40 000 на Геене - Кэролайн Черри

– Это была глупая случайность, – сказал он. – Это все, что можно сказать. Однако мы должны сделать все, чтобы это не повторилось.

– Сэр, – сказал Гэллин. – Курган калибана на этом берегу... Я хочу разрушить его.

Конн посмотрел на Гуттиериза, который плотно поджал губы.

– Что вы думаете, Гуттиериз?

– Я бы сначала хотел узнать, – начал Гуттиериз, – этот ли курган является источником туннелей под лагерем. Если мы не будем знать точно, а будем только предполагать, проблему мы не решим.

– Что ты предлагаешь?

– Мне бы хотелось это выяснить.

– Мне тоже. Я думаю, надо прозондировать туннели и узнать, куда они ведут.

– Я займусь этим. Сегодня вечером.

– Сегодня вечером ты составишь план, а зондировать будешь днем. Мы даже не уверены, что это туннели калибанов, не так ли?

– В этом-то все и дело, – сказал Гуттиериз.

Конн взял бутылку и налил себе в стакан большую дозу. Рука его заметно дрожала. Затем он жадно глотнул, и алкоголь немного успокоил его измученные нервы.

Ариэль соскользнул с ящиков и разлегся на полу, как бы демонстрируя себя. Кто-то поднялся и дал ему немного еды. Пища моментально исчезла в пасти ящерицы.

Конн допил стакан, извинился перед всеми, надел куртку и побрел к себе сквозь дождь и ветер.

Дождь постепенно стих. Над лагерем зажглись электрические лампы, вокруг которых туман образовал радужные ореолы. Конн остановился, осмотрел весь лагерь, думая о том, что будет здесь с ним в дальнейшем.

8. День 58

– Они положили ее в землю, – сказала Пиа. Они лежали в постели, наслаждаясь теплом и уютом. – Они закопали ее в землю, а сами стояли и плакали.

Для них это было откровением – смерть человека. Они привыкли, что смертны ази. Когда умирал ази, его тело несли в белое здание лаборатории, и если это был хороший ази, то можно было быть уверенным, что родится другой ази, этого класса. В этом была гордость ази. И это что-то значило.

А они ничего не оставили от Ады Бомон. И лаборатории здесь не было, чтобы возродить ее.

– Мне бы хотелось, чтобы сейчас были ленты, – сказал Джин. – Мне их не хватает.

Пиа крепко прижалась к нему, спрятала лицо у него на груди.

– Мне тоже не хватает. Очень жаль капитана. Вероятно, это чья-то ошибка.

– Говорят, что нельзя использовать машины в такую погоду. Капитан ведь погибла под машиной.

– Когда здесь будут лаборатории и ленты, все будет хорошо, – сказала Пиа.

– Да.

Джин и Пиа занимались в темноте любовью, и это заменяло им ленту. Джин думал о том, что они счастливее, чем обычные люди, так как когда умирает человек, то невозможно создать другого такого же, чтобы заменить его. По крайней мере, здесь, в этом мире. А таких, как он и Пиа, 9998-х и 687-х много. И теперь они занимались любовью, так как это было приятнейшее занятие и оно было им разрешено.

Джин знал, что в результате этого рождаются люди, и чувство ответственности овладело им. Он понимал, что их выбрали именно для этого и они должны были сделать то, что от них ждали.

Дожди прекратились, и на небе среди редких рваных облаков появилось солнце. Мир сразу изменился. Краулеры стояли на расчищенных полях, все еще покрытых жидкой грязью, а в том месте, где люди брали пробы, зияла черная яма. Мир изменился еще и потому, что теперь на высоком берегу над морем была могила человека, умершего здесь. И эта могила была видна из лагеря.

Джин прошел к столу своего супервизора, чтобы получить назначение на работу. Ему был вручен металлический стержень и даны инструкции, что с ним делать. Супервизор объяснил ему, что он должен брать пробы грунта. Джин пошел со всеми и работал до тех пор, пока у него не заболели плечи. А затем Гуттиериз и его помощники забрали то, что добыл Джин.

9. День 162

Купола росли один за другим. Горячее солнце висело над землей, бело-голубые волны моря бились о берег. Конн сидел в кресле перед главным куполом под навесом. Было жарко, но ветерок с моря приносил приятную прохладу.

Ариэль устроился в пыли возле гравийной дорожки в тени купола. Он все время чего-то копошился, и Гуттиериз понял, что он строит жилище. Инстинктивное поведение. Ариэль таскал камни, складывал их в кучу. Он тоже строил купол. Хотя у него он все время разваливался.

На этом берегу реки калибанов вроде бы больше не было. А курган ази лопатами сровняли с землей. Мощные краулеры и бульдозеры стояли без работы, так как площадка для строительства была уже подготовлена.

