«Гудлайф», или Идеальное похищение - Кит Скрибнер

Родители Харригана переехали в новый благоустроенный район недалеко от Бишоп-Хилла почти десять лет назад. Они продали дом семье афроамериканцев, и теперь по ту сторону сетчатой ограды рифленый забор из стеклопластика распадался на составные части. Пластины зеленого стеклопластика ударялись о ржавую сетку при малейшем дуновении ветерка. У них был бассейн. Наземный. В одном из окон на втором этаже подъемные жалюзи перекосились, висели углом. В другом окне было всего лишь ползанавески.

Тео пошел к сараю, построенному отцом из уже использованных досок, которые он собирал несколько лет. Сарай был крепкий и практичный, как сам отец. Ничего лишнего. Он был построен из прочных, проверенных временем материалов: оконные рамы из цельного дерева, облицовка, сделанная вручную, полноразмерные стойки, высокий потолок. Здесь не было древесностружечных плит, не было алюминия, только деревянная чистая обшивка, придававшая сараю некое достоинство, сродни достоинству повидавшего виды человека. Но в конце-то концов, думал Тео, сарай все равно остается заплесневелым старым сараем, провонявшим обрезками скошенной травы, опилками и бензином.

Тео остановился посреди двора и перевел взгляд с сарая на старую яхту, гниющую, ни на что уже не годную. В те годы, когда он только начинал свою службу в полиции, они с отцом оба пытались установить новые отношения, стараясь помнить только о хорошем, о старых добрых временах, о гордом маленьком Тео, который ребенком приходил к отцу в участок, и о более поздних, когда Тео доверил отцу свою тайну о том, что нет и не будет другой такой девушки, как Коллин, что она — единственная. Они разговаривали друг с другом, как два копа — они ведь и были копами, — весело и легко, не обращая внимания на плохо зарубцевавшиеся гнев, неприязнь и разочарование. Но после того как Тео впервые был временно отстранен от работы в полиции, во взгляде и голосе у обоих по отношению друг к другу всегда ясно читалось раздражение. Тео понимал, что он сам виноват в этом не меньше, чем отец. Когда придут деньги, а с ними и чувство облегчения и успеха, эти старые раны непременно залечатся. Они снова станут отцом и сыном во всех отношениях.

Горько знать, что со всем этим будет покончено, думал он, оглядывая двор. Разумеется, с этим и должно быть покончено, им всем следует двигаться к лучшему, но с этим двором, с этим районом Тео сроднился, он прожил здесь всю свою жизнь. Сорок пять лет на этом сбегающем вниз с холма клочке заросшей ползучими сорняками земли. Ночевки в палатке, похороны хомячков и черепах, упражнения с бейсбольной битой — инструктором был отец, починка машин на подъездной аллее… И вот он стоит посреди этого двора, который им придется продать какой-нибудь афроамериканской семье всего через несколько месяцев, и у него на ногах полицейские ботинки, которые он десятки раз клялся никогда в жизни больше не надевать. Но на этот раз все будет по-настоящему. Он представил себе восемнадцать с половиной миллионов долларовых бумажек, вьющихся вокруг него, словно кружимые вьюгой снежинки в прозрачном пластмассовом полушарике — их много, с самыми разными сценками, — его надо только встряхнуть, представил, как деньги засыпают этот дом и этот двор, сарай, старую яхту… Куратор Коллин из фирмы «Гудлайф» дал ей кассету — она называется «Как избавиться от стресса»: следует воочию представить себе свою идеальную жизнь и «в уме войти в эту жизнь». Но сейчас Тео и Коллин собираются войти в эту жизнь в реальности. Больше не нужно будет смотреть на разбитую им яхту. Больше не придется надевать эти чертовы полицейские ботинки.

Тео подергал замок на двери сарая, и тот открылся. Он подумал о боксе в Американских мини-складах — восемьдесят два доллара за минимальный срок аренды — один месяц — в самом лучшем отсеке складов, но Тео всегда возлагал надежды на самое лучшее. У въезда в отсек — аккуратно подстриженный кустарник, автоматически запирающиеся ворота, которые можно открыть только специальной магнитной картой, на боксе — сверхпрочная стальная дверь.

Тео попытался вспомнить, как эволюционировала концепция ящика, идея ограничить движения Брауна наручниками и клейкой лентой и пропустить через отдушины под крышкой ящика веревки, натянув их в нескольких дюймах над Брауном, чтобы он не мог бить в крышку ногами. Поначалу Тео планировал держать его в старой заброшенной лачуге, которую обнаружил рядом с давно не работающей фабрикой в двадцати милях к югу от Парквэя. Но тут возникли бы проблемы: непонятно, как его охранять, кто-то может заметить в лачуге свет или машину рядом с ней. А потом, пару месяцев спустя, когда Брук приехал домой из колледжа на весенние каникулы, Тео в подвале помогал сыну отыскать в ящиках наклейки на подошвы от скольжения. За ними в подвал прибежала собака, и Брук, встав на четвереньки, принялся играть с ней. Собака поспешно укрылась в контейнере для перевозки собак, а Брук вслед за ней вполз туда же. Тео — в шутку — захлопнул дверцу ногой… И тут его осенило. Идеальное решение, просто первоклассное!

