Никита. Побеждая страх (СИ) - Бонк Теона

Черт! Я обещал маме заехать.

Со вздохом ковыляю отлить и вхожу в кухню. Что-то пушистое на столе привлекает мое внимание. Подойдя ближе, вижу большое махровое полотенце, стоящую рядом термокружку и записку.

«Кофе. Полотенце. Ушла на тренировку. Спасибо.»

Перечитываю еще раз.

И еще.

Спасибо?

Теперь все это нравится мне еще меньше.

Весь день до вечера проверяю телефон. Вот сейчас она напишет или позвонит. Спросит, почему я не звоню или может пригласит в гости. Но телефон молчит.

— Сынок, с тобой все хорошо? Ты сегодня сам не свой.

— Все нормально.

— Вот держи. Это борщ, — мама протягивает мне трехлитровую банку. — а в пакете огурцы и помидоры с огорода.

— Мам... — ворчу.

— Бери, бери. Банку потом привезешь обратно. Не выкидывай!

— Ладно.

— Невесту бы тебе надо. А мне внуков.

— Мам! Не начинай! Почему ты не пристаешь с этим к Косте? — смотрю на ухмыляющуюся рожу брата, сидящего напротив за столом.

— Он слишком молод для этого. Ему еще нужно закончить учебу. К тому же из вас двоих старший брат — ты.

Подпрыгиваю на месте, затем улыбаюсь, бурча под нос «я же говорил», когда телефон в моем кармане начинает орать. Вынимаю его не спеша, пусть она подождет, и смотрю на экран.

Что? Нет!

— Говори! — рявкаю Кубинцу, нутром чувствуя что с хорошими новостями в воскресный вечер он звонить не будет, впрочем, как и в вечер понедельника или любой другой день недели.

— Босс... у меня тут как бы это... проблемка. Можешь приехать за мной?

— Что ты опять натворил? — откидываюсь на спинку стула, прикрывая глаза рукой.

— Не телефонный разговор! Приедешь, сам увидишь!

Господи! А я-то думал, что Чили — это ходячая проблема!

Когда я наконец вваливаюсь в час ночи домой, чувствуя себя разбитым и усталым, вытаскивая Кубинца из очередных похождений, куда его завел его член, думаю о том, что мой член точно никогда не будет мной руководить. Падая на подушку, проверяю еще раз телефон. Пусто.

Почти проваливаясь в сон, вспоминаю.

Борщ!

Мне нужно спуститься вниз, достать его из машины и поставить в холодильник. Иначе завтра мне будет нечего есть.

Арр...

18

ЮЛЯ

— О, Нет! Все-таки она пришла! Ровно в девять! — из меня вырывается стон, когда я вижу через окно приближающуюся к офису Софию.

Вчера утром, вернее уже днем, как только я выскользнула из своей квартиры и села в машину, я включила звук на телефоне, и на меня обрушилась лавина из входящих звонков и сообщений от моей лучшей подруги.

«Почему не берешь трубку?»

«Ты пропала вчера»

«Никита тоже»

«Вы вместе?»

«Ты поэтому не перезваниваешь?»

«Юля! Ну хоть намекни! У вас было?»

Я уже собиралась выключить звук снова, как пришло еще одно сообщение от нее «Я тут с ума схожу от любопытства! Утром приду в офис!»

У меня не было сил на разговор с Софией, впрочем, как и на тренировку. Надеюсь, Никита не догадается, что это просто нелепая ложь! Какая тренировка? После нашего вечера и ночи я и хожу-то с трудом! Я просто сбежала на весь день до позднего вечера к маме.

 ***********

— Юля! Съешь еще котлетку!

— Это уже третья! Я больше не могу! И, вообще, я предпочитаю есть овощи гриль и рыбу.

— Будешь есть одни овощи, останешься такой же тощей! Ты как рожать собралась, дочка? С такими бедрами! — мама стоит посреди кухни, уперев руки в бока и смотрит на меня сверху вниз.

— Может я вовсе не буду рожать, — бурчу в ответ, накладывая еще картофельного пюре из поставленной мне перед носом кастрюли.

— Как это не будешь? Ты же у меня такая красотка! Поклонников наверняка хватает! Только худая слишком, — мама садится за стол, качая головой. — Ты же мне совсем ничего не рассказываешь. Ты ешь, ешь!

— Может я встречу мужчину, который не захочет детей, — отвечаю ей с набитым ртом. Уже встретила.

