«Гудлайф», или Идеальное похищение - Кит Скрибнер

Через два дня он будет совершенно другим человеком. Он станет человеком, к которому такие, как Харриган, будут обращаться за помощью, за быстрыми деньгами, чтобы провернуть срочную сделку с недвижимостью и сразу выплатить двадцать процентов за краткосрочный кредит. Тео будет тверд. Но поскольку он — человек, своими руками пробивший себе путь наверх, человек, отдававший каждую толику своей энергии своему делу лишь для того, чтобы его вскоре довел до банкротства тот самый банк, который подтолкнул их взять вдвое большую ссуду, чем они просили… поскольку он хорошо знает, что кредиторы с якобы высокой репутацией, такие как «Мастер-кард» или «Мэйсиз», звонят домой в любое время дня и ночи, тревожа жену и детей, пока в конце концов они не окажутся на улице… поскольку он пережил унижение, видя, как объявление о лишении должника права выкупа заложенного имущества водружается на его газоне… поскольку он, Тео, знает, каково это — каждое утро нажимать кнопку табельных часов — сначала в Управлении полиции Лудлоу, а потом в отделе безопасности «Петрохима»… поскольку Тео знает все о счетах из продуктовых магазинов и о необходимости обеспечивать семью и знает, каково это — приехать в Вэйл посреди ночи и остановиться в Мотеле-6 с женой и двумя детьми, чтобы начать все сначала… поскольку биография Тео Волковяка совершенно уникальна, его не будут считать ни олухом, ни ослиной задницей. О нем станут говорить: «Вот так сукин сын!»

Когда Тео в Хилтон-Хед поспешно собирал личные вещи — на это ему выделили полчаса, — а представитель банка и полицейский в это время ждали в холле, он вспоминал месяцы временной безработицы в «Петрохиме». Это он был тем самым копом, который внезапно входил в кабинет с юристом компании, круша надежды людей, посвятивших свою жизнь «Петрохиму». Карандашная черта, проведенная на списке фамилий такими людьми, как Стона Браун, решала твою судьбу: не дай Бог оказаться под этой чертой, ведь тогда придется распрощаться с работой, да и со всем остальным тоже. Посвяти свою жизнь «Петрохиму», но если они смогут сэкономить хотя бы пять центов, вычеркнув тебя из списка, тебе не найти там жилетки, в которую можно поплакать.

Со всей быстротой, на какую он был способен, Тео складывал в коробки папки с делами и документами, свадебный альбом, фотографии детей, кленовую шкатулку для драгоценностей, которую Малкольм сделал для Тиффани. Тиффани, в слезах, умоляла Тео забрать шкатулку из ее комнаты. А потом он открыл нижний ящик своего письменного стола и увидел «Ридерс дайджест» — толстую книгу в белой обложке и с хорошо знакомым логотипом — адресную книгу сотрудников компании «Петрохим»: она бросилась ему в глаза словно знак, словно откровение.

Один большой улов — вот то, что надо! Он же не мешок с дерьмом, в конце-то концов. Он — преданный и любящий семьянин, честный бизнесмен. Он всего лишь хочет обеспечить свою жену и детей. Он дал Коллин домашний очаг, яхту, комфортабельную жизнь на территории одного из самых престижных земельных владений в стране. Но он так и не смог дать ей надежного финансового благополучия. Все, что они имели, было вырвано из их рук. Тео и Коллин — люди творческие, трудолюбивые предприниматели, они всегда играли по правилам. Они являли собой воплощение Американской Этики, и теперь настала пора и им попробовать на вкус Американскую Мечту.

В сарае, одновременно служившем отцу мастерской, Тео увидел, что Малкольм все тщательно прибрал. Обрезки фанеры были аккуратно прислонены к стене под полкой с тисочками. Циркулярная пила и шуруповерт вернулись на свои полки, желтые шнуры свернуты в кольца и повешены на крюки, вбитые в балки. Отец подмел опилки, валявшиеся повсюду обрезки картона, целлофановые обертки от уголков, петель и защелки. Тео представил себе отца в мастерской сегодня утром, он качает головой, глядя на беспорядок, и бормочет себе под нос: «Когда же у Тео появится чувство ответственности?»

В дальнем конце сарая, рядом с газонокосилкой, Тео открыл боковую дверь — с филёнками и коричневой фаянсовой ручкой; эта дверь когда-то отделяла кухню от гостиной. Тео отвинтил крышку бензобачка на косилке: ни капли бензина. Вдоль стены, рядом с двумя бутылями обезжиривателя «Гудлайф» и двумя жестянками масла, стояла красная пластмассовая канистра. Он поболтал канистру. Полно. Держа канистру с бензином в одной руке, он другой потащил косилку из сарая.

