Площадка (СИ) - Третьяков Михаил

После того как начался дождь, проблемой эксперимента стало сильное затопление, возникающее в результате того, что цитрогипс очень плохо впитывал воду. Именно из-за этого на территории площадки дежурил Валера, включающий при необходимости насос, который откачивал воду за пределы полигона.

Котовский — молодой, подающий надежды ученый с совершенно искрометным чувством юмора, среднего роста, худощавый, с легкой небритостью на лице. Этакий любимец женщин. На руках у него набиты татуировки, и по нему, конечно, не скажешь, что он ученый, но, как говорится, внешность обманчива: я ведь тоже совсем не похож на ботаника. Наш совместный с его руководителем проект требовал достаточно частых взаимодействий, и каждый раз, когда необходимо было провести измерения для оценки степени адаптации растений к экстремальным условиям среды, я с большой радостью приезжал на цитрогипсовый огород. Такое странное название закрепилось за этим проектом с легкой руки телевизионщиков, которые делали репортаж о нашей работе.

Когда мы подъехали, я точно знал, что нас уже ждут горячий чай и какие-нибудь печенюшки. Одна из самых больших слабостей Валеры — это сладости. Мы зашли.

— Доброе утро. Это Аня, она будет помогать мне производить замеры. Валера.

— Очень приятно, — ответил Валера. — Чай, кофе? — спросил он у Ани: мои вкусы и пристрастия он уже знал.

— Чай.

— Черный, зеленый, с сахаром или без?

— Черный, без сахара.

Валера поставил чашки нас стол. Я пил чай и смотрел в окно на белые спрессованные отходы, на дождь, который в бессилии бился о них. И мне почему-то стало не по себе. Ведь это место не возникло бы на земле, если бы не мы. А дождь — это просто стихия, пытающаяся смыть инородное образование, возникшее на теле планеты.

— Как поживают наши растения? — поинтересовался я у Валеры.

— Вроде бы ничего, но я же не специалист.

— Хорошо. На Аню комплект одежды найдется?

— Не знаю, таких размеров мы не заказывали.

— Аня, защитную одежду придется надевать поверх вашей, чтобы вы в ней не утонули. Будет жарко и неудобно, но другого выхода нет. В этом месте дождь всегда почему-то особенно сильный, и интернет почти не берет, очень слабый сигнал. Котлован.

— Да, конечно.

— Раздевалка там. — И я махнул в сторону маленького помещения, где стоял котел.

Аня на удивление быстро для девушки экипировалась. Мы вышли из домика. Дождь усилился, и это было ожидаемо. Каждый раз, когда мы приезжали сюда, история повторялась. Валера, который вел дневник наблюдений, отмечал тенденцию по усилению дождя во время наших визитов. Дождь стимулировал мое воображение, заставляя приспосабливаться под его условия. Я предложил шефу использовать дополнительное оборудование для наших исследований в виде метеостанции, оснащенной датчиками водного потенциала, температуры, объемной влажности, электропроводности и датчиком расчета фотохимического индекса отражения. Проблема заключалась только в том, что передача данных с регистраторов осуществлялась непосредственно на прибор, а следовательно, необходимо было извлекать данные, которые сохранялись, на съемную память с определенной периодичностью. К тому же никакие данные, получаемые с приборов, не могут заменить глазомерную оценку состояния растений. Так что приходилось осматривать все растения и производить измерения приростов вручную.

Котовский радостно наблюдал через стекло за нашими манипуляциями, и я его понимал: в такой дождь проводить какие-то измерения было крайне затруднительно. Но я справлялся, а Аня выполняла роль Андрея, занося в электронный журнал данные, которые я ей сообщал, перекрикивая шум дождя.

Мы еле-еле закончили к обеду. Под защитным костюмом я был мокрым. Как только мы вошли в вагончик, я сбросил ненавистный дождевик и начал растирать себя сухим полотенцем, которое Котовский уже держал в руках. Меня трясло от холода и от этой всепроникающей мороси. Надо было выпить. Но я был за рулем, и поэтому единственное, что мне оставалось, — это горячий чай. Выполняя такую работу, я часто задумывался: а будут ли стоить полученные в итоге результаты затраченных нами усилий? Но ответа на этот вопрос пока не существовало, поскольку результат был неясен.