— Не говори глупостей! Значит найдешь нормального! Который захочет! Ты, главное, ешь!

И так каждый раз!

Если бы не страх, что Никита все еще может спать в моей постели, я бы уехала домой прямо сейчас.

Я боюсь.

Боюсь прийти завтра в офис и столкнуться с его хмурым равнодушным лицом. Боюсь не сдержаться и кинуться ему на шею.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я больше не могу! Меня тошнит! — отставляю тарелку в сторону. — Пойду полежу.

— Ты звонила отцу? — голос мамы догоняет меня из кухни, когда я ложусь на диван.

— Нет.

— Неужели ты ничуть не скучаешь по нему, Юля? — она присаживается рядом со мной. — То, что мы с ним развелись, не имеет к тебе никакого отношения. Он же твой...

— Мам, — перебиваю ее. — сделай мне шарлотку! А?

Она обрадованно вскакивает с дивана: — Да! Конечно! Сейчас сделаю!

Ну вот и хорошо! Час тишины мне обеспечен.

И нет. Я не скучаю по нему. Есть только один мужчина, по которому я скучаю. Достаю телефон из кармана и смотрю на фото.

 **********

Этим утром, глядя на решительное выражение лица Софии, я думаю, что сильно пожалею о том, что не перезвонила ей вчера. Наблюдаю, как она рывком открывает дверь и входит внутрь.

Единственное, что хорошо в ее появлении, так это то, что она держит в руках коробку с эмблемой моей любимой пекарни.

— Я принесла тюссоны с вишней! Как ты любишь! — она улыбается, поднимая коробку.

— Спасибо!

— Я жду! — она перебивает меня и нависает над моим рабочим столом. — Было, да? Было?

— Соня! А как же твое «не лезть в чужие дела и обретение житейской мудрости»?

— Издеваешься? — визжит она. — Я же не знала, что тут такое твориться будет! — она открывает коробку и протягивает мне, выжидательно глядя на меня.

— Ладно! — Беру один тюссон. — Да! Было.

— Я так и знала! — она снова визжит.

— Потише! — шикаю на нее. — Илья уже в офисе. Если он услышит...

— Это разве тайна? Судя по тому, что ты не отвечала на звонки все воскресенье, ты провела вместе с Никитой не только ночь, но и весь день! — ее глаза просто светятся. — Так что теперь, когда вы вместе...

— Мы не вместе, София! Ты же знаешь, что Никита ни с кем не встречается. И, пожалуйста, никому не рассказывай!

— Не встречается, но раньше он и не оставался ни с кем на всю ночь до утра.

— Просто... не рассказывай никому и все. Я знаю лучше.

— Ладно. Не буду. Не волнуйся! — она берет себе один тюссон. — Я так рада за вас! — шепчет с придыханием и вонзается зубами в выпечку.

— Давай я сделаю нам чай, — встаю из-за стола, но София останавливает меня, хватая за руку.

— Погоди! А подробности!

— Соня! — сердито смотрю на нее.

В этот момент наше внимание привлекает шум мощного двигателя за окном. Мы обе поворачиваем головы и наблюдаем, как здоровый внедорожник Никиты останавливается прямо у входа. С недовольным выражением на лице он выходит из него и резко захлопывает дверь. Размашистыми шагами направляется к стеклянной двери в офис.

Я хмурюсь. София широко улыбается. Потом поворачивается ко мне и свистящим шепотом произносит: — Он выглядит слишком сердитым для того, кто всю ночь и весь день провел в постели, занимаясь... — резко ее голос становится совершенно нормальным. — Привет, Никита! Выпечки? — с ее лица не сходит понимающая улыбка, когда она протягивает ему коробку.

— Спасибо, — он цедит сквозь зубы, не глядя ни на Софию, ни на тюссоны. Все это время он хмуро смотрит на меня, не моргая и не давая возможности ускользнуть от его напряженного взгляда.

— Ладно, — София делает шаг назад. — Пожалуй, пойду. У меня еще столько дел, — она напевает и двигается к выходу.

Когда мы остаемся одни, Никита опять произносит: — Спасибо!

— Ээ, что?

— Спасибо за кофе. И полотенце.

Ааа. Он, очевидно, передразнивает то, что я написала в записке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Пожалуйста! — прикусываю губу, стараясь сдержать улыбку.

Он смотрит на меня еще несколько мгновений, потом хватает коробку (мою коробку!) с выпечкой со стола и скрывается в своем кабинете.