Призраки Замоскворечья - Анна Князева

– Я приду завтра. Если не работа, что еще мне останется?

– Марк.

– Его тоже нет.

Помолчав, Ираида Самсоновна заметила:

– Значит, мне показалось…

Глава 8

Маркиз де Крепдешин

На следующее утро входную дверь ателье открыл новый охранник.

Надежда представилась:

– Я – хозяйка.

Впустив ее, он вернулся на свое рабочее место. В гостиной, как обычно, была Виктория:

– Доброе утро, Надежда Алексеевна!

– Где моя мать?

Поколебавшись, она ответила:

– В закройной.

Уже дойдя до лестницы, Надежда вернулась:

– В чем дело?

– Ни в чем. – Виктория отвела глаза.

– Я вижу, вы что-то скрываете.

– Ну хорошо, – сдалась администратор. – У нас конфликт.

– У кого с кем?

– Все началось из-за ткани.

– Прошу вас, по существу!

– Петрова Нэлли Васильевна…

– Газпромовская жена?

– Потребовала раскройную карту.

– Зачем?

– Сказала, что на костюм ушло слишком много ткани.

– Она-то откуда знает?

– Тридцать лет назад сама шила по журналу «Бурда».

– Та-а-ак… – Надежда села на стул. – Надеюсь, карту ей предоставили?

– Нет.

– Почему?

– Валентин Михайлович отказался. Сказал, что не ворует ткань у клиентов.

– Где сейчас Нэлли Васильевна?

– Уехала.

– Что с ее костюмом?

– Остался в примерочной. Она за ним завтра приедет и, если будет карта раскроя, полностью рассчитается.

– Сделаем так: я поговорю с Соколовым, а вы, когда приедет Петрова, возьмете с нее за ткань по расходу, который ее устроит. – Надежда встала со стула: – В конце концов, она шила по «Бурде»…

– Сделаю, – сказала Виктория: – Но я никогда не поверю, чтобы Соколов завысил расход.

– Я тоже.

– Так что же вы, Надежда Алексеевна?

– Не хочу копаться в дерьме. До неприличия богатые люди считают, что все вокруг только и думают о том, как их обмануть. Так что подадим ей…

– На бедность?

– На дурость, – бросила Надежда, направившись к производственным помещениям.

В закройной она застала разгоряченную мать, испуганную помощницу Соколова и самого Соколова, который, склонившись над столом, что-то писал.

– Раскройной картой занимаетесь? – поинтересовалась Надежда.

– Мы гордые. – Ираида Самсоновна говорила с издевкой. – Мы лучше уволимся. Чужих денег мы не считаем. Считаем только свои.

Валентин Михайлович выпрямился и взглянул на нее с болью в глазах:

– Я, любезная Ираида Самсоновна, не привык, чтобы со мной говорили в подобном тоне. Ни вы, ни ваша дочь не потеряли по моей вине ни копейки.

– Прошу тебя, мама! – вступилась Надежда. – Пожалуйста, оставьте меня с Валентином Михайловичем.

Когда обе женщины вышли, она спросила:

– Это правда?

– Что именно? – сдержанно уточнил Соколов.

– Уволиться хотите?

Он протянул бумагу:

– Вот заявление.

– Не принимайте поспешных решений, – сказала Надежда. – Вы мне нужны.

Валентин Михайлович заговорил, опустив глаза:

– Мы работаем с вами, Надежда Алексеевна, почти десять лет. За это время всякое бывало. Когда жена умерла, я знал: у меня есть близкие люди – вы, Ираида Самсоновна, наш коллектив. Вы все – моя семья. – Он кротко вздохнул: – Дома меня больше никто не ждал, но здесь я был нужен. Простите, Надежда Алексеевна…

– Все из-за матери? – спросила Надежда.

– Я не жалуюсь, она по-своему права. Ее можно понять.

– Ну вот что, – Надежда разорвала заявление, – никуда я вас не отпущу. И, пожалуйста, – она подошла ближе и уткнулась в его плечо, – простите нас, Валентин Михайлович. Обещаю, мы все исправим.

Спустя полчаса Надежда ожидала мать в своем кабинете. Ираида Самсоновна вошла и сразу села напротив:

– Ругать будешь?

– Я уговорила Соколова остаться.

– И совершенно напрасно. Таких, как он…

– Таких, как он, больше нет! – перебила Надежда. – Я попрошу тебя не донимать человека.

– Хорошо, – согласилась Ираида Самсоновна. – Но я снимаю с себя всю ответственность.

– А это как тебе будет угодно. Но с этой минуты ты ни словом, ни жестом, ни взглядом не обидишь Валентина Михайловича. Ты умная женщина, мама, и, кажется, должна понимать: еще один выпад, и мы его потеряем!

– Да уж! Горделив не по чину маркиз де Крепдешин.

– У нас почва из-под ног выбита. Вокруг такое творится…

– Я все поняла. – Ираида Самсоновна встала: – Обещаю его больше не трогать. Могу идти? Пришел слесарь ремонтировать жалюзи в пошивочном цехе.

