Король сделки - Джон Гришэм

— Не исключено, что это скажется на твоем будущем.

— Но это же мое будущее, а не ваше. Придет время — я найду себе другую работу, потом следующую. Пока меня вполне устраивает нынешняя.

— Как тебя может устраивать то, что ты с утра до вечера защищаешь преступников? Не могу понять.

Разговор был не нов, и если бы он продолжился как обычно, то закончился бы весьма скоро и на повышенных тонах.

— Мне кажется, мы это уже обсуждали. Давайте не будем повторяться.

— Речь идет о существенном увеличении жалованья, Клей. Больше денег, более интересная работа, ты будешь общаться с солидными людьми, а не с уличным отребьем. Очнись, парень! — В трубке фоном послышались голоса. Где бы ни находился сейчас Беннет, он работал на публику.

Стиснув зубы, Клей пропустил «парня» мимо ушей.

— Не собираюсь спорить с вами, мистер Ван Хорн. Я позвонил лишь для того, чтобы сказать «нет».

— Лучше бы тебе обдумать все еще раз.

— Я уже все обдумал. Благодарю вас, — нет.

— Ты неудачник, Клей, если хочешь знать. Я с самого начала это предполагал. Просто теперь получил лишнее подтверждение. Ты отказываешься от многообещающей работы и согласен на мизерное жалованье, только бы не менять привычной колеи. У тебя нет ни честолюбия, ни воображения, никчемный ты человек.

— Вчера вечером я был трудолюбивым, хватким, имел широкие плечи и массу талантов.

— Беру свои слова обратно. Ты неудачник.

— Еще я был прекрасно образован и даже красив.

— Я тебе льстил. Ты неудачник.

Клей отключился первым, бросил телефонную трубку на рычаг с улыбкой, очень довольный тем, что сумел вывести из себя великого Беннета, настоять на своем и дать понять, что он не намерен плясать под его дудку.

Но предстояло еще объяснение с Ребеккой, и оно не сулило ничего хорошего.

Третий и последний визит Клея в реабилитационный лагерь оказался более драматичным, чем два предыдущих. С Жерменом на переднем сиденье и Родни — на заднем, в сопровождении машины полицейского департамента, он приехал на место и припарковал автомобиль прямо перед зданием. Два полицейских, оба молодые, оба черные и раздосадованные тем, что приходится исполнять судебное постановление, переговорили с охраной, и уже через несколько минут все прибывшие оказались в эпицентре жаркой схватки с Тэлмаджем Эксом, Ноландом и еще одним наставником, вспыльчивым мужчиной по имени Сэмюэл.

Отчасти потому, что во всей этой компании Картер был единственным белым, но прежде всего потому, что он был адвокатом, на чье имя выписано судебное постановление, все три наставника сосредоточили свой гнев именно на нем. Ему это было безразлично. Он никогда больше не встретится с этими людьми.

— Вы ведь уже видели дело, сэр! — орал Ноланд.

— Я видел то, что вы захотели мне показать, — парировал Клей. — А теперь мне нужно остальное.

— О чем вы говорите? — изобразил недоумение Тэлмадж Экс.

— Мне нужны абсолютно все — все до последней — бумаги, где упомянуто имя Текилы.

— Это невозможно.

Клей повернулся к полицейскому, державшему в руках бумагу, и попросил:

— Огласите постановление, пожалуйста.

Полицейский поднял листок повыше, чтобы его видели все, и прочел:

— «Предоставить в распоряжение адвоката все документы, имеющие отношение к поступлению, медицинским заключениям, лекарственным назначениям, существенным поощрениям, существенным наказаниям, процессу реабилитации и методам снятия напряжения, применявшимся к Текиле Уотсону. Постановление выдано его честью Ф. Флойдом Шекманом, судьей уголовного департамента Верховного суда округа Колумбия».

— Когда он его подписал? — спросил Сэмюэл.

— Около трех часов назад.

— Мы показали вам все, — сказал Ноланд, обращаясь к Клею.

— Сомневаюсь. В деле произведены изъятия, это видно.

— Там все слишком гладко, — добавил Жермен, решившись наконец прийти на помощь коллеге.

— Мы не собираемся применять силу, — заметил более дородный из копов, не оставляя никаких сомнений в том, что в случае необходимости сила будет применена незамедлительно. — Так с чего начнем?

— Медицинские заключения разглашению не подлежат, — заявил Сэмюэл. — Это, как известно, врачебная тайна.

Аргумент был немного неуместен.