Прилетят корабли, привезут припасы и оборудование для лаборатории. Тогда можно будет дальше осваивать пространство между лесом и рекой, которое они запланировали для строительства города.

А пока все внимание нужно сконцентрировать на палатках. Вот они, двадцать тысяч, стоят под горячим солнцем. Люди устали, выгоняя калибанов со своего берега. Многие машины пришли в негодность. Остальные стояли без топлива. Оставалось только ждать корабль, который доставит все необходимое. Ази вручную загрузили платформы строительным камнем и дотащили к месту строительства. Вокруг, где добывали камень, были поставлены двадцать палаток для ази. Может быть, было правильнее строить город именно там, на каменистой почве, где можно было бы не бояться туннелей калибанов. Но было уже поздно. Они истратили все запасы материалов и горючего. Купола уже стояли. Так что по крайней мере люди имели безопасное убежище. Поля будут возделываться, и энергетические системы будут функционировать до тех пор, пока они смогут удерживать калибанов на расстоянии.

Конн изучал свои диаграммы и графики, отмечая те места, где им нужно скорректировать планы. Холодная весна плохо подействовала на его суставы, и даже сейчас, под жарким солнцем, его мучила боль. Он подумал о будущей зиме и содрогнулся от ужаса.

Но люди выживут. Конн знал это с момента высадки. И он знал, что корабль прилетит. Он ждал его, день за днем, месяц за месяцем.

Конн решил, что этот корабль увезет его домой. Он вернется на Сытин. Полет он перенесет. Может перенести. А если нет... так что же... Зато он больше никогда не увидит этого мира.

Это место первого поселения он назвал Новый Порт. Но на самом деле это Ад-на-Геене. Недаром же эту реку они назвали Стикс.

И все приходят к нему, командору, с жалобами. Конн решал те проблемы, которые как-то решались, и пожимал плечами, выслушивая тех, кому не мог помочь. Как Гэллин. «Это ваши проблемы», такова была любимая фраза Гэллина, которая уже превратилась в поговорку и цитировалась всеми при каждом удобном случае.

Бедный печальный Гэллин. Он никогда не мог понять, почему он должен разбирать чьи-то дрязги, Конн сидел спокойно, ожидая, пока конфликтующие не выплеснут свой пыл на Гэллина, а затем старался погасить страсти. Сохранить мир. Это было очень важно.

Невдалеке показался сутулый, поникший человек. Еще одна причина для беспокойства. Боб Дэвис. Дэвис работал по учету ресурсов рабочей силы. Он тоже был стариком. Может быть, старость в нем проступала больше, чем в Конне. Это проявилось за последние несколько недель.

– Доброе утро, – поздоровался Конн. Дэвис вышел из прострации, ответил на приветствие и побрел дальше, опустив плечи, к своим компьютерам, расчетным книгам, бесконечным цифрам.

Вот так все и происходит. Чем быстрее одни строят новый мир, тем быстрее разваливается старое – и вещи, и люди. Конн снова взглянул на свои графики и стал вносить в них изменения.

Хорошо выполнялись только два пункта плана.

Нет, три. Во-первых, ожидался хороший урожай. Поля зеленели и простирались так далеко, насколько хватало взгляда. И, во-вторых, Хилл наладил удачливый лов рыбы. Рыбы было столько, что ее можно было есть без ограничения. Кроме того, безотказно работали энергетические установки. Некоторые устройства для воспроизведения магнитной записи сломались, но оставшихся было достаточно, чтобы удовлетворить потребности ази. И они пока не высказывали недовольства.

Но зима... Первая зима...

Вот о чем нужно думать... А ази все еще живут в палатках.

10. День 345

На улице завывал ветер и бился в двери медицинского купола. Джин сидел в приемной и нервно потирал руки. Беспокойство так овладело им, что весь мир был окрашен для него в мрачные цвета.

С нею все хорошо, заверили его доктора. У нее все в порядке. Джин поверил этому, так как верил в Пиа. Она же внимательно прослушала все ленты, которые научили ее всему, что она должна знать. Но она очень страдала, когда Джин вез ее сюда. Джин страдал вместе с нею. Ее боль была его болью, и вот он сейчас сидел здесь и смотрел, как медики ходят туда-сюда, проходя через коридор, который вел туда, куда увели Пиа.

Один из медиков подошел к нему.

– Может, ты хочешь быть с нею? – спросил человек, выглядевший очень важно и торжественно в своей белой одежде. – Ты можешь войти, если хочешь.

Джин поднялся на дрожащих ногах и пошел за молодым человеком туда, где сильно пахло антисептиком. Длинный коридор тянулся дугой вдоль внешней стены купола, а по левой стороне коридора были расположены двери, которые вели во внутренние помещения. Человек открыл одну из дверей и впустил Джина. Здесь на столе лежала Пиа, окруженная медиками, на лицах которых были маски.