Обуздать ветер - С. Алесько

— Ценю твое великодушие, моя королева, — с трудом подавил вздох облегчения. Не стала смеяться… И еще: спать с другими не тянет, но без клятв как-то спокойнее.

— Это я тебя заманиваю, — улыбнулась Малинка. — А потом заставлю жениться. Не пугайся, — тут же схватила меня за руку. — Не горю желанием превращаться в грозную бабищу со скалкой, занесенной над твоей головой.

— И как ты догадалсь, что именно эта картина мне и представляется, когда я о тебе думаю?

— Ах ты!..

— Шучу, шучу! — выставил перед собой раскрытые ладони.

Малинка тут же принялась ласкаться, и все стало по-старому, только, пожалуй, теплее. Не осталось недомолвок, по крайней мере в том, что касалось нас двоих. А дальше… Да кто его знает, что будет дальше? Доживем — разберемся.

Прежде чем заснуть, сладенькая заставила меня одеться и проследила, чтобы я спрятал кошель под рубаху, не забыв пошутить по поводу того, как мне идет наряд жителя Гранитного Брега. Широкие бесформенные штаны из серой холстины, да длинная, чуть не до колен, просторная рубаха с чужого плеча определенно добавляли мне очарования, зато не тяготили в жару, как могла бы более облегающая одежда, что я и не преминул высказать.

— Перчик, мне все равно, во что ты одет и как выглядишь. Хватило б смелости заявиться в мой сон галерным гребцом, я передала б тебе напильник, — сонно прошептала Малинка, прижимаясь ко мне. — Ой, совсем забыла. Можно я расскажу о твоих способностях Дёрену?

— Если по-прежнему доверяешь ему, рассказывай, — согласился я. — Вдруг колдунец чего дельное присоветует?

— Колдунец! — фыркнула сладенькая, засыпая. — Эк ты его приласкал. А сам-то, оказывается, кто?..

Подаренные Малинкой деньги здорово облегчали жизнь, но из Ахары пришлось уйти на следующий день: не объяснять же Зоре, откуда у нас золото. С гостеприимным селением жаль было расставаться даже мне, не говоря уж о Корне, который здорово напоминал юнца, впервые переспавшего с женщиной. И чего он Малинке тогда нашептывал, что у нее о щеки свечку поджигать можно было? Разве только ей стало стыдно за мужской род из-за полного отсутствия воображения у столь внушительного его представителя.

Корень сразу направился прочь от моря, желая поскорей добраться до айровых земель. Язык Гранитного Брега он, как ни странно, хорошо знал, и сложностей в общении с местными жителями не возникало. В первом же селении, на которое набрели после Ахары, мы купили на малинкины деньги (золото Багряного Края оставалось полновесным и в Гранитном Бреге) сандалии, сменную одежду, еду, да кой-какие мелочи, необходимые в бродяжьей жизни. Одной из них были ножи.

Я выбрал свой быстро, проверив лишь удобство рукояти, прочность лезвия и его остроту. Что еще нужно для разрезания пищи и бритья? А Корень выбирал нож едва ли не как невесту: щелкал по металлу, прислушиваясь к звону, балансировал, просил разрешения метнуть. Наконец остановился на устрашающего вида тесаке с синеватыми разводами на широком лезвии, за который торговец стряс четыре золотых, и то после долгого торга. Мой ножичек, кстати, обошелся в пол-золотого. Но и на этом траты на оружие не закончились.

Обзаведясь ножом, айр вырезал по дороге здоровенную, чуть ли не в свой рост, лесину из какого-то незнакомого мне дерева, и остругал ее с обоих концов. Меня снабдил такой же, только поменьше. Первому же встреченному кузнецу Корень заказал сверху донизу обвить шест полосой железа так, чтобы охватить и острия. Нам из-за этого пришлось задержаться в очередном селении на целый день. Друг, впрочем, не терял времени, бысто завязав знакомство с хозяйкой постоялого двора, муж которой на счастье айра был в отъезде. Забавно, но на хорошенькую смешливую дочку помянутой особы мужик даже не взглянул.

Когда мы вновь тронулись в путь, Корешок пребывал в весьма благодушном настроении и соизволил поделиться кой-какими сведениями из жизни айров.

— Это «росток», айрово оружие, — друг внушительно потряс окованной железом орясиной. — При умелом обращении пробивает плоть врага как весенние всходы — утоптанную землю.

— Угу, спасибо, что просветил, — я привязывал котомку к концу моего «ростка», оставшегося девственно деревянным.

— Ты что делаешь? — возмутился Корень, глядя на мое занятие. — Я ж сказал, это оружие. Собираешься нападающих мешком по головам лупить?

— Прежде всего я собираюсь избегать встреч с этими самыми нападающими. В крайнем случае — делать ноги. И только если они прижмут меня к стене или скале, стану лупить их по головам из-за твоей широкой спины, — я добродушно улыбнулся.

— Странный ты, Перчик. Мужчина должен уметь постоять за себя, да и не только. Я б еще понял, если б ты владел силой творящего, вот кому оружие и впрямь не нужно. И ведь не пацан уже, неужто позволяешь себя бить? Хотя, если вспомнить галеру… — Корень замолчал, пряча презрительно-жалостливый взгляд.

— Вот поэтому я и упрашивал отвести меня к айрам! — рявкнул я, ибо друг наступил на больную мозоль. — Хотел узнать о своих нечеловеческих способностях или их отсутствии, а потом уж, если совсем бездарен, учиться морды бить да пробивать плоть врага заточенными железками или, вон, палками окованными. И да, я странный, такой странный, что самому тошно. Имени своего не помню!

— Потише, дружок, потише. Гляди, разойдешься — деревья с корнем повырываешь, — Корень примирительно похлопал меня по спине, я раздраженно дернул плечом. — Дорогой научу и с «ростком» обращаться, и в морду дать, злости-то, как я погляжу, у тебя хватает.

Айр сдержал обещание и немного поднатаскал меня в ратном деле. Ратном, пожалуй, громко сказано, но обращаться с орясиной научил (я хоть понял, как правильно ее держать, куда бить и как отражать удары), да и в драке на кулаках у меня получилось нехило заехать Корешку в челюсть. В конце концов, и галерное весло может принести пользу, укрепив руки.

Честно говоря, никак не думал, что все эти «боевые» навыки и оружие нам пригодятся. Кому взбредет в голову грабить бродяг? Но от уроков Корня, понятное дело, не отказывался: мало ли, вдруг доведется вздуть кого из малинкиных бывших? А еще «росток» казался весьма полезным для борьбы с особо шустрыми шавками, которые не только тявкают, но и цапнуть норовят. Навидался я таких за время странствий.

Некторые полагают собак лучше людей, а по мне они такие же. Слишком долго живут бок о бок с нашим племенем (ну, не совсем с моим, я ж полукровка, а есть ли псы у айров, не знаю. Вот как теперь о себе говорить? Кто б надоумил, сам пока не сообразил), так что успели набраться и хорошего, и плохого. Мой старый Проглот был добряком, умницей и замечательным другом (однажды безо всякой команды кинулся спасать тонущую девчонку, совсем мелкую, и вытащил как раз вовремя. Вся благодарность ее мамаши, понятное дело, досталась мне, а я потом не поскупился на хороший шмат мяса сообразительному псу), но приходилось встречать и мерзких трусливых тварей, норовивших ни за что цапнуть нищего старика или ребенка и лебезивших перед здоровым мужиком с палкой, который и внимания-то на них не обращал.