На горящем самолете - Наталья Кравцова

Пробежав немного по земле, самолет остановился. Леля медленно зарулила в сторону и выключила мотор. Со старта уже бежали техники и вооруженцы.

Обе облегченно вздохнули...

В сентябре 1943 года советские войска, прорвав «Голубую линию», пошли в наступление. Штурмом был взят Новороссийск. В этом штурме принимала участие группа из десяти экипажей женского авиаполка. Они были отправлены в район Геленджика, откуда летали бомбить передний край и оборонительные позиции врага под Новороссийском. Руководила этой группой заместитель командира по летной части Серафима Амосова. «Голубая линия» была прорвана в нескольких местах, и вскоре весь Таманский полуостров был освобожден от захватчиков.

Полк двигался вперед, перелетая все ближе к Крыму.

В освобожденных станицах местные жители рассказывали девушкам о том, что говорили немцы о женщинах-летчицах. «Ночные ведьмы» – так называли их гитлеровцы, утверждая, что это женщины-бандиты, выпущенные из тюрем... Жители рассказывали, как удачно бомбили девушки, показывали, где ложились бомбы, где стояли немецкие зенитки и прожекторы.

За участие в освобождении Таманского полуострова 46-й гвардейский авиационный полк получил наименование «Таманский». Полгода в ночном кубанском небе – срок немалый. Шестнадцать летчиц и штурманов полка отдали свои жизни в этих боях.

В небольшом рыбачьем поселке Пересыпь полк задержался надолго, до весны 1944 года. Поселок был расположен на крутом берегу Азовского моря. Через него проходила дорога от Темрюка к Керченскому проливу.

Самолеты стояли на ровной площадке рядом с поселком. Площадка кончалась крутым обрывом – дальше, внизу, плескалось море...

Отсюда в течение нескольких месяцев девушки летали через пролив в район Керчи. Весь Керченский полуостров был забит прожекторами и зенитной артиллерией. К тому же глубокая осень, зима и начало весны не баловали хорошей погодой. Частые штормы, сильные северо-восточные ветры, низкая облачность, нагоняемая с моря, усложняли и без того тяжелые полеты.

Сначала там, за проливом, не было ни клочка «своей» земли. Потом десантники захватили часть прибрежного района южнее Керчи.

При высадке морского десанта поднялся шторм. Катера, мотоботы, танкеры, на которых плыли под вражеским огнем десантники, разбросало по всему Керченскому проливу, и только немногие из них достигли крымского берега. Здесь, в районе небольшого поселка Эльтиген, десантники закрепились и держались в течение полутора месяцев, отрезанные от основных сил. Подбросить подкрепления с Большой земли было невозможно: гитлеровцы блокировали все подходы с моря. Моряки сидели без продовольствия, кончались боеприпасы. Им приходилось рассчитывать исключительно на собственную выдержку и стойкость. А гитлеровцы напирали, пытаясь сбросить десант в море.

Тогда на помощь десантникам были посланы самолеты ПО-2. В течение многих ночей девушки летали к Эльтигену. Снижаясь над поселком, с малой высоты сбрасывали они морякам мешки с боеприпасами, медикаментами, картошкой и сухарями.

Одна из таких ночей особенно запомнилась Руфе. Погода была отвратительная – низкая облачность, сильный ветер у земли, временами дождь.

Леля дежурила по полетам, и Руфа летела на задание с другой летчицей Верой Тихомировой.

– Погодка что надо! – сказала Вера, забираясь в кабину. – Вряд ли нас там ждут сегодня...

– Тем лучше, – ответила Руфа. – Может быть, обстрела не будет.

Однако обстрел был. Как только самолет, пролетев над Керченским проливом, стал приближаться к берегу, открыли огонь немецкие морские катера. Перед мотором, рассекая тьму, взметнулись огненные трассы.

– Вправо, вправо отверни! – сказала Руфа.

Вера бросила самолет в сторону, но и там стреляли. Самолет летел низко, на высоте не более ста пятидесяти метров, и немцы находили его не только по шуму мотора – в темноте светились голубоватые выхлопы пламени из патрубков.

Убрав газ, Вера лавировала между пулеметными трассами. Высота падала.

Но вот под крылом зачернел берег. Катера остались позади. Руфа всматривалась в очертания береговой линии. Подправив курс, сказала:

– Видишь, поселок чуть левее. И светлое пятно. Заходи прямо на него. Только давай пониже спустимся.

Внизу, на площадке у школы замигал огонек. Кто-то из десантников с помощью карманного фонарика показывал, куда бросать мешки. В ответ Вера помигала ему самолетными огнями. Фонарик погас. С высоты двадцати-тридцати метров Руфа бросила мешки на площадку у светлого здания школы. Снова засигналил фонарик: видно, ждали.

