Песцы - Николай Шпанов

Он не договорил и махнул рукой, как бы считая всякие объяснения со своей стороны излишними. Снова заговорил Энгельс. Он говорил долго и монотонно, методически излагая Шухмину план предприятия. Время от времени Шухмин согласно кивал головой. Изредка он нерешительно поднимал палец и, остановив господина Энгельса, вставлял свое замечание или возражение.

Энгельс перестал ходить и, сев за письменный стол, выдвинул средний ящик. Тонкими крепкими пальцами он вытащил и положил перед Шухминым пачку узких зеленых бумажек с портретами бородатого мужчины.

— Мне остается, господин Шухмин, еще раз вкратце формулировать все, что было сказано: возможно большее число судов Енисейской экспедиции должно остаться во льду. Нужно сделать это на обратном пути, когда они пойдут с экспортными грузами. Повторяю, за себя вы можете не опасаться. Раз вы беретесь дотянуть без посадки до Варде, я обеспечиваю вам в этом пункте вполне надежный прием у нашего консула. У него вы получите необходимые документы и средства для поездки к вашей семье. Можете быть совершенно покойны, вашу жену мы перевезем за границу без лишнего шума. Сезон курортный и никому не придет в голову интересоваться ее временным отсутствием, а когда хватятся, вы уже будете вместе и в полной безопасности. Поверьте мне, я не хуже вас знаю, что такое большевики и представляю себе как нужно делать дело.

Господин Энгельс подвинул Шухмину пачку зеленых кредиток.

— Это на расходы, которые у вас могут быть в связи с экспедицией.

Шухмин покраснел. Его рука заметно дрожала, когда он нерешительно взял и сунул пачку в карман.

Господин Энгельс нажал кнопку звонка. Шухмин неловко оправлял неуклюжие складки мешковатой одежды.

II

Архангельск мирно спал, окутанный дождливым полумраком северной ночи. Покосившиеся скамейки набережной у памятника жертвам интервенции давно опустели.

Архангельск спал, закутанный ночью, не нарушаемой назойливым светом уличных фонарей. Их не было вовсе. Света в окнах домов тоже почти не было видно. Только по широкой серой ряби Двины изредка пробегали дрожащие блики от фонарей буксиров. Их зеленые и красные бортовые огни озабоченно перемигивались, ускользая в сторону Соломбалы, громоздящейся над водой беспорядочным лесом мачт.

Было почти 24 часа, когда Шухмин увидел на горизонте слабые блики редких архангельских огней. К полуночи под самолетом уже изогнулась двойным коленом Кузнечиха. Шухмин размерил издавна знакомое ему расстояние и толкнул от себя штурвал, ведя машину на посадку. Однако, в полумраке глазомер обманул и почти уже коснувшись воды, Шухмин увидел, что места для пробега впереди не осталось. Он резко взял штурвал на себя и дал газ на все сектора. Машина взвыла моторами и резко взлетела вверх. Из кабинок высунулись всполошенные физиономии механика и навигатора. Но через минуту Шухмин снова нашел нужное ему колено реки и уверенно пошел на посадку. Загромыхало дуралюминиевое днище. Лодка вспенила темную воду мирно спящей реки.

От берега отвалил моторный катер. Он мягко ткнулся кранцами в зазвеневший от удара борт самолета.

— Здорово, товарищи. С прилетом. Как дела?

Шухмин сунул снятый шлем в карман.

— Спасибо, все в порядке. Механики с вами?

— Есть, товарищ начальник, — послышались с камера молодые голоса.

— Ну, ребята, принимайтесь за машину. А мы все спать.

— Товарищ Шухмин, неужели не задержитесь на денек?

— Некогда, товарищ, работа не ждет. Небось ледокол уже у Юшара… Кстати, как дела с заброской горючего? «Зверолов» уже зашел на Колгуев?

— До сих пор нет от него никаких известий.

— Это плохо — задумчиво проговорил Шухмин, — ну да ладно, утро вечера мудренее. Айда на берег, ребята.

Экипаж самолета перешел на катер.

На самолете остались только запасные механики.

Постукивая мотором, катер быстро приближался к рассыпавшемуся по косогору редким бисером огней Архангельску.

Стоявший на руле повернулся к Шухмину:

— Где приставать будем — против гостиницы?

— Нет, нет, нельзя ли выбросить меня у порта, — нужно зайти на телеграф. А сами приставайте потом на Театральной.

— Зачем же вам беспокоиться, давайте телеграмму, мне домой как раз мимо телеграфа итти — заброшу, — предложил рулевой.

— Нет, ничего, не нужно. Я сам, — поспешно ответил Шухмин.

Слева на высоком откосе берега показалась белая башня портового управления. Под нею у каменной стенки набережной засерели бревна пристани.

Когда Шухмин выскочил из катера, борт-механик Карп сделал движение выскочить следом. Шухмин заметил его движение.

— Вы куда?

— А с вами, на телеграф.

— Ни к чему, идите спать. Если вам нужно отправить телеграмму, давайте я сделаю.

— Ну ладно, пожалуй, правда, лучше будет скорее в койку, — сказал Карп.

Шухмин махнул рукой и катер отвалил. Вскоре стук его мотора потерялся вдали, заслоненный шорохами ночной реки.

Стал накрапывать дождь. Шухмин поднял воротник кожаного пальто и быстро поднялся на берег. Вдруг он вздрогнул: от стены портового управления отделилась темная фигура с торчащими из-за спины острием штыка. Фигура сделала несколько шагов наперерез Шухмину. У Шухмина часто застучало в висках: мозг прорезала острая короткая мысль: «уже»? Сквозь сетку дождя Шухмин ясно различил красноармейца, быстро идущего ему наперерез, и остановился. Несколько мгновений, понадобившихся красноармейцу для того, чтобы подойти, растянулись для Шухмина в ряд быстрых сбивчивых мыслей. Заложенные в карманы пальто руки нервно сжимались и разжимались.

Красноармеец остановился против Шухмина и неуверенно произнес:

— Гражданин, одолжите спичку.

Эти обыкновенные слова не сразу проникли в охваченный быстрыми сбивчивыми мыслями мозг Шухмина. Красноармейцу пришлось повторить вопрос.

— Гражданин, а гражданин. Спичку прошу, ай не понял?

Дрожащими руками Шухмин нащупал в кармане коробок и протянул красноармейцу. Пока тот закуривал, пряча спичку от дождя в рукав шинели, Шухмин быстро пошел к городу.

— Эй, гражданин, спички-то возьми.

Но Шухмин уже не слыхал. Сжав зубы он быстро шагал к белеющему сквозь пелену дождя зданию почты. В голове нервно стучала мысль: «распустился, так нельзя… глупо».

По гулким железным ступеням с отполированными до блестка краями он быстро взбежал на второй этаж. Дежурная телеграфистка клевала носом над затрепанной книжкой и вздрогнула от нервного вопроса:

— Нет ли телеграммы до востребования на мое имя?