Джон Леннон навсегда - Руди Бенциен

После второй мировой войны Великобритания утратила место в ряду больших империалистических держав. До начала пятидесятых годов в стране сохранялось рационирование продовольствия. Потом наступил экономический подъем, продолжавшийся до порога шестидесятых. Смысл жизни родительского поколения — стремиться к обогащению — многие молодые люди не принимали. Они отвергали лицемерие и лживость, которые то и дело просвечивали сквозь буржуазную мораль.

Часть молодежи осознанно искала возможность отчуждения от жизни взрослых. Музыка рок-н-ролла, отвергнутая родителями, как нельзя кстати подходила для этого. В ней молодые нашли нишу, предназначенную только для них.

В начале шестидесятых годов экономическое положение Англии ухудшилось. В столь индустриально насыщенной стране удары надвигающегося кризиса были особенно жесткими. Безработные перед биржами труда, молодые люди, лишенные перспективы обучения после школы, обреченные — в лучшем случае — на место подсобного рабочего… Время, отмеченное безработицей и тупиковой ситуацией для молодежи, — не слишком хорошее время для культивирования высоких идеалов.

В Англии, как и в большинстве других высокоразвитых капиталистических стран, назрел «бесшумный» мятеж молодежи. Бесшумный в том смысле, что из стихийного протеста не сформировалось политическое движение, как это произошло позже, во второй половине шестидесятых годов. Тогда сотни тысяч юношей и девушек, ведомых студенческими лидерами, вышли на улицы больших городов США и Западной Европы с политическими требованиями. Протест же английской молодежи конца пятидесятых проявился совсем другим образом. Она намеренно и демонстративно порывала с принятыми нормами поведения, слушала рок-н-ролл, пришедший из США, и одевалась с дерзким вызовом консервативной английской моде. В поисках идеалов она находила героев рок- и попсцены и во всем подражала им.

Буржуазные идеологи сводят все эти явления к пресловутому конфликту «отцов и детей», называют их следствием ссоры поколений. То, что речь шла о кризисе капиталистического общества, который оказал воздействие на все социальные отношения, ими замалчивается.

В одной из статей, опубликованных во «Франкфуртер Альгемайнер Цайтунг» на рубеже 1955—1956 годов, была попытка проанализировать так называемую «проблему стиляг», которая беспокоила всю западноевропейскую общественность. Если тенденцию огрубления и запустения молодежи не пресечь, то придется считаться с опасностью, которая «хуже атомной бомбы». Причина этого угрожающего процесса, как утверждает автор статьи, лежит в бессилии безвольных родителей, которые не в состоянии воспитывать своих детей. Эта оценка явно расходится с реальностью, поскольку не вскрывает общественные причины явления.

Прежде чем «бесшумный» мятеж перерос в политически громкий, он был в коммерческом смысле умело перехвачен. Развилась индустрия насыщения свободного времени, ориентированная исключительно на молодежные потребности: музыка, мода, инструменты, косметика, пластинки, транзисторы, проигрыватели… Уже в 1959 году эта индустрия достигла оборота примерно в 10 биллионов долларов.

Идолов в качестве эрзац-идеалов стало не хватать. Сказкой о посудомойке, превратившейся в миллионершу, уже никого нельзя было соблазнить. Предстояло ввести в дело что-то новое: например, был когда-то парень, простой водитель. Однажды он взял гитару, начал петь и стал миллионером. Примерно так звучала легенда Элвиса Пресли. Журналы и другие издания, предназначенные специально для молодых людей, тиражировали такие истории как на конвейере.

В конце пятидесятых годов тысячи парней принялись за гитары, чтобы посоперничать со своими идолами, стать, как и они, богатыми и знаменитыми.

Среди них были Джон и его друзья.

Потом уже не только в Ливерпуле возникли десятки таких групп. Это было время, когда клубы росли, как грибы после теплого дождя. В своей книге «Бит — безъязыкая оппозиция» публицист из ФРГ Дитер Бааке так описывает ситуацию: «Социальное напряжение в обществе осознает прежде всего молодой человек — ему искать в нем место для себя. Если условия так неблагоприятны, как это было в Ливерпуле, где главными считались проблемы жилья, образования и занятости, то он уступает это место преступности (в 1962 году 34,2 процента всех наказуемых правонарушений в Англии совершались молодежью в возрасте между 14 и 21 годами) или ищет поле для удовлетворения сиюминутных личных потребностей. Такой сферой стали бит-кабаки, которые возникли на угрюмых узких улицах города, где из американского рок-н-ролла, из народного, песенного скиффла и приправы из нью-орлеанского джаза постепенно сложилась музыка, названная впоследствии „битом“».

На большой сцене среди многих групп ансамбль «Куорримен» отчаянно боролся за первенство. Своего собственного звучания, отличного от других, у них все еще не было. Время от времени они играли на торжествах и вечеринках, но успех, заслуживающий упоминания, не приходил. Джону никак не удавалось привязать к своей группе ударника, что стало для них на долгое время гандикапом. Парней, которые играли на ударных, было достаточно, но едва ли кто-нибудь из них обладал собственным инструментом. Для покупки укомплектованной ударной установки требовалось отстегнуть далеко за сотни фунтов. У кого ж они были? Парни со своими барабанами считались самыми дефицитными людьми. А уж они-то знали, какую ценность представляют для общества. Иногда Джону удавалось уговорить кого-нибудь для совместного выступления, но только на один вечер. К тому же любая группа, которая держалась на плаву и чего-то стоила, имела свои усилители. Но парни из «Куорримен» и здесь ничем не могли похвастаться.

Джон снова попытал счастья в предварительном отборе для участия в «Шоу талантов». На этот раз с ними выступил ударник Колин Хантон. Первый этап они прошли успешно, прорвались на заключительный турнир в Манчестере. Это был шанс! Завершающий концерт привлекал выступлением по телевидению. Джон и его друзья уже видели себя в Лондоне и даже на самом верху успеха — в Нью-Йорке. Незадолго до поездки в Манчестер Леннон дал группе новое название — «Johnny and the Moondogs» («Джонни и лунные собаки»). Проблема ударных была решена: Колин Хантон, который тоже почуял свой шанс, поехал с ними.

Правда, была еще одна трудность. У «Джонни и лунных собак» пустовала касса. В автобусе по дороге в Манчестер Пол констатировал, что его денег не хватит на обратный путь. Один сердобольный пассажир подарил ему два шиллинга. В Манчестере они играли, как черти, но финал, который передавали по телевидению и во время которого определяли победителей, состоялся без них. В ярости, проклиная все на свете, они сидели в это время в автобусе — последнем, который возвращался в Ливерпуль. Если бы у них были деньги, чтобы переночевать в Манчестере, место в финальном соревновании они бы непременно заняли.