Бандагал (сборник) - Примо Леви

Было еще довольно рано, и спать ему не хотелось. Он сел за письменный стол и открыл регистрационную тетрадь. Да, положение не из приятных. Из двенадцати первоначальных кандидатов, отобранных со всей тщательностью в рекламных агентствах Нью-Йорка, осталось всего три. Первые девять зондажей дали поистине катастрофические результаты. Пять человек были забракованы из-за явной непригодности еще до того, как он смог перейти к сути дела. Четверо других в конце беседы реагировали на его предложение самым отрицательным образом. Один из них, когда они сидели за столиком, начал кричать на весь ресторан и обозвал его, Фауста, шутом. Второй пригрозил вызвать полицию, а третий вообще упал в обморок. Что, если встреча с тремя последними кандидатами даст такие же результаты? Тогда придется ехать в другой город и начинать все сначала. Но его заверили, что в сфере рекламы ни один город не в состоянии конкурировать с Нью-Йорком. Если уж он здесь не сумеет найти подходящего кандидата, то насколько труднее будет это сделать, скажем, в Чикаго, Париже или Лондоне!

«Впрочем, глупо сдаваться заранее», — подумал он и решил, что самое лучшее сейчас — лечь спать. Фауст знал, что выспаться как следует ему не удастся. Он не привык к ночному шуму гигантского города. С улицы сквозь щели в жалюзи проникал свет автомобильных фар. Лучи света вычерчивали на потолке причудливые узоры, отчего Фаусту было как-то не по себе. К тому же завтрашний день обещал быть весьма трудным — ему предстояла встреча с тремя последними кандидатами.

Наконец он заснул и проспал тяжелым беспокойным сном до тех пор, пока не зазвонил телефон. Фауст поспешно оделся и спустился в бар. Попивая кофе, он перелистывал записную книжку.

Итак, первая встреча в 9.30 в помещении «Моррис компани» с господином Юджином Моррисом младшим. В свое время Юджин Моррис унаследовал от отца скромное рекламное агентство, а теперь оно стало по значимости третьим в Соединенных Штатах.

Зал ожиданий был довольно стандартным: на стенах — рекламные плакаты и медали фирм. Немного погодя курьер провел Фауста в служебный кабинет шефа. Моррис, худой, лысый, был одет врсьма скромно для президента столь крупного и влиятельного рекламного агентства.

Однако Фауст с радостью отметил, что ему несвойственна механическая, заученная вежливость, присущая большинству американских бизнесменов. Он улыбался дружелюбно и открыто.

Фауст начал разговор, как обычно: вынул заранее заполненный чек на миллион долларов и положил его на стол перед Юджином Моррисом.

— К сожалению, в данный момент я лишен возможности сообщить вам название фирмы, интересы которой я представляю. Поэтому прошу вас принять этот аванс как доказательство нашей абсолютной платежеспособности, — сказал он. — А теперь, господин Моррис, позвольте задать вам несколько вопросов.

В ответ Моррис улыбнулся обаятельной улыбкой.

— К вашим услугам.

— Ваше агентство специализируется на рекламе какой-либо особой продукции или же вы рекламируете самые различные товары?

— Любые товары.

— А не согласились бы вы разрекламировать нечто такое, что публика отвергает из давних, укоренившихся предубеждений?

— С удовольствием, — ответил Моррис. — Сложные случаи — наша гордость. Вы помните историю с порошковым молоком Бебелуйа?

Фауст, понятно, не помнил, но сказал, что да, конечно, такое забыть нельзя.

— Это молоко, — продолжал Моррис, — вызвало смерть семидесяти пяти младенцев. Разразился грандиознейший скандал. И тогда фирма обратилась к нам. Мы выждали год, а потом развернули по всей стране мощную рекламную кампанию. «Бебелуйа гигантом сделает меня». Вы, разумеется, не забыли плакат, на котором изображен младенец, держащий на руках мать?

Фауст кивнул головой.

— Так вот, теперь молока Бебелуйа продают больше, чем до скандала.

— Все это так, — сказал Фауст, — но продукт, который мы хотим разрекламировать, осужден общественным мнением в силу древних предрассудков. Собственно, это даже не продукт…

— Никакой предрассудок не устоит перед техникой оккультного убеждения.

— Тем более, — заметил Фауст, — что в нашем случае речь идет о рекламе вещи объективно вполне приемлемой.

— Это не имеет значения. Я, знаете ли, закоренелый скептик.

— Простите, как вы сказали?

Моррис удивленно взглянул на него.

— Закоренелый скептик.

— В таком случае извините за беспокойство, но мы вынуждены отказаться от ваших услуг.

Моррис развел руками и возвратил чек.

О, круг смыкается — осталось всего двое.

Фауст вызвал такси и дал шоферу адрес фирмы «Фултон энд Фултон». Оставалось больше часа до встречи с Макдональдом — генеральным директором фирмы, но Фауст уже знал по опыту, что в Нью-Йорке чем раньше выедешь, тем лучше. Больше всего его поражали светофоры; он испытывал восторг и одновременно растерянность при мысли, что миллионы людей с совершенно различными вкусами, желаниями, характерами одинаково покорно подчиняются ритму красного и зеленого цвета.

Резиденция фирмы «Фултон энд Фултон» — высоченный небоскреб из стекла и мрамора — мало чем отличалась от служебных зданий аналогичного типа. В ней царил тот же дух деловитости и оптимизма.

Вначале разговор с господином Макдональдом складывался вполне благоприятно. Старый шотландец не выразил удивления даже тогда, когда Фауст упомянул о том, что, если они придут к соглашению, фирме «Фултон энд Фултон» предстоит развернуть рекламную кампанию во всем мире. Правда, ему с трудом удавалось скрыть свое любопытство, но Фауст не торопился раскрыть все карты. Прежде чем сделать конкретное предложение, он хотел установить с генеральным директором дружеский контакт.

Было обеденное время, и Фауст пригласил его в лучший ресторан города. К их столику тут же подошел метрдотель и протянул им меню. Ресторан славился изысканными кушаньями, но Макдональд заказал вареную рыбу в белом соусе.

— Как вижу, в еде вы очень скромны, — заметил Фауст.

— Отнюдь нет. Но сегодня пятница. А я очень религиозен.

Обед протекал вяло. Фауст не знал, как ему сказать Макдональду, что разговор потерял для него всякий интерес. В конце концов он принял решение быть откровенным. «Религиозность не входит в число достоинств, которые требуются от наших будущих сотрудников».

На морщинистом лице старого шотландца отразилось явное разочарование, и Фаусту это было неприятно. Оба они испытывали неловкость и, не сговариваясь, поспешили встать из-за стола.

Оставался всего один. Фаусту захотелось немедленно в последний раз испытать судьбу, и он решил отправиться в «Турризи энд Ломбарде компани», не дожидаясь условленного часа встречи.