На горящем самолете - Наталья Кравцова

Спустя час показался аэродром и на нем – замаскированные самолеты ПО-2. Машина въехала в большой тенистый парк и остановилась у дома, где жили летчицы. Руфа сразу же встрепенулась, заспешила и, выпрыгнув из машины, босиком побежала в свою комнату. Ей казалось, что настоящая Леля там, живая...

Два дня она лежала с открытыми глазами на койке и никак не могла уснуть. Возле нее дежурили, давали ей порошки. Она послушно принимала их, но сон все равно не приходил.

Лелю решили похоронить в Гродно, на советской территории. Когда Руфа узнала, что Лелю увезут, то ночью пошла проститься с ней. Девушки-часовые пропустили Руфу в клуб, где лежала Леля. Медленно подошла она к гробу и упала... Очнулась она у себя в комнате. В тот же день Руфу отправили в санаторий, где она пробыла почти месяц. Первое время она не могла ни спать, ни есть, ни на что не реагировала, словно совсем выключилась из жизни. Врачи говорили, что у нее психотравма.

Целые дни Руфа проводила у камина одна. Уставившись в одну точку, молча смотрела, как полыхает огонь. Она не могла оторвать глаз от пляшущих языков пламени. Ей все казалось, что она сидит в самолете, а пламя ползет по крылу, приближаясь к кабине.

Все, что случилось в ту ночь, никак не могло улечься в голове, стать прошлым. Отдельные моменты пережитого вдруг живо всплывали в памяти. Только Руфа никак не могла связать их вместе, и это было мучительно...

Но однажды, когда она, как обычно, сидела, тупо уставившись в огонь, обрывки воспоминаний как-то сами собой соединились, и ей стало легче. Вечером она уснула и впервые за все это время проспала до утра.

А еще через несколько дней Руфа вернулась в полк. Сначала она опасалась: а вдруг после всего пережитого она будет бояться летать? Ведь иногда случается такое. Но все обошлось. Она снова начала летать на боевые задания, с хорошей летчицей – Надей Поповой. Надя была энергичная и веселая девушка, много смеялась. На Лелю она ничем не была похожа, но в полете Руфа часто называла ее Лелей...

В начале 1945 года в полк пришло известие: девяти девушкам, летчикам и штурманам, присвоено звание Героя Советского Союза. Из них троим посмертно: Леле Санфировой, Тане Макаровой и Вере Белик.

В феврале в польском городе Тухоля командующий фронтом маршал К. К. Рокоссовский вручил Золотые Звезды награжденным.

Получила высокую награду и Руфина Гашева, один из лучших штурманов полка. На ее долю за эти годы выпало немало испытаний, и она с честью справилась с ними. Руфу любили и уважали в полку, и девушки от всего сердца поздравляли ее с высоким званием Героя. Вместе с Руфой получила Золотую Звезду Героя и Катя Рябова, которая тоже была штурманом эскадрильи.

На праздник, устроенный в местном театре, приехал Михаил. Поздравил Руфу и, конечно, как всегда, добавил:

– Вообще-то я бы не пускал девушек на войну... Особенно таких...

– Каких?

– Прытких!

– Ну, пора бы уж и привыкнуть, – усмехнулась Руфа.

Она стояла перед ним и улыбалась, вся собранная, светлая, сияя зелеными глазами на смуглом лице. Небольшая тяжелая звездочка поблескивала на темной гимнастерке...

Кончилась война. Перестал существовать 46-й гвардейский Таманский авиаполк. Девушки разъехались по домам. Некоторые остались в авиации, но большинство вернулось к прерванной учебе, к мирной работе.

Руфа окончила Военный институт иностранных языков. Некоторое время она еще оставалась в армии, работая преподавателем английского языка в военной академии. Потом демобилизовалась. Последние годы Руфина Сергеевна работает редактором военно-технической литературы.

Много событий произошло в жизни Руфины Гашевой после войны. Она ездила на всемирный слет демократической молодежи в Лондон, на студенческий конгресс в Прагу, на слет славянских женщин-антифашистов в Болгарию. Руфину Сергеевну Гашеву хорошо знают в Советском комитете ветеранов войны.

После войны у Руфины родился сын Володя. Сейчас он учится на геологическом факультете, на третьем курсе. А дочь Маринка в третьем классе. Марина Михайловна... Так звали отважную летчицу Раскову.

Маленькая Маринка, светловолосая и голубоглазая, очень похожа на своего отца, Михаила Пляца, того самого младшего лейтенанта, который когда-то провожал Руфу в первый боевой полет.

Михаил Степанович, полковник авиации, вспоминая тот день, всегда шутит:

– Подумать только, Руфина, что было бы, если б я тогда подошел не к тебе, а к другой...

А Руфина отвечает:

– Я думаю, что ничего бы не изменилось.

Глаза у нее смеются. Они и сейчас такие же зеленые и решительные, как двадцать пять лет назад.

Письма... Их приходит так много, что Руфина едва успевает отвечать. Однажды пришло письмо, которое особенно взволновало ее. Писал солдат-пехотинец, Силкин Владимир Павлович.

«Уважаемая Руфина Сергеевна!

Я также участник Отечественной войны, но не летчик, а обыкновенный пехотный разведчик. У меня в памяти остался эпизод, когда ночью сбили самолет ПО-2 над передним краем немецкой обороны и из него выпрыгнули на парашютах два человека, которые приземлились между немецкой и нашей обороной. Вскоре мы услышали взрыв и крик женщины: «Помогите!»

Мы немедленно кинулись на помощь, но все место было заминировано. Прежде чем мы успели подползти к летчице, мы нашли ее парашют. Двое из моих товарищей тоже подорвались на минах. Потом летчица, уже раненная, вторично наползла на мину. Сильный взрыв... Рядом со мной падает воротник комбинезона. Немцы непрерывно стреляют. Только утром мы смогли подобрать летчицу и унести. Другая была счастливее: она приземлилась правее, на противотанковых минах. Кто были эти летчицы, мы не знали. И живую не удалось как следует рассмотреть.

И вот теперь, когда я прочитал очерк в газете, мне кажется, что там приведен именно тот случай, который мне пришлось видеть своими глазами. Если мне не изменяет память, то это было в Польше, недалеко от населенных пунктов Буда, Обремб и Пашковица...

Знал я и того солдата, который дал Вам сапоги. Его фамилия Мороз, он погиб спустя полтора месяца после этого случая с Вами.

Фронтовые годы не забываются. Это на всю жизнь. Часто, очень часто вспоминает Руфа войну, полеты, бомбежки и своих боевых подруг, тех, кто не вернулся, кто не дожил. Вспоминает Лелю. И часто к ней возвращается мысль, которая долго преследовала ее после Лелиной гибели: «Я прошла. А вот Леля...»

Тогда она смотрит на Володю, на Маринку и думает о том, что их счастье добыто дорогой ценой.