Котовский вставил SD-карту в картридер и начал сбрасывать данные в компьютер.

— Пробы с водой в канистрах. Обработанные данные я перешлю на почту.

— Хорошо.

Аня уже совершила обратные манипуляции и вернулась из котельной к нам. Потрясающая девочка. Честно, говоря, если бы не Аня, я бы выпил стакан водки, чтобы хоть как-то снять напряжение, которое возникло при выполнении такого количества измерений, да еще в таких тяжелых погодных условиях. А она молчит, даже виду не показывает, что устала. Да и замерзла так, что посинели поджатые губы. В обычное время Котовский бы не растерялся и начал бить к ней клинья, но он уже увяз в полученных данных и приступил к какой-то предварительной обработке. Одно слово — ученый.

— Аня, вы большая умница. Сейчас я погружу образцы в машину, и мы поедем в лабораторию. Вы как себя чувствуете?

— Все в порядке.

— Если устали, я все пойму. Сегодня тяжелый день, но, к сожалению, в нашей работе только такие дни и остались. Если вы не готовы продолжать, то можете приехать завтра, я завезу вас домой.

— Нет, все хорошо. Я готова ехать в лабораторию.

Слова — не самая сильная часть моей натуры. Я больше люблю цифры: они объективнее и надежнее людей. Поступки тоже гораздо важнее слов, именно поэтому я решил отвезти Аню в свою любимую кофейню и угостить кофе.

Обратно мы ехали молча, и именно по этому молчанию я в очередной раз убедился, что слова могут обманывать. Девушка молчала, потому что сил говорить у нее не осталось. Я немного увеличил звук, чтобы привычный фон музыки хотя бы немного заглушил шум дождя и повисшая тишина не казалась бы такой натянутой. Но, как назло, в плейлисте именно в этот момент выскочил трек «I Miss You» южнокорейского пианиста. Я не стал переключать, а краем глаза наблюдал за Аней.

Она смотрела в окно. Дождь словно бы слился с музыкой, превратившись с ней в единое целое, и в какой-то момент стало непонятно, то ли это дождь подыгрывает мелодии, то ли наоборот.

Эмпатия является основополагающим качеством, характеризующим разум. Человек, неспособный чувствовать и сопереживать, не способен мыслить, потому что именно чувства делают нас разумными, заставляя каждым нейроном ощущать окружающий мир. Только благодаря такой чувствительности мозг становится способным воспринимать все оттенки внешнего мира, раскладывая их на составляющие и складывая в единый веер, который посредственность будет воспринимать как белый. Аня, конечно же, не плакала, но я заметил, что глаза ее стали влажными, и она, не понимая, что от моего внимательного взора очень сложно ускользнуть, попыталась незаметно вытереть слезы в уголках глаз.

Кофейня располагалась недалеко от НИИ, что позволяло заглянуть туда даже в рабочее время. Нет ничего приятнее именно такой работы, когда ты можешь распоряжаться своим временем. И даже если шеф вызовет тебя к себе, всегда есть пять минут, чтобы до него дойти.

Несмотря на то, что кофейня находилась в продуктовом магазине и у нее не было ни ярких вывесок, ни рекламы, здесь всегда был хотя бы один, а то и два посетителя, либо заказывающие кофе и болтающие с баристой, либо пьющие кофе и слушающие баристу. Я не попадал ни в одну из этих категорий, а Аня, уставшая и измученная, видимо, хотела просто добраться до места, где можно будет скинуть с себя ненавистный дождевик, включить обогреватель и вытянуть из себя сырость, пронизывающую внутренности до самых костей. Я заказал себе эспрессо, а Аня попросила латте.

Не хочется впадать в банальность и рассуждать о том, что по тому, какой кофе пьет человек, можно судить о его характере. На самом деле, хотя в этом и есть рациональное зерно, не кофе все же определяет человека, а человек определяет, какой кофе он пьет. Если бы все было так однозначно, человечество давно бы уже достигло вершин разума и построило бы совершенное общество, в котором не было бы предательства и обмана, ну и, наверное, не было бы этого бесконечного дождя, который кажется каким-то наказанием — правда, пока непонятно кому и за что.