Колыбельная для бронехода - Влад Тепеш

Я несколько раз прокрутил фразу в голове и не понял.

— А это вообще как?

Антон откинулся на спинку стула.

— Начну немного издали. Нова Эдемо от начала колонизации и до захвата власти Саламанкой была «вольной» планетой, подпадающей под действие так называемого «закона Оноды-Плахова-Лундгрена». Короче говоря, тут поначалу было три города — каждый со своим управлением и своими законами, и куча индивидуальных колонистов. Потом началась интеграция, все такое, но в целом общество Нова Эдемо оставалось вольным, свободным. Как «дикий Запад», но без стрельбы. Райское место, откуда и название. Мирное. Еще пятьдесят лет назад тут было по три ствола на каждые десять тысяч населения, чтоб вы понимали. Потом тут нашли редкие ископаемые, и пришли транспланетные корпорации. Началось стремительное процветание. Всех все устраивало, причем до такой степени, что даже «Тринити» и «Куэй-До» тут соседствовали мирно, заключив соглашение…

— Да ну, они враждуют давно и ни за что не станут заключать соглашение друг с другом.

— Верно, но тут они заключили договоры каждая со своим городом, то есть, мы выступили посредником. Доступ к нашей горнодобывающей промышленности оказался вкусняшкой, которая пересилила их взаимную ненависть. Некоторое время все играли по правилам, и мы процветали. Но потом… Увы, сюда добираться хоть и сложновато, но начали залетать пираты, привлеченные нашим процветанием. Корпорации в ответ притащили сюда свои силы безопасности и снова все было хорошо некоторое время. Но вот двадцать лет назад на Нова Эдемо вернулся Гектор Саламанка, который покинул ее еще за двадцать лет до того, в юности. Вернулся, что характерно, в составе службы безопасности одной из мелких корпораций. Некоторое время он был активным общественным деятелем, сумел создать объединенные силы самообороны, чтобы не зависеть от корпораций, ну а потом… в общем, он создал армию, подчиняющуюся лично ему, и захватил власть, объявив себя «президентом переходного периода». Отец государства хренов.

Я пожал плечами:

— Свято место пусто не бывает. Только это, а каким образом тут я?

— А тут все просто. Придя к власти, Саламанка национализировал всю промышленность, которая принадлежала корпорациям. Вам что-то говорят слова «Армахэм» и «Синергия»?

— Хм… Ну «Армахэм» знаю, конечно, они делают броневое покрытие для наших бронеходов. «Синергия»…

— Это дочерняя корпорация крупнейшего промышленного Дома Содружества. Несколько крупных корпораций вашей родины, защиту которой вы сделали своей профессией, потеряли тут немеряно собственности. Вот я и предлагаю вам принять участие в восстановлении «статус-кво».

Я усмехнулся.

— А, так вы сражаетесь, чтобы вернуть корпорациям их собственность, да? Аж не верится.

Кастильо вздохнул.

— Понимаете, таков был наш образ жизни. Так мы построили процветающее общество. Корпорации принесли с собой промышленность, инструменты и рынок сбыта, а мы, местные жители, владели планетой и продавали эти самые ископаемые и свой труд, получая одновременно высокие зарплаты в шахтах и проценты прибыли от концессий. Мы процветали. Вот, глядите.

Он показал мне планшет, на экране я увидел фотографию двух людей — старого и молодого — на фоне бескрайней равнины, упирающейся одной стороной в море.

— Это кто?

— Мои дед и отец. За ними — главная площадь Просперон, столицы Нова Эдемо.

— Не вижу города.

— На фото и нет города, в то время его не было. Город на четверть миллиона человек вырос менее чем за пятьдесят лет, и Просперон, то есть Процветание, его назвали не от фонаря. У нас был еще более впечатляющий план развития, и прямо сейчас, если бы не Саламанка, Нова Эдемо была бы жемчужиной, главным центром туризма во всей галактике. Сущий рай, в котором возможно то, что невозможно больше нигде. Ну например, где еще вы сможете во время операции под местной анестезией слушать шелест пальм, шум прибоя и наслаждаться бризом и морским пейзажем?

Я скептически усмехнулся.

— У вас странные предпочтения. Я бы предпочел во время операции наслаждаться кондиционером в операционной.

— Хе-хе… Вся планета — одна огромная стерильная операционная, Кирин. Она не просто так называется «Новым Эдемом». Секрет в том, что вся здешняя жизнь хиральна нам.

— Херо… чего?!

— Хиральна. Хиральность — от слова «рука». Ваши руки симметричны, но направлены в разные стороны, несовместимы в пространстве. Зеркальны, понимаете? С цепочками ДНК и всей прочей органикой та же картина: одна и та же молекула может быть «закручена» в двух разных направлениях. Но тут, внезапно, возникает явление гомохиральности, то бишь хиральной чистоты. За редкими исключениями, природные хиральные аминокислоты и моносахариды представлены в виде единственного изомера из двух возможных. Миры, в которых существовали бы оба варианта, пока не обнаружены. Так вот, вся местная органика хиральна земной органике. И это главная причина, почему мы не можем питаться органикой этой планеты… а жизнь этой планеты не может питаться нами. Точнее, кушать можно, многие виды частей растений съедобны и даже добавляются в пищу для вкуса… Но у них нулевая калорийность, они не усваиваются организмом человека. С микроорганизмами та же картина. В наших аптеках нет антисептиков — тут они не нужны, потому что здешние бактерии не способны выжить в наших телах. Здесь кровотечение останавливают, залепляя рану глиной, а воду можно пить без опаски, даже если она грязная. Здешние джунгли кишат смертельно ядовитыми существами — но для нас они не опасны, максимум аллергическая реакция на отдельные компоненты ядов. Здешние хищники не нападают на человека, потому что чуют нашу несъедобность. Здешние москиты практически идентичны земным — эволюция ходит теми же путями везде — но нас не донимают. Они вообще не способны нас обнаружить как свою пищу, мы для них «ходячие камни». Наконец, высаженные в почву земные семена дают всходы без помех. Никакие болезни им тут не страшны, главное — внести в почву нужные земные микроорганизмы, которые вступают в симбиоз с растениями. Ну а если вы обнаружите в своем саду погрызенный плод — поищите, вредитель валяется неподалеку. Даже в тех случаях, когда вредители могут есть земные растения — они все равно погибают от голода или от разрыва пищеварительного тракта, так как не могут насытиться. Знаете, Кирин, если бы я был религиозным человеком — я бы считал, что именно тут и находится рай. Верней, тут действительно находится рай, только не слащавый воображаемый, как у религиозных общин, а настоящий и честный.

— В каком смысле — честный рай?

Антон пригладил бороду.

— В таком, что тут вы ничего не получите даром, без труда. Нельзя даже фрукт с дерева сорвать, потому что он для вас несъедобен. Тут все добывается