Кэти Малхолланд. Том 1 - Кэтрин Куксон

— Ну да, она бы посадила меня на вертел и поджаривала бы на огне всю ночь. Она бы непременно зажарила меня живьем.

Все опять дружно расхохотались. Веселая болтовня еще продолжалась, когда вернулся Родни Малхолланд.

С появлением главы семейства атмосфера в доме сразу же стала серьезной. Как это было заведено всякий раз, когда Кэти приходила домой, Родни сел рядом с дочерью и слушал, как она читает отрывки из Библии. Домашние тем временем разбрелись по углам: старик Вильям грелся возле огня — несмотря на жаркую погоду, его знобило; Джо устроился на родительской кровати возле стены и незаметно для себя самого задремал, убаюканный голосом сестры; Кэтрин хлопотала по дому. Только Лиззи осталась сидеть на месте, не сводя с Кэти обожающих глаз.

Сегодня, отступив от своего правила, отец не стал будить Джо и требовать, чтобы тот присоединился к уроку чтения, — он понимал, что мальчика вымотала работа в Болдоне. Тихонько подойдя к спящему сыну, Родни осторожно подтянул на кровать его свисающие ноги и заботливо укрыл его старой штопаной дерюжкой.

Кэти читала медленно, запинаясь на длинных словах. Отец заставлял ее повторять трудные слова по нескольку раз, чтобы она их запомнила. Дойдя до слова «искупление», она запнулась.

— Никто, кроме Бога, не может даровать…

— Разбей слово на три части, Кэти, — подсказал отец. — Ис-куп-ление, искупление.

— Искупление, — повторила за ним Кэти. Потом продолжала читать:

— Дай ей искупление, и она очистится своей кровью. Это тот закон, который рождает мужчин и женщин. И если она не сможет принести ягненка, она принесет двух…

— Че-ре-пах.

— Че-ре-пах или двух молодых голубей, один для греха, другой для искупления. И священник попросит об искуплении для нее, и она будет очищена.

Кэти не понимала ни слова из написанного в Библии, но ей было радостно оттого, что она умеет читать.

Пришло время уходить. После долгих протестов Кэти, в конце концов, согласилась взять шесть пенсов из принесенных ею денег, однако решительно отказалась от шиллинга. Шиллинг, конечно, пришелся бы ей очень кстати. Если бы у нее был шиллинг, ее мечта о кружевном воротничке и белых хлопчатобумажных перчатках, которые она видела у коробейника, когда тот в прошлый раз подходил к задней двери дома, стала бы почти осуществимой. Но она не могла брать эти деньги, зная, как нуждаются ее домашние.

Процедура прощания была обычной. Сначала она поцеловала Лиззи в щеку и терпеливо ждала, пока сестра держала голову у нее на груди, затем погладила ее по волосам и сказала:

— Будь, умницей, Лиззи. Увидимся через две недели.

В ответ Лиззи посмотрела на нее, и цвет ее глаз изменился, указывая на то, что какая-то часть затуманенного сознания девушки была все-таки способна воспринимать происходящее и сейчас переживала расставание с любимой сестрой.

Попрощавшись с Лиззи, Кэти подошла к Джо. Она положила руку на плечо брата, а брат положил руку на ее плечо.

— Постарайся побольше спать, — сказала Кэти.

— Постараюсь, Кэти, — ответил Джо. — До встречи.

— До встречи, Джо.

Потом она обвила руками шею отца и поцеловала его в щеку. Отец в течение нескольких секунд не выпускал ее из объятий, крепко прижимая к себе. После отца настала очередь матери. Мать не обняла ее, пока они не дошли до самого порога, и только на пороге заключила ее в объятия. Потом, мягко отстранив дочь, Кэтрин провела кончиками пальцев по ее лицу, поправила ее шляпку и сказала на прощание:

— Будь хорошей девочкой, Кэти, и слушайся миссис Дэвис.

— Да, ма. Я обязательно буду ее слушаться. До встречи, мои родные.

— До встречи, Кэти, — ответили ей все, за исключением деда, с которым она пока не прощалась, потому что Вильям всегда проходил вместе с ней первую милю пути.

Когда они с дедом дошли до последнего ряда коттеджей, Кэти обернулась и помахала рукой отцу, матери, брату и сестре, глядящим ей вслед с порога, и те помахали в ответ. А когда они были уже на торфяном поле, она еще раз обернулась и махнула рукой, прежде чем коттедж Малхолландов скрылся из виду. Потом она и дед продолжали свой путь вдвоем.

Эти минуты, когда он шел вместе с внучкой через поля, были для Вильяма самыми важными минутами из всего дня, проведенного с ней. Он всегда провожал Кэти на обратном пути, с тех самых пор, как она еще одиннадцатилетним ребенком поступила работать к Розье. В любую погоду — в дождь, в мороз, в ненастье — старик проделывал вместе с девочкой первую часть пути, а потом еще долго смотрел ей вслед, стоя на вершине холма, где они обычно расставались.

Вильям не был таким богобоязненным человеком, как его зять, он не ходил ни в церковь, ни в часовню, не читал Библию — но не проходило и дня без того, чтобы он не поблагодарил Бога за то, что Он послал ему внучку. Он благодарил Всевышнего за свет и радость, которые пришли в его жизнь с рождением Кэти. Внучка скрасила его унылую, беспомощную старость. Внучка помогла ему забыть обо всех пережитых горестях.

Одиннадцать лет назад Вильям потерял ногу во время аварии на Хеббурнской шахте. Это случилось вскоре после того, как начали использовать лампу безопасности Дэйви. Лампа, которая должна была значительно облегчить труд шахтеров, вызывала у рабочих почти благоговейное чувство, и такое же чувство она вызывала у хозяев шахты. Они считали, что с лампой отпадают все проблемы, поэтому с ее появлением техникой безопасности стали пренебрегать в большей степени, чем прежде. Даже жизненно важные вентиляционные отверстия не всегда продувались — к чему лишние затраты, когда есть чудо-лампа? В результате на шахте повысилась концентрация взрывоопасных газов, а нарастающий натиск воды из-под земли и спровоцировал взрыв. Во время взрыва погиб тридцать один человек, а многие остались покалеченными на всю жизнь. Вильяма до сих пор мучили по ночам кошмары, в которых он задыхался, беспомощно лежа среди изувеченных окровавленных тел. На самом деле, когда случилась авария, он не видел ни трупов, ни крови, потому что в шахте царила кромешная тьма, но он чувствовал их вокруг себя, и это страшное ощущение снова возвращалось к нему чуть ли не каждую ночь. Но днем, когда рядом была внучка — его веселая, разговорчивая, приветливая Кэти, Вильям забывал о своих ночных ужасах, и тьма рассеивалась, мир озарялся светом.

Дед и внучка добрались до вершины холма, и Кэти, заметив, что Вильям задыхается после трудного подъема, сказала:

— Тебе не надо было идти со мной так далеко, дедушка.

— Пустяки. — Старик горделиво вскинул голову. — Если бы я мог видеть сквозь холм, я бы отпустил тебя одну и раньше. Зато отсюда я смогу наблюдать за тобой, пока ты не дойдешь до самой усадьбы.