Однажды в нашем городе - Ронда Грей

Возможно, думала Элен, его чувственность диктуется стилем танца. Они были в середине зала, привлекая к себе восхищенные взгляды одних и любопытствующие других. К Палмерсам была приглашена почти вся округа. Не может быть, чтобы он на глазах у всех касался ее с такой явной, ничем не завуалированной страстью. Зачем ему эпатаж? Нет, вероятно, это всего лишь ее ощущения.

Она пыталась заставить себя уйти, но не могла даже голову оторвать от его плеча. Наверное, на щеке останется красный след от рубчиков ткани его пиджака. Надо распрямиться! Но тогда она вынуждена будет посмотреть ему в глаза, а это уже свыше всяких сил — выдержать взгляд его прищуренных серых глаз, столь недвусмысленный, столь явно выражающий то, о чем он не раз говорил ей вслух.

— Сейчас ты меня отпустишь, — прошептала она, взглянув все же на партнера.

— Нет.

— Я буду вырываться.

— Попробуй.

— Тогда я закричу.

— А я закрою тебе рот поцелуем.

— Ник, зачем тебе все это?

— А ты как думаешь? — спросил он нежно, сверкнув глазами.

Элен потупилась, только бы не видеть этого стального блеска. Она попыталась представить, как бы действовала, будь на его месте докучливый и слащавый ухажер, с какими ей доводилось иметь дело. А этот не так прост.

Вновь подняв глаза, Элен пыталась разгадать загадку его гипнотизирующего, горящего взгляда. Что это была за вспышка? Ирония? Вызов? Что бы там ни было, ей должно быть все разно. Как можно спокойнее она произнесла:

— Вы очень привлекательный мужчина, Николас Палмерс.

— Рад, что ты заметила.

Он намеренно извращает смысл того, что она говорит.

— Я хотела сказать, что здесь найдется несметное количество женщин, которые умирают от желания с вами потанцевать. Вы всегда ведете себя как пещерный человек?

— С тобой иначе не могу, — ответил он игриво, сопровождая слова яркой вспышкой серых глаз. — И потом, я хочу танцевать только с тобой.

Элен напомнила себе, что слова ничего не стоят. Это всего лишь еще одна попытка завершить то самое «незаконченное дело». Похоже, ее испытанный прием не срабатывает. С Палмерсом лучше говорить прямо.

— Ну что же, зато я не хочу с тобой танцевать, — сказала она решительно, удивляясь тому, как, оказывается, легко лгать. — Могу я попросить тебя прекратить весь этот фарс? Иначе я уйду.

Свой ультиматум Элен сопроводила легким движением головы. При этом одна прядь волос выбилась из прически и упала на лицо.

Николас кончиком пальца приподнял упавшую прядь и убрал со щеки, глядя в глаза Элен жестким взглядом. И вдруг вся его горделивая осанка пропала. На смену гибкой, медлительной грации танцора пришло напряжение, тело его стало будто каменным, а лицо застыло в оцепенении.

— Ты абсолютно права, — сказал он хрипло, — этот фарс, как ты изволила выразиться, продолжается чертовски долго.

С этими словами он схватил ее за руку и потащил сквозь толпу танцующих, не обращая внимания на любопытные взгляды местных сплетниц.

Девушка испуганно искала взглядом кого-нибудь, кому мог бы вдруг понадобиться Николас, кто остановил бы его, указав на недопустимость такого поведения. Но он, похоже, не чувствовал за собой никакой вины, будто для него было в порядке вещей уводить куда-то женщину, буквально тащить ее за собой, как, вероятно, делали мужчины каменного века.

Однако никто не собирался его останавливать. Лишь снисходительные улыбки провожали их, пока он тянул ее за собой сквозь анфиладу комнат с веселящимися людьми. Николас остановился, когда они оказались в библиотеке, и Элен невольно уткнулась лицом в его могучую грудь.

Вероятно, она сама могла бы его остановить. Странно, что не попыталась сделать это сразу. Сейчас сопротивление бесполезно. Как в сказке, он отдернул тяжелую бархатную портьеру, за которой была деревянная панель. Ник надавил на нее плечом, и часть стены легко повернулась на оси, открывая винтовую лестницу. Он успел подтолкнуть Элен в проем, и панель с мягким скрипом закрыла вход.

Невероятно, таинственно, странно… Словно по мановению волшебной палочки Элен оказалась на страницах романа из истории средневековья или одной из приключенческих книжек, которых немало прочитала в детстве. Наверное, надо было бежать без оглядки, но вместо этого, как заколдованная, она продолжала молча следовать за Ником. Она не проронила ни слова и тогда, когда лестница привела их в комнату на верхнем этаже дома.

Элен не стала прикидываться удивленной, когда увидела, что это спальня.

4

Опомнившись, Элен выдернула руку из руки Николаса. Он не сделал ни единого протестующего движения.

Она робко взглянула на своего похитителя: высокого, мрачного и невозможно далекого. Настоящий денди, безукоризненный и неприступный. Только темные волосы были в легком беспорядке. Не ее ли пальцы растрепали эту роскошную шевелюру? Глаза его блестели. Он молча смотрел на пленницу, предоставляя ей инициативу. Не забудь, напомнила себе Элен: серый цвет глаз — цвет льда, по природе Ник холоден, каким бы ни хотел казаться.

Ей хотелось, чтобы он обнял ее, прижал к груди, избавив от необходимости отвечать за себя. Для чего же, в конце концов, он привел ее сюда? Неужели кому-нибудь придет в голову притащить женщину в комнату с огромной кроватью для того, чтобы поговорить с ней о погоде?

— Ты улыбаешься, что же тебя так насмешило?

— Ты, — ответила она холодно.

— Неужели?

Он с притворным изумлением приподнял черную бровь.

— Я ожидала от тебя большей утонченности. Ты всегда так обращаешься с женщинами? И эта тактика приносит успех?

— Что ты подразумеваешь под «этой тактикой»? — спросил он с усмешкой.

— Ту решительность, с которой ты затаскиваешь женщину в ближайшую спальню.

— Ты ошибаешься, эта спальня не ближайшая, — назидательно заметил он, — но зато здесь я могу быть уверен в том, что нас никто не побеспокоит.

От его слов, полных обещания чего-то приятного и чувственного, произнесенных сочным голосом, мурашки побежали у нее по спине.

— Ты весьма самонадеян, — сказала она таким спокойным, уверенным тоном, как будто создавшаяся ситуация была для нее привычной.

Элен сама удивилась, что ей удавалось так владеть собой.

— Ты чем-то недовольна? Не нравится комната?

Спальня со стенами, обитыми темным деревом, с густо-малиновыми портьерами и шитым золотом покрывалом на громадной кровати, напоминала средневековую. И Николас, казалось, тоже принадлежал другому времени, особенно сейчас, в расстегнутой белой шелковой сорочке и плотно облегающих брюках. Словно рыцарь из романа, подумала девушка, мужественный, сильный, красивый, мрачный, лишенный и тени притворства. Он хотел ее, хотел и…