— Хранить тайну обязан врач, но не пациент, — внес ясность Клей. — А у меня имеется разрешение с отказом от каких бы то ни было претензий, подписанное Текилой Уотсоном и дающее мне право ознакомиться со всеми касающимися его документами, в том числе медицинскими.

Они начали с темной комнаты, уставленной разнокалиберными шкафами, вытянувшимися вдоль стен. Через несколько минут после начала обыска Тэлмадж Экс и Сэмюэл исчезли и напряжение начало спадать. Полицейские уселись на стулья и благосклонно приняли предложение секретарши принести им кофе. Джентльменам из Бюро государственных защитников она угощение предложить не соизволила.

Проработав почти час, они не нашли ничего существенного. Клей и Жермен оставили Родни продолжать поиски, а сами отправились в «Клин-Стритс» в сопровождении других копов.

Рейд выглядел точно так же: два адвоката вошли в приемную в сопровождении двух полицейских. Директрису вытащили с какого-то совещания. Она прочла постановление, пробормотала, что знакома с судьей Шекманом и поговорит с ним позже, была очень раздражена, но не стала оспаривать документ, содержавший те же предписания, только относящиеся к Уошеду Портеру.

— В этом не было никакой необходимости, — сказала она Клею. — Мы всегда идем навстречу адвокатам.

— А я слышал другое, — возразил Жермен. «Клин-Стритс» действительно имел репутацию заведения, чинящего препятствия адвокатам из БГЗ даже по самым ничтожным поводам.

Когда директриса закончила второй раз читать предписание, один из полицейских сказал:

— Мы не собираемся торчать здесь целый день.

Чиновница повела всех в большой кабинет, прихватив с собой помощника, который начал выкладывать на стол папки.

— Когда мы получим их обратно? — спросила директриса.

— Когда мы с ними ознакомимся, — ответил Жермен.

— А где они будут храниться?

— В Бюро государственных защитников, под замком.

Их роман начался в баре «У Эйба». Ребекка с двумя подружками сидела за столиком в отдельной кабинке, когда Клей заметил ее, направляясь в туалет. Их взгляды встретились, и он задержался на долю секунды, решая, что делать дальше. Вскоре подружки куда-то исчезли. Клей бросил своих собутыльников и присоединился к Ребекке. Они часа два просидели в баре, болтая без умолку. Первое свидание состоялось на следующий вечер. Близки они стали через неделю. С родителями она не знакомила его два месяца.

Теперь, четыре года спустя, их отношения утратили свежесть новизны, и ей хотелось двинуться дальше. Завершить роман, начавшийся в баре «У Эйба», казалось естественным там же.

Клей приехал первым и ожидал подругу у стойки, окруженный со всех сторон парнями, потягивавшими напитки. Они разговаривали громко, быстро и все сразу о жизненно важных делах, коим только что посвятили несколько долгих часов. Клей любил округ Колумбия и ненавидел. Он любил историю края, пропитанного мощной энергетикой, его статус центра важных событий. Ближайшая к Клею компания горячо обсуждала законопроект о вторичном использовании сточных вод в районе Центральных равнин.

Бар «У Эйба» был не чем иным, как «поилкой», стратегически удобно расположенной возле Капитолийского холма, чтобы перехватывать толпы жаждущих, направлявшихся после работы в свои пригороды. Здесь толклось немало потрясающих женщин, одетых с иголочки. Многие приходили сюда поохотиться, и Клей поймал на себе несколько заинтересованных взглядов.

Появилась Ребекка, подавленная, решительная и холодная. Они уединились в свободной кабинке и в предчувствии тяжкой схватки заказали крепкие напитки. Клей задал несколько ничего не значащих вопросов о слушаниях в подкомитете, которые, судя по сообщению в «Пост», начались без всяких фанфар. Принесли бокалы, к которым они без промедления приложились.

— Я говорила с отцом, — начала Ребекка.

— Я тоже.

— Почему ты меня не предупредил, что не собираешься принимать ричмондское предложение?

— А почему ты не предупредила меня, что твой папаша дергает за веревочки, чтобы добыть для меня это место?

— Все же тебе следовало сначала сообщить о своем решении мне.

— Кажется, я и так ясно дал понять.

— С тобой ничего не бывает ясно заранее.

Оба выпили.

— Твой отец назвал меня неудачником. Это мнение всей вашей семьи?

— На данный момент да.

— Ты тоже его разделяешь?

— У меня есть кое-какие сомнения. Кто-нибудь должен мыслить здраво…