Жилец - Мари Аделаид Беллок Лаундз

— Ты морила себя голодом, Эллен, потому так и вышло, — внезапно заявил Бантинг. — Теперь я вспоминаю: в последние два дня ты совсем ничего не ела. Я всегда говорил тебе… все время долдонил: женщине нужно питаться как следует, воздухом сыта не будешь. Но ты меня не слушала!

Дейзи стояла, переводя взгляд то на отца, то на мачеху. На ее веселое красивое лицо легла тень.

— Мне и в голову не приходило, папа, что вы так нуждались, — произнесла она взволнованно. — Что же вы не сказали? Я бы выпросила что-нибудь у Тетушки.

— Как раз этого мы и не хотели, — поспешно отозвалась мачеха. Но конечно… да, я до сих пор не пришла в себя. Наверное, я никогда этого не забуду. Это напрасное ожидание, этот… — Она остановила себя, прежде чем с ее губ сорвалось слово "голод".

— Но сейчас все уладилось, — горячо заговорил Бантинг. — Все в порядке. Спасибо мистеру Слуту.

— Да, — странным, изменившимся голосом подтвердила жена. — Да, теперь наши дела поправились, и, как ты сказал, благодарить за это нужно мистера Слута. — Она добрела до стула и села. — Ноги еще немного подкашиваются, — пробормотала она.

Взглянув на нее, Дейзи обернулась к отцу и прошептала достаточно громко, чтобы миссис Бантинг могла разобрать слова:

— Как ты думаешь, папа, может, показать Эллен врачу? Пусть пропишет ей что-нибудь укрепляющее.

— Только не врач, — с неожиданной решительностью запротестовала миссис Бантинг. — На последней службе я их видела достаточно. У бедной хозяйки перебывало тридцать восемь докторов за последние десять месяцев. Она верила каждому их слову! И что же, спасли они ее? Куда там, все равно она отправилась на тот свет, только, наверное, немного скорее, чем без них.

— Она была со странностями, твоя последняя хозяйка, — начал Бантинг задиристо.

Эллен отказывалась уходить со службы, пока жива госпожа. Иначе они могли бы пожениться несколькими месяцами раньше. Вспоминая те времена, Бантинг всегда негодовал.

Жена слабо улыбнулась.

— Не будем об этом. — Необычно мягким, ласковым тоном она обратилась к падчерице: — Дейзи! Если ты не хочешь спуститься в кухню, тогда придется мне.

Девушка тут же выпорхнула из гостиной.

— Девочка расцветает прямо на глазах, — с любовью заметил Бантинг.

— Люди склонны забывать о том, что красота это еще не все. — Жене стало немного лучше. — Но ты прав, Бантинг: Дейзи очень недурна. И усердия в ней, кажется, прибавилось.

— Не забыть бы об обеде для жильца, — озабоченно заметил Бантинг. — Рыба, так ведь? Не сказать ли Дейзи, чтобы подготовила еду, а я отнесу ее наверх, раз ты не совсем хорошо себя чувствуешь.

— Я вполне смогу сама отнести мистеру Слуту завтрак, — поспешила заверить Эллен. Ее раздражало, что муж называет завтрак жильца обедом. Они сами садились в полдень за обед, но мистеру Слуту подавался завтрак. Несмотря на все странности жильца, миссис Бантинг никогда не забывала, что он джентльмен.

— В конце концов, он любит, чтобы ему прислуживала я. Мне это вполне по силам. Не беспокойся, — добавила она после долгой паузы.

ГЛАВА VIII

Оттого ли, что завтрак сильно запоздал, или по какой-то другой причине, но мистер Слут проглотил свою полуденную трапезу — тушеного палтуса — с куда большим аппетитом, чем его квартирная хозяйка, на тарелке которой красовался кусок запеченной свинины.

— Надеюсь, вы чувствуете себя получше, сэр, — принужденно произнесла миссис Бантинг, войдя в комнату с подносом.

Но жилец в ответ пожаловался:

— Нет, миссис Бантинг, мне сегодня не по себе. Устал. Чувствую себя как выжатый лимон. Когда я лежал в постели, за окном все время кто-то шумел: вопли, крики и прочее. Похоже, Мэрилебон-Роуд уже не такая тихая улица, как раньше?

— Нет, сэр, мне так не кажется. Мы всегда считали, что здесь очень покойно, сэр. — На мгновение хозяйка замялась, не в силах заговорить о том, что означали эти необычные шумы. — Вы, наверное, простужены, сэр, — вдруг предположила она. — На вашем месте я не ходила бы вечером на улицу. Лучше побыть дома, в покое. Снаружи кишмя кишит всякий грубый народ… — Возможно, в ее ровном голосе жилец уловил просительную ноту, оттенок предостережения. Мистер Слут поднял на хозяйку свои блестящие серые глаза, в которых читалась настороженность.

