С третьей попытки - Николай Слободской

колесо. Чтобы ехать дальше, его надо как-то отогнуть или просто оторвать вовсе. Очень некстати в создавшемся положении. Тем не менее, поторопившимся смыться побыстрее браткам это еще не грозило никакой катастрофой. Вряд ли шофер фургона, также понесшего некоторый ущерб, и сидевшие в его кабине два мужичка рискнули бы качать права и требовать возмещения убытков от грозных на вид бандюг. Несмотря на всякие там монтировки и гаечные ключи, они явно не имели шанса выйти с победой из стычки с таким противником. Скорее всего, им пришлось бы взять вину за столкновение на себя и, в конечном итоге, заплатить за ремонт покуроченного джипа – право всегда на стороне больших батальонов[6]. Еще несколько минут, и после кратких переговоров, исход которых был бы фактически предрешен, крутые ребята укатили бы на своем крутом джипе с оторванным крылом – ищи их, свищи. Да и кто бы их искал? А водителя фургона они и сами найдут.

Но черная полоса для попавших в нашу историю Тимошиных бойцов на этом еще далеко не закончилась. Кто-то из жильцов, наблюдавших за любопытной ситуацией из окна, не поленился позвонить в рядом находящееся отделение милиции и сообщить, что во дворе такого-то дома назревает серьезная разборка, которая может привести к тяжким телесным повреждениям ее участников, если не хуже. Так что, не успел бандитский старшой еще записать данные о фургоне и его шофере и сформулировать свои условия, на которых он настойчиво предлагал разрешить возникший инцидент, а его реальный виновник – водитель джипа – еще возился с погнутым крылом, пытаясь восстановить нормальную подвижность колес, как в арку протиснулся сержант милиции, а за ним и два омоновца с автоматами наперевес.

– О-о-о! Какие люди! – дурашливо радушным тоном приветствовал бандюг сержант, узнав­ший среди них своего старого знакомца. – Крендель! И какими это ветрами тебя занесло? Ведь это же не ваш район.

Ясно, что с прибытием на место столкновения омоновцев ситуация переменила знак, и было уже нереально надеяться сорвать с лоха возмещение за вину своего растяпы-водителя. Однако и в этот момент для вляпавшихся в переделку бандитов еще не всё было потеряно. Достаточно было признать вину своего водителя, и, чтобы не связываться с длительной канителью (вызов гаишников, составление про­то­кола и т.д.), урегулировать вопрос на месте. Разбитая у фургона фара, поцарапанное крыло – ну, на сколько это может потянуть? Пары сотен баксов за глаза хватит. Чепуха. Быстро сообразив всё это, старшой пробормотал нечто примирительное заметно приободрившемуся водителю фургона и уже готов был полезть в карман за бумажником. Еще чуть-чуть и вся напряженность ситуации сошла бы на нет. Понятно, что на последовавшей за этим бандитской «летучке» Тимоша, вероятно, наложил бы на провинившегося водилу солидный штраф за халатность в управлении автотранспортным средством, которая привела к значительному повреждению дорогостоящего автомобиля и поставила под угрозу выполнение боевого задания. Легко бы не отделались и старшой со своим напарником – они ведь тоже напортачили. Может, старшого и разжаловали бы в рядовые бойцы или еще как-то наказали. Но всё это было бы пустяками, по сравнению с тем, что последовало на самом деле. Трудно противостоять закону чередования светлых и темных полос в жизни каждого из нас. Никакая рациональная стратегия здесь неприменима. Всякий, с кем произошла какая-либо неприятность, может ожидать от судьбы и других пакостей – раз пошла такая полоса, – но, с чем они будут связаны и откуда ждать опасность, предсказать невозможно. Ясно только одно: пришла беда – отворяй ворота. Остается только надеяться, что полоса эта долго не продлится и сменится на более светлую, приносящую успех и удачу во всех твоих делах. Так вот, в описываемом случае темная полоса, в которую угодили братки, еще только разворачивалась и гарантировала им всё большие передряги.

Дотошный сержант, которого что-то, по-видимому, насторожило в поведении бандитов – возможно, ему показалась подозрительной именно уступчивость этого самого Кренделя и его явное желание побыстрее уладить конфликт, – велел омоновцам обшмонать, на всякий случай, бандитского старшого и его подручных и не спускать с них глаз – пусть ждут. Водителю фургона, успевшему получить от Кренделя две зеленые бумажки и внутренне бурно радующемуся тому, что так удачно обернулось дело, было сказано заехать во двор и тоже никуда не отлучаться. Сам же милиционер, недолго побеседовав с расположившимися на лавочке женщинами, отправился в указанный ему подъезд. Вышел он оттуда минут через десять, и его серьезный озабоченный вид говорил о том, что ему удалось наткнуться на нечто заслуживающее пристального внимания. В подъезде он, как можно предположить, нашел свидетелей, которые что-то видели и что-то слышали. Например, крики и звуки падения чего-то тяжелого (мебели?), доносящиеся из квартиры на четвертом этаже, где проживал некий иностранец, с неделю назад снявший это жилье у Людмилы – хозяйки квартиры, обитавшей где-то в другом месте. На настойчивые звонки и стук в двери попавшей под подозрение квартиры никто не отвечал, и сержант, сопоставив этот факт с нетерпением братков, стремящихся побыстрее убраться куда-нибудь подальше, резонно заключил, что дело здесь не чисто.

Из своей патрульной машины он по рации вызвал на предполагаемое место происшествия оперативную группу и сообщил выясненный у соседей телефон Людмилы, чтобы предупредить хозяйку и доставить ее на место. Сам же сержант со своими подчиненными отконвоировал задержанных бандитов вместе с их джипом в отделение милиции. Туда же, по указанию милиционера, пешком отправился и водитель фургона.

И часа не прошло, как прибывшие по указанному адресу оперативники вместе с захватившей свои ключи Людмилой перешагнули порог заподозренной квартиры. Достаточно было беглого взгляда в комнату, чтобы главный в этой группе скомандовал:

– Стоп. Тормозим. Ерошкин, давай по соседям – понятые нужны.

Не вдаваясь в детали (которых я, впрочем, и не знаю), открывшаяся их глазам картина в основном сводилась к следующим немногочисленным, но красноречивым фактам. Посреди комнаты стоял стул, и к нему скотчем были примотаны руки и ноги смуглого усатого мужчины в возрасте приблизительно сорока лет, в котором хозяйка квартиры признала своего арендатора. С первого взгляда было ясно, что этот человек мертв и что уже поздно приступать к мерам первой помощи, способным вернуть его к жизни. Врач тут же констатировал смерть от удушья, что было полностью подтверждено при последующем вскрытии тела. Найден был и полиэтиленовый пакет со следами слюны, который бандюги надевали на голову своей жертвы, не выдержавшей, в конечном итоге, пытки и скончавшейся от недостатка кислорода. Личность покойного была сразу же установлена со слов хозяйки квартиры, хоть и потрясенной увиденным, но еще больше, по-видимому, испуганной грозящими ей карами за