Как хорошо снаружи! Теплый весенний день, и он — Тео — заливает в косилку бензин для первой косьбы сезона. Бензин лился из прозрачного горлышка, пахло, как когда-то в школьные годы — он чинил машину, подстригал лужайку… Бензин перелился через край бачка на косилку и быстро испарился на жарком солнце.

Чертовски жарко, на самом деле. Браун наверняка уже согрелся. Тео крепко завернул крышку бачка, включил половинную скорость, поставил ногу в отцовском ботинке на косилку и дернул за шнур. Ничего. Он снова дернул. Бензопровод оказался пуст, так что надо ртом потянуть разок-другой, чтобы горючее пошло. Тео тянул и тянул и наконец потянул так сильно, что нога соскользнула с косилки и он поднял косилку над землей.

Тут он обнаружил, что отключен провод свечи зажигания, он свисает с моторного блока. Тео опустился на одно колено, зажав в пальцах металлический колпачок, потом низко наклонился к косилке, взяв маленький круглый колпачок в зубы — грубый вкус металла во рту. Может быть, все-таки не в последний раз он стрижет газон. На пристани и в клубе будут садовники. «И это ты называешь прополкой клумбы, Хуан?» — произнес Тео вслух. И он нагнется за бугенвиллеей и вырвет несколько укрывшихся от прополки сорняков. «Простите, мистер Волковяк. Такого больше не случится». И у садовников могут возникнуть проблемы с газонокосилками, но черт возьми, он, Тео, может справиться и с машиной «бриггз-энд-стрэттон», мощностью пять лошадиных сил. Он может разобрать и снова собрать такую за один час. «Дай мне полдня свободных, и я смогу перебрать мотор твоего „шевви“, Хуан». И Тео обнаружит засорившийся бензопровод, включит косилку и подстрижет газон, идущий вдоль волноотбойной стенки; его будет обдувать океанский бриз, и он не почувствует жары; а на полностью оснащенной белой мачте марины будет развеваться американский флаг, штандарт яхт-клуба, полосатый «чулок» — указатель напора и направления ветра и ванты. Садовники, конторские служащие, некоторые члены клуба и ВИПы увидят, что Тео, загорелый и сильный, обладающий властью человек, не боится замарать ручки, что он не был рожден с серебряной ложкой во рту. Жены руководящих работников всемирно известной компании «Филип Моррис» станут сплетничать: «Он ведь служил в полиции много лет тому назад». Сенатор из Северной Каролины, потягивая шампанское «Дом Периньон», скажет: «Я слышал, он был секретным агентом ЦРУ». Богатого и могущественного Тео Волковяка будет окружать тайна.

Когда Тео надевал маленький колпачок на свечу зажигания, коричневый «плимут-фьюри» его отца задом въехал на подъездную аллею, будто Малкольм все еще служил в полиции и прибыл по вызову.

Тео поднялся на ноги, его розовая сорочка фирмы «Лакост» намокла на животе от пота и стала красной. Он стащил сорочку через голову, повесил на фаянсовую ручку двери и снова нагнулся над газонокосилкой, чтобы дотянуться до шнура. Дернул шнур: двигатель фыркнул и заглох. Уголком глаза Тео видел, что отец выходит из машины. Тео дернул шнур еще раз, и четырехтактный двигатель внутреннего сгорания громко затарахтел — на нем же никакого глушителя не было! Вряд ли его чинили хоть раз за все эти годы. Он будет хорошо платить своим садовникам, но потребует от них первоклассной работы.

Тео врубил максимальную скорость и решил сначала подстричь траву перед домом. Он прокосил рядок по прямой через боковой двор — к самшитовому дереву, бетонным уткам и к отцу, опиравшемуся рукой о бок «плимута» и следившему за действиями сына, склонив голову набок. «Неужели мой сын и правда косит траву?»

Вибрация косилки и тарахтенье мотора действовали на Тео, как японский массаж сиацу. Он сделал прокос прямо к отцу, который все смотрел на него, подняв руку и повернув голову так, словно старался получше вслушаться в звук двигателя. Тео попытался представить себе, как Доналд Трамп[27] заезжает к родителям и включает газонокосилку. Тут косилка начала как-то взбрыкивать, дергаться — трава была слишком густая, так что Тео сбавил скорость, но отец уже вовсю махал руками, и Тео решил, что нож врезался во что-то. Он приподнял косилку на двух задних колесах. Послышался отвратительный скрежет, какой-то захлебывающийся звук, и запахло чем-то горячим, горелым. Двигатель замер на полувздохе.

Медленно приближаясь к сыну, Малкольм остановился — поднять лежащего на боку утенка. Поставил его последним в цепочке других утят. В руке он держал бумажный, зеленый с белым, пакет из дисконтной аптеки «Сити-Лайн». Пакет был сложен пополам и скреплен скобкой, той же скобкой к нему была пришпилена копия отцовского рецепта. Тео перевернул косилку вверх колесами — посмотреть, отчего ее заклинило. Он схватился за нож, но не мог сдвинуть его с места.