— Печально это слышать, миссис Бантинг. Наверное, я последую вашему совету. То есть побуду дома. Когда под рукой Священное Писание, не нужно ломать себе голову, раздумывая, чем бы заняться.

— А вы не боитесь испортить себе глаза, сэр? — с любопытством спросила миссис Бантинг. Непонятно почему, она почувствовала себя лучше. Ей больше нравилось разговаривать здесь с мистером Слутом, чем раздумывать о нем внизу. Эти беседы, казалось, прогоняли прочь ужас, который наполнял ее душу, а также и тело. Когда она бывала наверху, мистер Слут проявлял такую мягкость, рассудительность… да и благодарность.

Бедный мистер Слут — любезный и одинокий! Конечно же, такой джентльмен не обидит и мухи, не то что человека. Чудаковат — да, спору нет. Но за годы службы горничной миссис Бантинг повидала массу причудников как мужского, так и женского пола — причем последних гораздо больше.

Будучи при обычных обстоятельствах женщиной на редкость рациональной и уравновешенной, она в прежние дни никогда не позволяла себе задумываться о некоторых отклонениях, присущих иным представителям человеческого рода, в том числе и тем, кто вырос в благополучной семье и получил хорошее воспитание — примеры чему находились в домах, где она служила. Досадно было бы теперь сделаться слабонервной дамочкой или… или истеричкой.

Она произнесла окрепшим голосом, почти таким же веселым, как в первые дни пребывания у них мистера Слута:

— Хорошо, сэр. Примерно через полчаса я поднимусь снова, чтобы убраться. И, уж простите меня за эти слова, надеюсь, сегодня вы спокойно посидите дома и отдохнете. На улице сплошная мерзопакость! А если вам понадобится какая-нибудь мелочь, за ней сходим мы с Бантингом.

Около четырех часов дня в парадную дверь позвонили.

Трое домочадцев сидели за столом и болтали. Дейзи вымыла посуду (в самом деле, помощницей она оказалась неплохой) и теперь развлекала старших забавными рассказами о привередливости Тетушки.

— Кто это может быть? — удивился Бантинг. — Для Джо Чандлера еще рановато.

— Я открою, — поспешно вскочила жена. — Только чужих нам еще не хватало.

В передней она сказала про себя: "След? Какой след?".

Отворив парадную дверь, она с облегчением вздохнула.

— Это вы, Джо? Вот так сюрприз! Но мы вам очень рады. Входите.

Чандлер вошел. Его красивое молодое лицо выражало некоторую робость.

— Я подумал, что мистеру Бантингу, наверное, захочется узнать… — начал он громким веселым голосом, но миссис Бантинг тут же приложила палец к губам. Ей не хотелось, чтобы слова Чандлера достигли ушей жильца.

— Потише, пожалуйста, — проговорила она с нажимом. — Жильцу сегодня нездоровится. Простудился, — быстро добавила она. — Не выходил уже дня два или три.

Ее удивила собственная дерзость и… лицемерие. Эти секунды и несколько слов, ею произнесенных, составили в жизни Эллен Бантинг целую эпоху. Впервые она намеренно, не моргнув глазом соврала. Она принадлежала к тому — очень многочисленному — разряду женщин, которые легко мирятся с умолчанием, но считают недопустимой прямую ложь.

Чандлер пропустил ее замечание мимо ушей.

— Мисс Дейзи приехала? — понизив голос, спросил он.

Миссис Бантинг кивнула. Они вошли в комнату, где сидели отец и дочь.

— Ну как? — вскочил Бантинг. — Как, Джо? Рассказывайте, что это за таинственный след, о котором пишут газеты! Конечно, о поимке преступника речь пока не идет?

— Боюсь, на это надеяться рано, — уныло произнес Джо. — Если бы его схватили, меня бы, наверное, здесь не было. Но Скотленд-Ярд, наконец, распространяет описание его внешности. И к тому же… К тому же найдено орудие преступления!

— Что вы говорите? — вскричал Бантинг. — Вот это да! Какое же оно? А они уверены? Ошибки быть не может?

— Не совсем уверены, но, похоже, это оно и есть.

Миссис Бантинг проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь. Не проходя дальше, она окинула взглядом остальных. Никто не обратил на нее внимания — и слава богу, подумала она. Можно было слушать, не принимая участия в разговоре.

— Сейчас я вам кое-что прочту! — торжественно объявил Джо. — Нам это выдали утром около девяти. Публику пока не знакомили. Быстро управились, надо заметить.

И он прочел вслух:

"РАЗЫСКИВАЕТСЯ

Мужчина, возраст приблизительно 28 лет, худощавого сложения, рост около пяти футов. Цвет лица смуглый. Бороды и бакенбард нет. Носит черное пальто из диагонали, твердую фетровую шляпу, высокий воротничок и галстук. При себе имел сверток в газетной бумаге. На вид очень респектабелен".