Обратно летели в сплошной темноте. Над проливом шел дождь. Чернота ночи сгустилась, и Руфе казалось, что самолет летит где-то в бездонной пропасти.

Ветер усилился. Море штормило. Дул знаменитый норд-ост. Самолет летел против ветра, продвигаясь вперед очень медленно.

Стартовые огни на аэродроме горели непрерывно, посадочную полосу освещал прожектор. Самолеты заходили на посадку один за другим. Видно было, как на земле каждый садящийся самолет встречают техники и вооруженцы, которые сразу же бросаются к нему, как только колеса коснутся земли. Самолет рулит, а они удерживают его за крылья и хвостовое оперение, чтобы не перевернуло порывом ветра...

Когда Вера посадила самолет, кто-то крикнул:

– Полеты запрещены!

Действительно, в такую погоду летать было почти невозможно. Но все знали – моряки сидят на плацдарме без еды, без патронов. И хотя командир полка запретила полеты, она все же разрешила нескольким наиболее опытным экипажам продолжать боевые вылеты.

К Руфе подбежала Леля, дежурившая на старте. – Ну, как ты, Руфочка? Полетишь еще?

– Конечно. Вера готова.

– Я знаю...

Почему-то Леле не нравилось, когда Руфа летала с другими летчицами...

До утра Руфа с Верой слетали к Эльтигену еще два раза. На своем маленьком ПО-2 сквозь дождь и непогоду пробивались они к крымскому берегу. Зато как благодарили потом летчиц те моряки, которым удалось выйти живыми из этого кромешного ада.

В одну из напряженных боевых ночей над целью загорелся самолет Жени Рудневой. В ту ночь Женя, штурман полка, «вывозила» молодую, недавно прибывшую летчицу Прокофьеву.

Леля и Руфа уже возвращались с цели, когда зажглись прожекторы. Руфа оглянулась и увидела в перекрестье лучей самолет. Ярко освещенный, он казался светлым, беззащитным мотыльком. Вдруг снизу застрочила автоматическая зенитная пушка «Эрликон». Это была та самая пушка, от которой Руфа с Лелей только что благополучно ускользнули.

Лучи прожекторов крепко держали маленький светлый самолетик, оказавшийся в самом центре разрывов. Но что это? Руфа заметила на самолете красное пятно... Пятно быстро увеличивалось, и скоро огонь охватил всю машину.

– Горит самолет, Леля!

– Кто вылетел за нами?

– Не знаю.

С земли взметнулись фонтаны огня. Четыре. Один за другим. Разрывы бомб. Это отбомбился по цели горящий самолет...

ПО-2 продолжал лететь на запад, не разворачиваясь. Руфа увидела, как вспыхнули огоньки, зеленые, белые, красные: это рвались ракеты. Они хранились в кабине штурмана. А может быть, в кармане комбинезона.

Вскоре самолет стал разваливаться на части. Вниз падали пылающие куски...

На земле девушки узнали: вернулись все самолеты, кроме одного, на котором вылетели Прокофьева и Руднева. Та самая Женя Руднева, у которой «не ладилось с физкультурой». Женя, которую Руфа хорошо знала еще по университету: девушка была влюблена в астрономию, писала научные статьи, и ей прочили будущее ученого. Женя, которая блестяще освоила штурманскую профессию, и ее, новичка в авиации, не побоялись назначить штурманом полка. Женя, которую все в полку любили за человечность и душевную мягкость, за неутомимость и бесстрашие...

Утром после полетов к Руфе подошла Ира Ракобольская, начальник штаба полка. Собрались и другие университетские подруги Жени: Катя Рябова, Дуся Пасько, Аня Еленина, Лариса Радчикова...

– Как-то не верится, что Жени нет... Просто в голове не укладывается...

– Полк без Жени – это невозможно...

Говорить не хотелось. Несмотря на то, что в полку было уже немало потерь, всех потрясла гибель Жени.

А спустя два дня началась операция по освобождению Крыма. После интенсивной артиллерийской подготовки и бомбардировки с воздуха немецких позиций наши войска перешли в наступление.

Гитлеровцы отступали. Колонны машин шли ночью с включенными фарами, чтобы не свалиться с обрыва на крутых горных дорогах. И каждую ночь летали девушки бомбить эти автоколонны. Бомбили они и немецкий аэродром под Севастополем. Дважды Руфе удавалось бросить бомбы прямо по старту, где стояли готовые к вылету самолеты.

Крым был освобожден в течение месяца. Девятого мая взвился красный флаг над Севастополем, а еще через два дня война в Крыму кончилась.