Любовное прозрение - Жаклин Топаз

Быстрым движением он сдернул с себя рубашку и лег рядом, обняв ее рукой и прижимаясь к ее грудям своей твердой обнаженной грудью.

— О, Дженни, — пробормотал он, покрывая частыми поцелуями ее лицо, шею. — Я люблю тебя больше, чем раньше.

Она тоже любила его. Любила так сильно, что, невзирая на семь лет, потраченных на то, чтобы стать личностью, легко бы отдала все достигнутое — снова стала бы той ясноглазой, восторженной девочкой, всюду следовавшей за ним и покорно дожидавшейся, когда он вспомнит о ее существовании.

И, конечно, Ричард позволит ей заниматься юридической практикой, если это не будет нарушать его планы. Разрешит ей, пока это не помешает чему-то для него более важному, поиграть в адвоката.

— Нет!

Она резко вскочила, вырвавшись из его объятий, пытаясь навести хоть какой-то порядок в одежде.

— Ричард, я не хочу!

— Неправда, Дженни. — Он сел и крепко схватил ее за руки. — Зачем ты борешься с собой? Я же чувствую в тебе отклик. Я знаю, ты хочешь этого так же, как я. Почему ты сопротивляешься своим желаниям? Это поразительно!

— Я не хочу того, что будет потом! — Не в силах освободить руки, она отвела глаза.

— Что это значит? — проворчал он. — Ты говоришь так, будто я избивал тебя или делал что-то в этом роде.

Дженнифер не могла объяснить свое состояние словами, зная, как легко он отмахнется от них. Он тут же сделает все ее доводы смешными, пустыми, нелепыми. Но в глубине души она знала, что Ричард просто не считается с ее мнением, и если они снова сойдутся, то ее раздражение будет снова копиться до следующего взрыва. И у нее не было намерения начинать все сначала.

— А тебе никогда не приходило в голову, что в моей жизни может быть кто-то другой? — сказала она.

Ричард отпустил ее руки и замотал головой.

— Никогда! О, я допускаю, что ты иногда с кем-то встречалась, но никого, кроме меня, никогда не любила!

— Почему ты так уверен? — озадаченно спросила она.

— Хотя бы потому, что ты до сих пор не развелась со мной.

— Может быть, до этого просто руки не дошли? — Она пригладила волосы, пытаясь стряхнуть с себя жгучее ощущение его прикосновений.

— Дженни, я ведь не дурак, — возразил Ричард. — Мы, журналисты, всегда проводим собственное расследование. Я бы не вторгся в твою жизнь вслепую. Если бы у тебя был другой мужчина, разве стал бы я посылать тебе «валентинку» в зал суда? Я же не настолько полный идиот?

— И как же ты вел свое расследование?

— Несколько телефонных звонков. Это было нетрудно.

— Звонков — кому?

Она была слишком занята своими отношениями с Ричардом, чтобы обзаводиться в колледже другими близкими знакомыми, кроме Мэри-Энн, да и с ней отношения прервались несколько лет назад, когда та вышла замуж и уехала в Швецию.

Он пожал плечами.

— К обычным людям.

— Нет таких обычных людей!

И тут она поняла. Телефонный звонок матери на прошлой неделе, настойчиво ее спрашивающей, как она поживает. Она поняла, что мать чего-то добивается, но не могла сообразить, чего именно.

— Ах ты, хитрый змей! Ты обратился к моим родителям, у меня за спиной! Ты не лучше Кетча Блейкли!

— Категорически отказываюсь становиться в один разряд с этим пресмыкающимся, — фыркнул Ричард. — Естественно, я обратился к твоим родителям. Кто же лучше их знает о тебе? И они с удовольствием поделились со мной информацией.

Ее родители так никогда и не поняли, из-за чего они разошлись, и с большим интересом следили за карьерой Ричарда. Пожалуй, иногда думала Дженнифер, с гораздо большим интересом, чем за ее собственной.

— Нет, это поразительно! — огрызнулась она. — Ты влезаешь в мою жизнь, заручившись поддержкой родителей, шантажируешь моих боссов, чтобы отпустили меня в качестве твоего шофера и личного помощника, и еще удивляешься, отчего я злюсь! А тебе никогда не приходила в голову мысль обратиться непосредственно ко мне и пригласить встретиться, чтобы обсудить возможность примирения?

— Приходила, но я ее отверг. Ты бы ни за что не согласилась, и я бы потерял последние шансы заставить тебя осознать свою неправоту.

Ричард поднял с пола рубашку и спокойно надел ее. Он-то не теряет головы, подумала Дженнифер.

— Допускаю, что ты не поверишь, — заявила она, — но если бы ты обращался тогда со мной как со взрослым человеком, а не как с глупой маленькой дурочкой, нуждающейся в опеке, меня не пришлось бы долго убеждать, что мы можем жить вместе.

— Неудивительно, что ты стала юристом: тебе нравится жить, закутавшись в логику и обвязавшись предусмотрительностью, — сказал Ричард. — А ведь ты была романтиком. Что случилось?

— То же самое, что с одной принцессой, которая растила волосы до тех пор, пока принц не стал о них спотыкаться, — ответила Дженнифер. — Красавица надоела принцу, вот и все.

— О, Дженни... — Он сжал руку в кулак и оперся на него подбородком, печально глядя на нее. — А я ведь так тебя люблю! Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне и жила со мной в моем... в нашем доме. Неужели ты думаешь, я строю его только для себя? И обещаю, что никогда не буду спотыкаться о твои волосы.

— Нет, так не пойдет, Ричард. — Дженнифер резко встала, чтобы выключить видео, о котором они уже забыли. — Я хочу уберечь нас обоих от сердечной боли, поверь мне!

— Но ты должна понимать, что я так просто не сдамся!

— И я торжественно заявляю, что тебе от этого будет только хуже. — Она начала перематывать пленку. — Ричард, я бы хотела снять с тебя показания завтра, в офисе.

Он покачал головой.

— Извини, но на завтра у меня приглашение.

— Не может быть!

— Правда! — Ричард насмешливо прищурился. — В Голливуд. Встреча со сценаристом, который адаптирует мою книгу для Монти. Так что видишь, Дженни, придется заняться этим в уикэнд. И я уже выбрал подходящее место.

— Место? — Она смутно припомнила, что он и раньше что-то говорил об этом. — А чем здесь плохо?

— Твоя территория, — лаконично пояснил он. — К тому же слишком многое отвлекает. Думаю, нам надо поработать так, чтобы ничто не мешало.

Чтобы ничто не мешало. Значит, где-то в уединении. Конечно, туда приедет и другой адвокат, пресловутый Фрэнк Бердж, но что будет, когда он уйдет?..

— Нет, Ричард Эллис, ты меня никуда не заманишь, — сказала она вслух. — Мы возьмем обе машины.

— Нет нужды, — возразил он. — У тебя есть ключ от моей. Если я стану уж слишком несносным, ты сможешь удрать на «вольво» и оставить меня с носом. Справедливо, не так ли?

Этот человек мог быть неотразимым, когда хотел, и сейчас именно это ее и пугало. Но у нее не было выбора. Ей нужны, нужны его показания, и ясно, что она получит их только на его условиях.