, которому он, Гарри, дорог почти так же, как собственным родителям… а теперь от совиной почты больше не будет никакой радости…

— Сириус дал тебе много такого, чего ты не знал раньше, — ласково сказал Думбльдор. —Конечно, потеря невосполнимая…

— Но пока я сидел у Дурслеев, — перебил Гарри чуть окрепшим голосом, — то понял, что нельзя просто запереться от всех и… сломаться. Сириус бы этого не хотел, правда? И вообще, жизнь такая короткая… вот мадам Боунс, Эммелина Ванс… следующим могу стать я. Но даже если так, — воинственно продолжил он, глядя прямо в голубые глаза Думбльдора, лучившиеся в свете волшебной палочки, — я постараюсь забрать с собой как можно больше Упивающихся Смертью и Вольдеморта заодно.

— Истинный сын своих родителей и крестник Сириуса! — Думбльдор одобрительно похлопал Гарри по спине. — Я бы снял перед тобой шляпу… если б не боялся засыпать тебя пауками.

— А сейчас, Гарри, перейдем к более насущной теме… Как я понял, последние две недели ты следил за публикациями в «Прорицательской»?

— Да, — ответил Гарри, и его сердце забилось быстрее.

— Тогда ты, вероятно, обратил внимание на утечки, а точнее даже, выбросы информации, касающейся событий в Зале пророчеств?

— Да, — снова сказал Гарри. — Теперь уже все знают, что я…

— Нет, не знают, — возразил Думбльдор. — В мире есть только два человека, которым известно, что гласит пророчество, и оба они стоят сейчас в довольно-таки вонючем, засиженном пауками сарае. Но многие, действительно, догадались, что Упивающиеся Смертью по приказу лорда Вольдеморта пытались выкрасть пророчество и что оно касается именно тебя.

— Далее. Скажи, я прав: ты никому не говорил о том, что знаешь содержание пророчества?

— Не говорил, — подтвердил Гарри.

— Чрезвычайно мудрое решение, — похвалил Думбльдор. — Впрочем, я считаю, что для своих друзей, мистера Рона Уэсли и мисс Гермионы Грэнжер, ты можешь сделать исключение. Да-да, — закивал он в ответ на удивление Гарри, — думаю, им надо знать. Несправедливо скрывать от них столь важные обстоятельства.

— Я не хотел…

— Тревожить и пугать их? — Думбльдор проницательно посмотрел на Гарри поверх своих необычных очков. — Или признаваться, что ты и сам встревожен и напуган? Твои друзья нужны тебе, Гарри. Как ты совершенно справедливо сказал, Сириус не хотел бы, чтобы ты отгораживался от мира.

Гарри молчал, но Думбльдор, видимо, не ждал ответа и продолжил:

— Есть еще и другой, впрочем, связанный с первым, вопрос. Я считаю, что в этом году ты должен заниматься со мной индивидуально.

— Я — с вами? — изумился Гарри.

— Да. Похоже, мне пора принять более активное участие в твоем образовании.

— А чему вы хотите меня учить, сэр?

— Так, тому-сему, — беспечно ответил Думбльдор.

Гарри надеялся услышать какие-то разъяснения, но Думбльдор молчал, и тогда Гарри спросил о другом, что его тоже беспокоило:

— Если я буду заниматься с вами, то мне больше не надо брать уроки окклуменции у Злея?

— Профессора Злея, Гарри… нет, не надо.

— Отлично, — облегченно вздохнул Гарри, — потому что это было такое…

Он вовремя осекся.

— Думаю, тут вполне уместно слово «фиаско», — кивнул Думбльдор.

Гарри рассмеялся.

— Значит, теперь мы с профессором Злеем будем видеться очень редко! Потому что, если только я не получил за С.О.В.У. «Великолепно» — а я знаю, что не получил — зельеделие мне не грозит.

— Сов после доставки считают, — строго промолвил Думбльдор. — А она, коль скоро мы об этом заговорили, состоится уже сегодня, только позже. А теперь, Гарри, прежде чем расстаться, обсудим еще две важные вещи.

— Во-первых, прошу тебя с этого момента всегда иметь при себе плащ-невидимку. Даже в «Хогварце». На всякий случай, понимаешь?

Гарри кивнул.

— И второе. На то время, пока ты в Пристанище, его обеспечили наилучшей защитой, которую только способно предоставить министерство магии. Это связано с некоторыми неудобствами для Молли и Артура — например, вся их почта просматривается. Они нисколько не возражают, потому что прежде всего пекутся о твоей безопасности. Но с твоей стороны было бы черной неблагодарностью рисковать жизнью, находясь на их попечении.

— Я понял, — быстро ответил Гарри.

— Вот и прекрасно, — сказал Думбльдор, толкнул дверь сарайчика и вышел во двор. — Вижу, на кухне горит свет. Дадим наконец Молли возможность посокрушаться о том, как ты похудел.

Глава пятая. Избыток хлорки

Гарри и Думбльдор подошли к задней двери Пристанища. Рядом, как всегда, валялись старые резиновые сапоги и ржавые котлы; из курятника неподалеку доносилось сонное квохтанье. Думбльдор постучал три раза, и в кухонном окне сейчас же промелькнул чей-то силуэт.