– Иди, мама. И не обижайся.

Ираида Самсоновна вышла в коридор, но тут же вернулась:

– Тут к тебе пришли.

Надежда спросила:

– Кто?

– Тот самый Лев.

– Пусть зайдет.

Мать вышла, и в кабинете появился Лев Астраханский:

– Здравствуйте. Отвлекаю?

– Отвлекаете.

– Всего на пару минут.

– Что с вами делать… Садитесь.

– Если позволите, я не один.

Надежда с любопытством перевела взгляд на дверь. За ним шла Лариса, стройная девушка с «конским хвостиком», худой «брючной» фигурой, прямыми плечами, узкими бедрами и милым лицом. Такие, как правило, не нравятся взрослым женщинам вроде Надежды и напоминают им о собственном возрасте.

Лариса кивком поздоровалась и села на диван рядом с Астраханским. Тот заговорил:

– Буквально один вопрос: сколько бывших квартир занимает ваше ателье?

– Мы купили две, но очень большие. Одну на первом и одну на втором этажах.

– Значит, первоначально было два выхода на лестницу черного хода?

– Совершенно верно: по одному из каждой квартиры.

– На первом этаже я его видел. А что со вторым?

– Он в соседней комнате. Там была кухня, а теперь кабинет моей матери. Во время реконструкции его заложили. Это было лет десять назад.

– Понял.

Надежда спросила:

– Есть что-нибудь новое?

– Нет, ничего.

– Чудеса, да и только. – Она неприязненно взглянула на Ларису.

– Эта фраза из моего арсенала. Все, что случилось здесь, иначе как чудом не назовешь. – Лев непроизвольно прикоснулся к щеке и провел пальцем по шраму, словно проверяя, все ли в порядке. – Еще один вопрос: почему у черного хода нет камеры наблюдения?

– Мне это без надобности. Все вопросы к жилищной конторе.

В кабинет снова заглянула Ираида Самсоновна:

– Наденька, тебе пора на примерку.

– Клиентка уже пришла?

– Нет, но будет минут через пять.

Надежда встала, пересекла комнату и остановилась возле Астраханского и Ларисы:

– Очень жаль, но мне нужно идти.

Войдя в примерочную, Надежда неприятно удивилась: вместо одной клиентки там находились две. По опыту она знала: такое бывает, когда заказчице что-то не нравится и ей нужна поддержка для оценки изделия и выяснения отношений с закройщиком.

Во избежание обострений Надежда отослала закройщицу и, пока клиентка надевала костюм, заговорила с ее подругой:

– Здравствуйте, Людочка. Давно вы к нам не заглядывали.

Та что-то не к месту ответила, понимая, в какое неблагодарное дело ввязалась: как-никак, а ей предстояло контролировать примерку костюма.

Надежда сохраняла выдержку, была сдержанна и доброжелательна.

Наконец, клиентка (ее звали Настя) встала перед зеркалом. На ней был элегантный костюм из шерстяной ткани темно-розового цвета. Невероятными усилиями закройщицы и портных она сделалась похожей на женщину, имевшую вкус.

«Кажется, все нормально», – решила Надежда, но она рано расслабилась.

– Надеждочка Алексеевна, вот здесь что-то не так, – повернувшись назад всем своим корпусом, Настя оглядела себя. – Вам не кажется?

Надежда Раух взглянула на ее спину:

– Заломы возникли из-за того, что вы сейчас повернулись. Встаньте прямо, и все исчезнет.

– А-а-а… – чувствовалось, что Настя хотела сказать что-то еще.

Надежда испытующе заглянула ей в глаза:

– Вам что-то не нравится? Скажите, мы все исправим.

– Ну, я не зна-а-а-ю. Чего-то в нем не хватает… Я в нем как старуха. И юбку нужно короче. Вот так, – она подняла подол.

Подруга опустила глаза и, не сдержавшись, съязвила:

– До лобка?

Надежда улыбнулась, а Настя, покосившись на подругу, спросила:

– Думаешь, коротко? – и, оглядев себя в зеркале, решила: – Тогда сделайте на два сантиметра длиннее.

На том и остановились.

Снимая с себя костюм, Настя спросила:

– Надеждочка Алексеевна, а кусочков ткани от него не осталось? Знаете, вдруг порву или еще что-то случится…

Посмотрев на Настю, Надежда ответила:

– Я спрошу, – и, попрощавшись, вышла в гостиную.

Из-за незакрытой двери донеслось:

– Посмотрит она… Три метра материи было. Хоть на жилетку, да сперла.

Надежда в сердцах бросила Виктории:

– Сходите в цех и соберите все обрезки ткани от ее костюма. Даже самые маленькие. Всю «лапшу» соберите и отдайте этой дурехе.

Идиотизм ситуации выбил Надежду из равновесия. Ей хотелось курить, и она закурила прямо в гостиной. За этим занятием ее застал следователь Иван Макарович Протопопов. Пришлось ей затушить сигарету и подняться вместе с ним в кабинет.