Проводник - Алексей Евгеньевич Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У тебя, наверное, будет очень много вопросов. Ответы на них могут показаться невероятными. Но, тем не менее, на некоторые я попытаюсь тебе ответить.
Итак, тебя должно быть волнует, почему я завещала свою квартиру именно тебе. Как бы это странно ни прозвучало, но такова твоя судьба. Точно также было и со мной.
Эта квартира перешла мне от прабабки. В ее бытность построили этот дом и выделили в нем нашу квартиру с подвалом и чердаком. Еще раньше тут стояла изба, которую прабабка получила в дар от своего прадеда, а тот от своего, который в свою очередь поставил её на месте избы, оставленной ему прадедом и так далее. В глубину веков.
Квартира эта — не просто жилище. Это, в первую очередь, место службы. Я заступила на нее очень давно и, если ты читаешь это письмо, значит она для меня уже, наконец-то закончилась. А для тебя началась!
Главное место в доме — печь. Она очень и очень древняя. Ей не одна сотня лет. Конечно, она за это время множество раз перестраивалась, меняла форму, размеры. Но суть ее осталась та же. Она позволяет сохранить свет и покой в этом мире!»
Вот и всё. Письмо прервалось неожиданно. Очевидно, что у него должно было быть и продолжение. Я повертел листок в руках, заглянул в конверт, посмотрел на тетю Маришу. Та, замерев, очень внимательно и серьезно смотрела на меня. Увидев, что я немного озадачен, сразу же оживилась:
— Что?
— Письмо, вроде как, неполное…
— Как, неполное? — удивилась она, взволнованно вскакивая с места.
— Не дописано. Оборвано или не хватает каких-то страниц.
Она подбежала ко мне, бесцеремонно вырвала у меня из рук листок и принялась читать. Я не стал возражать. Час от часу не легче. Что это могло бы значить? Ну, ясное дело, что письмо не полное. Но почему? Может быть, Шура забыла его дописать, или доложить. Ну или конверт вскрывали. Я внимательно его осмотрел. В детстве в кино я много раз видел, как вскрывают конверты: аккуратно сбоку отрывают одну сторону. Я всегда хотел попробовать повторить увиденное. И эта моя детская мечта осуществилась только в армии. Этот конверт я вскрывал так же. Испытывая при этом все то же детское удовольствие и волнение. В результате склейка конверта сохранилась. Она была ровная, и было не похоже, чтобы конверт подвергался какому-либо воздействию.
Значит, в конверт изначально было вложено неполное письмо. А сам он был запечатан либо теткой, либо кем-то другим. Но, судя по всему, не Маришей.
— Ничего не понимаю, — ахнула тетя Мариша, — тут же ничего толком и не рассказано! Не понимаю, мне Шура сама этот конверт передала. Уже запечатанный!
Ну, скорее всего, тетка его и заклеивала. Значит, либо по недосмотру не вложила продолжение письма, либо вообще его не написала. Может, у нее с головой не в порядке было перед кончиной. Кто его знает. Но с тем, что в письме ничего не написано, я согласиться не мог.
Во-первых, я еще раз убедился, что квартира предназначалась мне. Это уже хорошо. По крайней мере, это еще один положительный аргумент в рефлексии по поводу справедливости распределения теткиного наследства. Во-вторых, судя по всему, к квартире в придачу прилагаются и подвал, и чердак. Надо бы проверить документы. Если это так, то это вообще замечательная новость. Лишними помещения никогда не бывают. Ну и, наконец, в-третьих, у печки во всей этой истории какая-то особая роль. Только вот какая. Может быть, печка как-то подпирает фундамент? И, если ее разобрать, дом может осесть или разрушиться. Кстати, версия выглядит вполне разумно. Надо будет по этому поводу с батей посоветоваться, он ведь как-никак — строитель. А может быть, в печке что-то спрятано? Какой-нибудь клад или семейная реликвия. Тоже как вариант отметать нельзя и еще раз внимательно ее осмотреть.
И еще, что значит теткина фраза, что дом — не просто жилище, а место службы? И что теперь это место моей службы? Какой именно службы? Но в любом случае, за службу положено платить. Я машинально нащупал в кармане два золотых червонца. И тут меня осенило. Наверное, тетка действительно сдавала подвал на ночлег! Причем, скорее всего, без регистрации! Что ж, отличный вариант заработка. Не пыльный. Опять же времени полно свободного!
Надо будет только все облагородить. Ремонтик кое-какой сделать. Новую красочку положить. Чтобы поприличней было. Можно будет даже официально всё оформить. Главное, всяких проходимцев, бродяг и бомжей не пускать. Сделать приличное заведение. Подумав об этом, я взглянул на тетю Маришу.
Она стояла у окна, прижав руки к груди, и смотрела куда-то вдаль.
— Ну так что? — спросил я ее. — Что тетя Шура мне хотела написать-то?
Тетя Мариша повернула голову. Лицо ее отражало скорбь. Она вздохнула, положила письмо на стол, пожала плечами и развела руки:
— Не могу сказать. Не знаю! А что знаю — не могу. Ты посмотри, может, она где-то оставила продолжение. Хотя на Шуру это не похоже. Но на всякий случай, поищи. А я лучше пойду…
С этими словами тетя Мариша, демонстрируя прежнюю решительность, двинулась к выходу, выскочила за дверь и спустилась вниз. Похоже, действительно сумасшедшая, подумал я, удивляясь такой неожиданной смене ее поведения. В дверях она остановилась, очень серьезно на меня посмотрела и сказала:
— Аккуратнее с гостями! В подвал абы кого не пускай. И смотри, чтобы горнило всегда закрыто было! Понял?
— Ладно-ладно, — отмахнулся я, чтобы поскорее спровадить ее из дома.
— Понял? — строго повторила она.
— Понял-понял…
Она продолжала внимательно смотреть на меня. Взгляд ее был осознанный, из-за чего я вдруг засомневался в своей оценке ее душевного состояния. Под этим взглядом мне даже показалось, что это ее предостережение действительно имеет какое-то рациональное объяснение и смысл. Я покорно кивнул головой и
