Паутина грез - Вирджиния Эндрюс

— Действительно! Зачем же я спрашиваю. Ну а летом тебе приходилось бывать на море?

— Почти нет. Мама не очень любит пляж. Она не выносит песок, который всюду набивается. Зато у моей подружки, Мишель Элмстед, есть бассейн. Там мы купаемся.

— Понятно. — Тони кивнул.

Трой бежал впереди, деловито размахивая ведерком.

— Он такой милый, — сказала я.

— Да, — печально отозвался Тони. — Однако ему досталось в жизни. В младенчестве он ужасно болел. Временами мы думали, что потеряем его.

— О Боже! А что случилось с…

— С нашими родителями? Мать умерла всего через полтора года после рождения Троя. Она страдала неизлечимой болезнью крови. Отец скончался год назад. Инфаркт. — Глаза мужчины из небесно-голубых стали прозрачно-ледяными. Он вспомнил трагедию. — Это случилось в лабиринте.

— В лабиринте! — ахнула я.

— Да, и, к сожалению, тогда рядом с ним был Трой.

— Нет-нет! — вскрикнула я.

— Они шли сквозь лабиринт, к дальнему выходу. Там у нас хижина. Никто в ней не живет. Она такая причудливая, своеобразная, что мы сохраняем ее. А Трой думает, что это «заколдованное место» из детских сказок. Знаешь, он ведь научился читать уже в два с половиной года. Его няня, миссис Хэбершем, очаровательная пожилая женщина, часами занималась с ним чтением. Трой для своего возраста слишком развит. И такой яркий ум!

— Должно быть, он страшно переживал, когда это случилось. Да еще в лабиринте. Как он все перенес?

— Удивительно, но в панику он не впал. Другой ребенок сидел бы около упавшего отца, рыдал, кричал, пока его не обнаружили бы. Но Трой сразу сообразил, что с папой случилась беда, и побежал за помощью. Выход из лабиринта нашел самостоятельно. Я до сих пор помню его крик, с которым он ворвался в дом… Мы помчались к отцу, но было уже поздно.

— Какое несчастье. Простите меня, — пробормотала я, с ужасом представив кончину своего отца.

— Мальчику сейчас приходится несладко. Даже самая опытная и заботливая няня не в состоянии заменить мать. И как бы я ни лез из кожи, утрату отца не смогу восполнить и посвящать ему столько времени, сколько нужно.

— А миссис Хэбершем до сих пор с вами?

— Нет, она нездорова. Ей пришлось вернуться на родину, в Лондон. Сейчас у нас работает миссис Хэстингс — няня, гувернантка и учительница в одном лице. Теперь вот сюда, на пригорок, — сказал Тони. — Трой, наверное, уже на берегу.

Преодолев маленький склон, мы увидели океан. Какое чудо: делаешь один шаг — и перед тобой Атлантика! Трой уже сосредоточенно копался в песке. Пляж довольно однообразной полосой тянулся вправо и влево.

— Это все ваши владения? — воскликнула я.

— Да. Чуть подальше есть небольшая бухта. Воистину самый уединенный уголок на свете. Я люблю приходить туда, когда хочу побыть наедине с собой.

— Здорово!

— Ну что, нравится тебе здесь, Ли? — спросил Тони, обжигая меня пристальным взглядом.

— Очень нравится.

— Я рад, — промолвил он и улыбнулся. В глазах его было столько искреннего тепла, что я содрогнулась. Сколько же ему лет? Он иногда такой многословный, церемонный, умудренный жизнью, а иногда — просто мальчишка-старшеклассник.

— Это удивительное место, наш Фарти, — произнес Тони. — В семь лет отец отправил меня в Англию, в Итон, ибо считал, что традиционное английское образование дисциплинирует человека. Он был прав — Итон дал мне многое. Но как же я мечтал вернуться в Фартинггейл. — Он прикрыл глаза и глухо продолжал: — Едва начиналась тоска по дому — а случалось это очень часто, — я закрывал вот так глаза и представлял, что вдыхаю горьковато-пряный аромат хвои, ощущаю соленый вкус моря, чувствую прохладную утреннюю дымку на лице, влагу на волосах… Домой хотелось жутко, до слез, до боли.

Я слушала его затаив дыхание. Никогда я не встречала человека, который бы так вдохновенно говорил о своем доме. Тони Таттертон способен на глубокую и сильную страсть, поняла я, и меня пробрала дрожь. Тони открыл глаза внезапно, будто его шлепнули по щеке.

— Это огромная ответственность — содержать такое поместье и одновременно вести бизнес, который так стремительно растет. И все на одних плечах. Плюс маленький ребенок.

— Молодой справится, — выпалила я и тут же прикусила язык.

Тони засмеялся.

— А сколько же мне, по-твоему?

— Не знаю… Лет двадцать?

— Двадцать три.

Двадцать три, мысленно ахнула я. Мама чуть ли не в два раза старше его, а кажется почти ровесницей.

— Пойдем прогуляемся вдоль берега, послушаем шум океанского прибоя. Домой еще рано, а то помешаем нашей художнице. Ты же знаешь, какой это народ — ранимый, непостоянный, — сказал он и засмеялся.

Время пролетело незаметно. Тони поделился своими планами относительно расширения производства, расспросил меня о школе, о друзьях, о жизни в Бостоне. Потом мы с Троем искали в песке ракушки, а Тони лежал на песке, закрыв глаза и положив руки под голову.

Когда мы вернулись в дом, мама уже умылась и переоделась. А на потолке сияли красотой «новенькие» купола воздушного замка.

— Работы осталось примерно на день, — сообщила она. — А сейчас нам пора. Хочу засветло вернуться в Бостон.

Трой понуро опустил голову.

— Ли приедет снова. Не принято так вести себя с гостями, — наставительно проговорил Тони, обращаясь к мальчику, который со слезами на глазах глядел на меня. — Надо поблагодарить гостей за визит и пожелать им счастливого пути.

— Спасибо. Счастливого пути, — послушно повторил малыш.

— И тебе спасибо, Трой, — ласково отозвалась я.

— Майлс сейчас подгонит машину, — сказал Тони.

— Может, мы сами пройдемся, — предложила я Трою, но он лишь печально покачал головой.

Прощаясь, я наклонилась к нему и поцеловала в щеку. Он тронул щеку рукой, будто удерживая поцелуй, потом неловко клюнул меня в лицо, резко повернулся и побежал к дому. Куртис предупредительно распахнул двери, но малыш, помедлив на пороге, снова оглянулся на нас.

Тони и мама тихо беседовали у машины. Потом мама села за руль.

— Всего хорошего, Ли, — произнес Тони. Казалось, он видит меня насквозь и даже читает мои мысли. — Надеюсь, тебе понравился наш Фарти и ты еще вернешься сюда.

Я отвернулась, уповая на то, что мама не заметит этого.

— До свидания, и еще раз спасибо за кулон, — пробормотала я, глядя в сторону.

— Это было мне только в удовольствие.

Он отступил назад. Машина тронулась. Обернувшись, я увидела, что Трой машет рукой, по-прежнему стоя в дверях. На глаза навернулись слезы.

Мы проехали по тенистой дороге через лесопарк, миновали причудливые ворота и… сказка кончилась. Мы покинули королевство чудес и радости, где счастье и покой живут рядом с тайнами и печалью. Створки ворот закрылись, как закрываются страницы волшебной книги.