Сидоровы Центурии - Николай Симонов

Оленина попросила Павлова повторить, что он запомнил в отношении деталей предстоящей поездки. Удивляясь ее настойчивости, он повторил все, сказанное ею, слово в слово, и они продолжили свою прогулку. Сделав круг, они остановились возле той самой садовой скамейки, возле которой они официально познакомились. В стоящую рядом со скамейкой урну кто-то, видимо, бросил горящую спичку или тлеющий окурок, и от этого скопившийся в ней мусор зачадил.

На скамейке дремал пожилой мужчина в скромном хлопчатобумажном костюме с орденскими планками. На глаза его был надвинут серый берет. Засыпая, он, видимо, разжал руки и уронил на асфальт свой костыль. Павлов нагнулся, поднял костыль и положил его на скамейку. Старик проснулся, и, увидев красивую молодую пару, заулыбался, снял берет и поблагодарил их за то, что они вернули ему "его третью ногу". Ветеран говорил с легким прибалтийским акцентом.

— Помните, молодые люди, загадку, которую Сфинкс задал Эдипу? — спросил он.

— Кажется, припоминаю, — сказал Павлов и посмотрел на Оленину. Та пожала плечами, дескать, не знаю.

— "Кто из живых существ утром ходит на четырех ногах, днем — не двух, а вечером на трех?" — напомнил старик. Затем он надел на голову свой берет и, усмехнувшись, добавил: Но есть еще одна загадка Сфинкса. Вторая. Желаете узнать?

— Извольте, — согласился Павлов и посмотрел на Оленину. Та опять пожала плечами и изобразила на своем лице гримасу, означающую намек на то, что старик, по-видимому, блажит.

— "Путник, если Всевышний Амон (Господь) всемогущ, то может ли Он, во всем всемогуществе своем, сотворить такой камень, который Он сам не в силах был бы поднять?" — сказал старик, зевнул, а потом надвинул себе на глаза берет, как бы давая им понять, что более не намерен отнимать у них драгоценное время.

Пожелав старику доброго здоровья и долгих лет жизни, Павлов и Оленина подошли к киоску "Пиво и воды".

— Что за странную притчу рассказал старик? Я даже не знаю, что и подумать, — призналась Оленина.

— Этот парадокс мне известен, — сказал, улыбаясь, Павлов, — он означает, что если Всевышний Амон не сможет создать такого камня, значит, он не всемогущ. А если создаст, но не сможет поднять, значит, он не всесилен. Ответ на этот вопрос очень прост: Всевышний Амон — не настолько глуп, чтобы морочить себя подобными мыслями.

Оленина рассмеялась и сказала Павлову, что ей пора идти, поблагодарила за приятную беседу, напомнила о предстоящей командировке в Новосибирск и попросила ее не провожать. И даже более того — покинуть это место не раньше, чем через 15 минут после ее ухода. Павлов поинтересовался: зачем такая скрытность? Она в ответ мило улыбнулась и сказала, что так надо по инструкции. И даже не дала поцеловать свою руку.

Вернувшись в служебный автомобиль, Оленина сразу же позвонила по радиотелефону кому надо, кратко доложила о результатах встречи с сексотом по кличке "Геолог" и попросила вплоть до отправления поезда "Москва-Новосибирск" не снимать установленного за ним, наружного наблюдения. Так, на всякий случай. После этого она легко выбросила из головы Павлова, Фишмана Мерцалова и прочих, не относящихся к ее личной жизни людей, и стала мечтать о том, как она через две недели проведет ужин при свечах со своим женихом Максом, который находился в длительной загранкомандировке.

IV

Чтобы скоротать время с пользой и немного расслабиться, Павлов пристроился к очереди в киоск "Пиво и воды". Ровно через 15 минут он добрался до прилавка, попросил у продавщицы 2 бутылки "Жигулевского", рассчитался металлическим рублем и получил 30 копеек сдачи. Так как все ближайшие садовые скамейки были заняты, он зашел за киоск, пролез через колючие кусты акации и оказался на маленькой лужайке с вытоптанной травой и старой полусгнившей деревянной скамейкой. Здесь он решил ненадолго присесть, попить пивка и еще раз "прокачать" сложившуюся ситуацию.

Он открыл обе бутылки пива сразу, сцепив их крышками. Из бутылок полилась пена, и он, отхлебывая то от одной бутылки, то от другой, довел содержание пены до приемлемого уровня. Потом поставил бутылки на землю и закурил. Где-то неподалеку на дороге, скрытый кустами и деревьями, стоял автомобиль с открытыми стеклами и работающим радио. Передавали сводку новостей, которую завершал прогноз погоды. Павлов невольно прислушался:

— "В среду на Солнце произошла мощнейшая пшшш… И вчера вечером облако заряженных частиц, превышающее размер Земли в пшшш раз, достигло нашей планеты. По словам начальника Гидрометцентра пшшш, по интенсивности этой магнитной буре можно смело поставить восемь баллов из девяти".

— Только этого мне и не хватало, — вконец огорчился он и тут же принял решение: Ни в какой Новосибирск он не поедет. Ну, их, к лешему, этих Мерцаловых, Олениных и Фишманов! Пусть сами разбираются между собой. Тем более что завтра у бывшего одноклассника и лучшего друга Кольки-археолога день рождения. Именинник приглашал его к себе на дачу в Софрино на шашлыки. Обещал, что будут классные телки с вечернего отделения истфака и необходимое количество бабоукладчиков: ящик водки, ящик пива и ящик шампанского. Это будет в субботу. В воскресенье он хорошенько опохмелится, а в понедельник приедет в Главлит с заявлением об увольнении по собственному желанию. Вряд ли тов. Афанасьев захочет оставить его на работе. После увольнения он уедет на все лето в Иркутск — к своему другу и бывшему однокурснику Эдику Букачу. Попросит его взять в любой должности к себе в геологическую экспедицию. Отработает у Букача до конца сезона, а там видно будет. Единственная проблема — отец. Как его оставлять одного в 3-х комнатной квартире? Все еще никак не оправившегося после скоропостижной смерти своей любимой жены и его — Павлова — матери.

О том, что ему, вероятно, придется переквалифицироваться из цензоров в геологи, Павлов сожалел меньше всего. На цензора не учили нигде. Цензорами становились химики и физики, географы и археологи, инженеры-транспортники и инженеры-связисты, библиотекари, педагоги и даже дирижеры хоровых коллективов. Прельщали деньги — 130 руб. сразу; 140 — через полгода, когда будет сдана аттестация, когда появятся навыки читать внимательно и быстро. При этом иметь "корочки" члена КПСС не требовалось, хотя было желательно.

Их было не так много, цензоров. Во второй половине 1970-х в системе Главлита трудилось около двух тысяч сотрудников. Но они были в каждой области, в каждом районе, городе, в каждой редакции, издательстве, на радио и телевидении, так как Главлит работал по всем направлениям защиты государственных тайн в средствах массовой информации. Ни одна типография, радиостанция или редакция TV не имела права работать с текстом, который не прошел цензорский контроль.