Солдаты - Уильям Форстчен

Теперь он видел их ясно, на расстоянии менее лиги. Тонкой линии войск, которую он развернул, было как раз достаточно, чтобы позволить врагу думать, что это и было сопротивление и что теперь оно было разбито.

«Лучшее время нанести удар, когда твой противник упоен победой, тогда крах его боевого духа станет полным. Мастер Гавагар сделал это заявление три тысячи лет назад, — думал Джурак. — У Гаарка никогда не было тонкости, чтобы думать об этом, чтобы думать о лучшем способе сломить их силу воли… теперь мы это увидим».

— Джек, к северу, где мы уже смотрели ранее.

Петраччи обратил свое внимание на левый борт, туда, куда указывал Федор.

«То самое место, что и ранее, Ф-7, плантация вблизи северного края леса. Вертикальные струи дыма, меньше прежнего, но теперь их было несколько дюжин. Пятна дыма шли клубами… проклятье, машины».

— Прими управление, — прокричал Джек.

Отпустив рулевое колесо, он поднял полевой бинокль, обхватил его, понимая, как же трудно поймать фокус, поскольку машина поднималась из-за тепла раннего утра, затем выравниваясь, опадала. Он поймал их на секунду, потерял, затем снова поймал…

— Проклятие, броневики, пятьдесят… их сотня!

Глава 3

Генерал Григорий Тимокин даже не видел выстрел, который вышиб их из сражения. Секунду назад он наблюдал отступление бантагской пехоты и кавалерии, полный страстного желания, наконец-то добраться до железной дороги, а в следующее мгновение взрыв пара ворвался в его башню. Он слышал крики своего экипажа внизу под ним, парней сильно ошпарил взорвавшийся котел.

Схватившись за люк башни, с трудом дыша, он поднялся наверх и вытащил себя наружу. Как только он скатился с башни и грохнулся о землю, его броневик превратился в фонтанирующий факел, ведь около сотни галлонов керосина вылилось из поврежденных топливных баков в котел и загорелось.

В ужасе, он слышал крики умирающих солдат внутри, один из них возился с замком дверцы люка правого борта. Он встал, и, шатаясь, подошел к машине. Схватив рукоять, он попытался повернуть ее и закричал от боли — она была обжигающе горяча. Он почувствовал, что кто-то судорожно тряс ручку, но дверца не поддавалась.

Проклятье, они повернули задвижку, но не отперли внутренние замки.

— Откройте замки, будь оно проклято, откройте замки! — кричал он.

Он чувствовал, как будто был пойман в ловушку в проклятом кошмаре, дверь не открывалась, крик внутри не останавливался… и он ощущал ужас от того, что увидел бы, если бы дверь действительно открылась.

Он слышал крики внутри, а затем упал, кто-то толкнул его на землю.

— Оставайся внизу, ты проклятый глупец!

Мимо прощелкнули пули, велся пулеметный огонь, медленнее чем «гатлинг», но все же автоматическое оружие, пули пробарабанили прямо по той боковине броневика, где он стоял секундами ранее.

Наверху рявкнула ракета.

Повернувшись, он увидел, что она врезалась в другой броневик, Святой Юрий, который находился на его правом фланге. Снаряд нанес скользящий удар и взорвался, задирая броню.

— Мои парни! — прокричал Григорий. — Я должен вывести их!

— Они уже мертвы.

Затем боец стал тащить его назад, еще один солдат выскочил наружу из неглубокой траншеи позади горящей машины и помог втянуть его.

Как только все трое скатились в траншею, оболочки боеприпасов в Святом Мелади прогорели, десятифунтовые снаряды разорвались, верхняя башня оторвалась, взлетела в небеса, а затем рухнула вниз грудой искореженного металлолома.

Трассирующие патроны устремились ввысь, черный маслянистый дым выдувался из места крепления башни, как будто броневик превратился в доменную печь. Ошеломленный, он уставился на свою любимую машину, все еще не веря, что его товарищи внутри были мертвы.

— Что поразило нас? — рассеянно спросил он.

Как раз когда он задавал вопрос, он увидел вспышку света прямо впереди, дульная волна из пушки, и долю секунды спустя Святой Юрий словно подскочил вверх, башню снесло из-за этого выстрела.

Потрясенный, игнорируя опасность, он встал. Какими-то секундами ранее он возглавлял приблизительно сорок броневиков, продвигающихся строем в линию, при поддержке целой дивизии пехоты. Теперь половина из них горела. Невозможно; земля впереди, весь путь до железной дороги был открыт, враги же убегали. Он увидел еще больше вспышек, как будто орудия стреляли из-под земли… скрытая линия, закамуфлированная, не видимая ни с земли, ни с воздуха.

Проклятие, как они сделали это? Как они научились этому?

— Сэр, если вы хотите быть убитым, черт побери, сделайте это где-нибудь еще. Я не собираюсь рисковать своей задницей снова, чтобы спасти вас.