Он сможет провернуть это дело, хотя другим не удавалось: ведь он точно знает, что именно копы станут искать. Он знает, как строится расследование. Он знает все об уликах, о ложных следах. У него в голове выстроился такой план, что не найдется ни одной ниточки, ни одного следа, которые вели бы к Тео и Коллин.

Им будет сопутствовать успех, потому что большинство людей, как с годами понял Тео, вовсе не так уж умны и сообразительны. Большинство людей, про которых мы думаем, что вот они-то уже всё превзошли, на самом деле из кожи вон лезут, чтобы только делать вид, что всё у них хорошо. У большинства людей самые главные способности — умение анализировать, проницательность, интуиция — крайне ограниченны. Они действуют в своей крохотной, словно детская песочница, вселенной и пытаются заставить всех остальных следовать их примеру. А он — Тео — человек с широкой картиной мира и в то же время способный учитывать все детали.

Тео спал, водил машину, смотрел телевизор, но в нем безостановочно действовала какая-то сила, ведущая его по верному пути. Двое суток спустя, после того как Брук забрался в контейнер для перевозки собак, поздно вечером Тео смотрел телевизионный фильм. Заключенный, работавший в тюремном морге, сбежал, укрывшись в гробу, в котором он провертел крохотные отдушины. Все указывало Тео верное направление. В их жизни возникла проблема — они настоятельно нуждались в деньгах. И с такой же настоятельностью перед ним развертывалось решение.

Впервые он подумал об этом много лет тому назад, когда в «Петрохиме» зарабатывал в год шестьдесят одну тысячу с мелочью, имея двух детишек и закладную на дом, а компания отстегнула миллионы за одного из своих вице-президентов, похищенного в Аргентине. Работа у Тео была отличная, он был начальником над пятьюдесятью сотрудниками военизированной охраны. Им с Коллин вполне хватало денег, они были вполне удобно устроены. И они вовсе не были бедны. Но чего-то в их жизни не хватало, их мучила какая-то жажда, отсутствие цели. Они погрязли в ничтожных мелочах. Необходимо было сделать рывок к новой жизни. Стоило только послушать радио-шоу, куда приглашали публику со стороны. Чтобы продвинуться в жизни, надо иметь капитал. Черт побери, восьмидесятые были щедры к кому ни попадя, все, начиная от Рейгана и до самого низа, навязывали вам деньги. Тео и Коллин были бы последними дураками, если бы не попытались получить все, что им хотелось. Три тыщи двести квадратных футов лесного участка «Приморские сосны»; «Инсайдеры»[25] в Хилтон-Хед, в доме с мебелью собственного производства, свой бизнес — дизайн и внутренняя отделка квартир — и тридцативосьмифутовый шлюп. Работать приходилось день и ночь, зато они уже шагнули в ту жизнь, о которой мечтали. А потом они пропустили несколько платежей, и банк лишил Тео всех его денежных средств, дома, лесного участка и бизнеса. Он слишком поздно включился в бум восьмидесятых. Тео винил во всем Буша.

Но ведь даже Всеамериканский Харриган, МБА,[26] крупный деятель в сети риелторских компаний страны, и тот получил под дых. Как этого можно было избежать? Банкротство — это составная часть всей системы. Коллин и Тео приняли удар и теперь намерены выбраться на самый верх. Тео вспомнил свою последнюю весну в школе. Его мать и отец по-настоящему гордились сыном — ведь он был принят в полицейскую академию. Но Коллин уезжала в Провиденс-колледж. Тео так нервничал, боясь ее потерять: девочка всегда представляла себя с человеком, окончившим университет, будущим магнатом, заправляющим инвестициями, с кем-то вроде Харригана. С какой стати ей возвращаться в Лудлоу и выходить замуж за городского полицейского? Но Тео тогда победил, и теперь он намеревается снова одержать победу.

Через два дня он будет совершенно другим человеком. Он станет человеком, к которому такие, как Харриган, будут обращаться за помощью, за быстрыми деньгами, чтобы провернуть срочную сделку с недвижимостью и сразу выплатить двадцать процентов за краткосрочный кредит. Тео будет тверд. Но поскольку он — человек, своими руками пробивший себе путь наверх, человек, отдававший каждую толику своей энергии своему делу лишь для того, чтобы его вскоре довел до банкротства тот самый банк, который подтолкнул их взять вдвое большую ссуду, чем они просили… поскольку он хорошо знает, что кредиторы с якобы высокой репутацией, такие как «Мастер-кард» или «Мэйсиз», звонят домой в любое время дня и ночи, тревожа жену и детей, пока в конце концов они не окажутся на улице… поскольку он пережил унижение, видя, как объявление о лишении должника права выкупа заложенного имущества водружается на его газоне… поскольку он, Тео, знает, каково это — каждое утро нажимать кнопку табельных часов — сначала в Управлении полиции Лудлоу, а потом в отделе безопасности «Петрохима»… поскольку Тео знает все о счетах из продуктовых магазинов и о необходимости обеспечивать семью и знает, каково это — приехать в Вэйл посреди ночи и остановиться в Мотеле-6 с женой и двумя детьми, чтобы начать все сначала… поскольку биография Тео Волковяка совершенно уникальна, его не будут считать ни олухом, ни ослиной задницей. О нем станут говорить: «Вот так сукин сын!»