Он повернулся и увидел сбоку низко присевшего полковника. Почти в тот же самый момент что-то ущипнуло его за плечо, отламывая его эполет и разрывая униформу. Он, отступив, сел на корточки и уставился на офицера, не говоря ни слова. Полковник откупорил свою фляжку и предложил выпить. Григорий сделал глоток с гримасой на лице. Это была водка, едва разбавленная грязной водой.

— Ваши руки; вы лучше возвращайтесь в медпункт; я отправлю с вами кого-нибудь.

Он увидел, что его руки уже опухли и стали цвета яркой гвоздики.

Плоть его правой руки покрывалась пузырями, и только ее вид заставил его понять, как чертовски сильно ему больно. Посмотрев вниз, он заметил, что брюки опалены и кожа на ботинках обгорела. По крайней мере, они не причиняли большой боли.

— Минутку, — задохнувшись, сказал он, возвращая флягу назад.

— Словно из ниоткуда, — заявил полковник, очевидно потрясенный произошедшим. — Мысль, которая была у нас — путь открыт, а затем земля впереди просто взорвалась, — сказав, он взял паузу, посмотрев назад через край траншеи.

Тимокин последовал за его взглядом и увидел дюжины солдат лежащих на земле в линию, это выглядело так опрятно, как будто они получили приказ упасть вместе. Некоторые из них были все еще живы, стараясь отползти назад, струйки грязи взбивались вокруг них, и сквозь грохот битвы он слышал гортанный смех бантагов, которые подстреливали их. Желание что-нибудь сделать, что угодно, убеждало его подняться и постараться помочь, но инстинкт говорил ему, что теперь это была земля убитых мертвецов, и он был удивлен тем, что кто-то был столь безумен, когда оттянул его прочь от Святого Мелади, который находился в дюжине ярдов впереди и все еще горел.

— Она просто взрывалась огнем, — продолжил полковник. — Выглядело так, словно ваш броневик перевернула некоего вида адская машина, заднюю часть просто подняло прямо вверх из-за взрыва. Затем, секунду спустя, вы получили удар в лобовую броню.

Грязь на бруствере траншеи брызнула вверх, его прошила очередь из пулемета. Секундами спустя начался обстрел из мортир, бомбы со свистом падали с двух сторон от углубления, которое быстро заполнялось людьми, отползавшими назад из ада впереди.

Мельком он увидел одинокий броневик, движущийся задним ходом, ракета, возникшая спереди, стрелой промчалась рядом с башней машины.

Клубы дыма загорались вдоль пути следования бантагского поезда, который был настолько маняще близок, меньше чем в четверти мили впереди. Показав знаком на полевой бинокль полковника, Григорий взял его, с гримасой боли, когда тот оказался в его руках и неуклюже сфокусировал его на железной дороге.

Ритмичные огни вырывались из бронированных вагонов, темп огня был медленный, возможно сто патронов в минуту, но это был пулемет, и он тихонько чертыхнулся.

Однако же то, что было гораздо более потрясающим, это картина появления броневиков, как будто восстающих из-под земли на противоположной стороне дороги и из небольшой возвышенности покрытой персиковым садом. Ублюдки зарыли их там, только святые знают как давно назад, укрыли их сверху и ждали. Теперь они пробудились к жизни, поднимаясь из убежища. Они выглядели крупнее, новейшая модель, с башнями слегка похожими на его собственные машины.

Вдоль железной дороги, еще дальше назад, он увидел несколько маленьких пятнышек, по-видимому парящие в воздухе, но постепенно приобретающими знакомый внешний вид. Бантагские дирижабли, прибывающие на подмогу.

Несколько «Шмелей» понеслись к краю вражеского боевого построения; бантагская машина стал падать в пламени, но и «Шмель» также вонзился в землю.

— Боже мой, — прошептал он. — Мы проиграли.

— Эндрю, я думаю нам лучше проваливать отсюда! — проорал Пэт, наклонившись, что бы схватить поводья лошади Эндрю. Эндрю покачал головой, показываю Пэту отпустить, но его друг отказался.

Сидя вертикально в седле, Эндрю поднял полевой бинокль, приковав внимание на север. Менее чем в четверти мили отсюда он видел их движение, стена бантагских броневиков, более сорока штук, продвигающихся вблизи друг друга. Джек, который всего минуту назад сбросил донесение, предупреждающее о прорыве, кружил над ним, не обращая внимания на огонь с земли, все трое его стрелка палили из «гатлингов». Уцелевшие броневики из поддержки левого фланга 9-го корпуса двигались задним ходом, вступили в бой с вражескими машинами, но было очевидно, что броню на бантагских машинах усилили, бронебойные, которые раньше так легко прорезали ее с двухсот ярдов, теперь рикошетили от вражеских машин с потоком искр. Четыре броневика остановились в неглубокой низине, и Эндрю пристально вглядывался за тем, как они ожидали сближения с бантагами.