Рыжее наследство - Ромич Инна

В Хоике отцу едва удалось снять одну небольшую комнатку на всех. Постоялый двор, на котором они остановились, был не из лучших, но находился достаточно близко к городским воротам. Да они и не могли позволить себе лучшие апартаменты.

Овес удалось продать в первый же день. Узнав, что англичане с Приграничья привезли овес на продажу, двое покупателей-шотландцев заявились прямо на постоялый двор и долго ругались между собой, кто пришел первым. В результате они продали его за такую высокую цену, о которой не смели и мечтать. И это было вдвойне хорошо, потому что сэру Родерику не пришлось торчать, словно простому торговцу, возле своей повозки — он вряд ли перенес бы такое унижение. Все-таки он был опоясанный рыцарь, и заниматься торговлей для него было бы бесчестьем. Эрика заметила, какой радостью загорелись глаза отца. Теперь оставалось продать только яблоки, и на следующий день они решили отправиться за стены Хоика, на ярмарку.

Видимо, чтобы она никуда не делась и ничего не натворила, отец и поставил ее торговать яблоками со старшим братом. Все утро Эрика с трудом сдерживалась, чтобы не удрать из-под присмотра Бранвена. Ей ужасно, ужасно хотелось присоединиться к веселой толпе.

Жизнь здесь била ключом. Куда ни глянешь — повозки, домашний скот, пригнанный на продажу, пастухи, торговцы, рыцари... Все это смешалось в невообразимую кашу, шумело, блеяло, смеялось и двигалось. Горели костры, переругивались покупатели и торговцы, кто-то весело горланил песню на другом конце поляны, кому-то рвали зуб прямо на сооруженном из свежих досок помосте, рядом варили эль в огромном медном чане...

—  Сладкие лепешки!

—  У меня, барышня, лучшая посуда, не сомневайтесь.

—  Конская сбруя!

—  А вот кому эликсир жизни, последний флакон!

Звонкие крики зазывал и торговцев раздавались повсюду, сливаясь в многоголосый шум. Покупатели толпились вокруг лотков и повозок, щупали товар, торговались... Возле их возка, заполненного румяными яблоками, никого не было. Разве что кто подойдет, неохотно возьмет в руки и положит обратно. Бран- вен стоял рядом с повозкой и подозрительно оглядывал каждого, кто проходил мимо. Отец приказал ему охранять сестру и следить за товаром, что он и старался честно выполнять.

Они простояли так уже все утро, и Эрика начала терять терпение. Она выбралась из своего закутка за повозкой и решительно подошла к Брану.

— Мы можем торчать здесь целую вечность, — сердито зашептала она брату, — и ничего не продать до следующего года!

— Я не виноват, что у нас никто ничего не покупает, — угрюмо отозвался он.

Эрика смерила его насмешливым взглядом.

— Знаешь, я бы тоже тут ничего покупать не стала, — иронично заметила она. — Ты своей мрачной физиономией отпугиваешь всех покупателей.

— Я не торговец! — резко возразил Бранвен, и на его скулах выступили красные пятна. — Если хочешь знать, мне вся эта затея не по душе. Потомкам Перси и Рэндолфов не пристало заниматься торговлей. Да я чуть не провалился под землю, когда он вынужден был торговаться с этим... клетчатым хамом! А мне, думаешь, легче? Я воин, а не шут гороховый!

Эрика прищурилась и вздернула остренький упрямый подбородок.

— Ах, оказывается, ты воин! А что ты будешь есть зимой? — ее голос звучал на редкость невинно, но Бран тут же рассвирепел.

— Знаешь что, сестричка... Не много ли ты себе позволяешь?

Эрика, ничуть не испугавшись, перебила его.

— Слушай, ты, отец торговался с этим, как ты его называешь, клетчатым хамом, потому что у него не было другого выхода. Что же, по-твоему, лучше сдохнуть с голоду в нашем развалившемся замке, чем торговать? — презрительно спросила она у красного как рак Брана.

—  Может, и лучше... — пробурчал тот, отворачиваясь. — По крайней мере, мы сохранили бы семейную честь.

— Кому нужна твоя семейная честь! — взорвалась девушка. — Господи, как ты глуп, Бран! Посмотри вокруг! Какая семейная честь, если наша семья отказалась от нас? Ты хоть раз видел нашего дедушку? Нет? И я что-то не помню, чтобы нас приглашали на Рождество в Беверли!

На них уже начинали оглядываться, но Эрику это мало волновало.

— Мы не англичане и не шотландцы, никто не принимает нас за своих! Мы всюду будем изгоями, неужели ты не понимаешь? И ты после этого твердишь о какой-то семейной чести? Да нам надо просто выжить, вот и все!

Она сдула со лба выбившуюся из косы рыжую прядь и сердито посмотрела на старшего брата. Тот, опешив от ее натиска, стоял, прижавшись к повозке. Эрике вдруг стало смешно.

— А что до того, что рыцарь не может торговать овсом и яблоками, то я согласна, — деловито заметила она. — Поэтому я сама буду продавать наш товар. Я-то уж, во всяком случае, не рыцарь, и думаю, у меня хотя бы поэтому получится.

К Брану вернулась уверенность.

— Ты-ы-ы будешь торговать? — удивленно протянул он, и его упрямо сжатые губы растянулись в усмешке. — Ну-ну. Я хотел бы посмотреть, что из этого выйдет.

Эрика возмущенно дернула плечом. Какой же все-таки он вредный. С самого детства так — всегда считает, что раз он старший, то все делает лучше! Бран всегда с ней соперничал и ссорился, в отличие от Гила, из которого можно было веревки вить.

— Посмотри, я ведь не запрещаю, — с деланым равнодушием отозвалась Эрика, чувствуя, как в душе просыпается неуверенность.

Она никогда не торговала на таких больших ярмарках! И на маленьких тоже... Если уж на то пошло, она вообще никогда не торговала. Девушка храбро залезла на повозку, изо всех сил делая вид, что ей все нипочем. Бран стоял внизу и ухмылялся. Вокруг драли глотки продавцы, расхваливая свой товар. Как они это делают?

— Покупайте яблоки, — робко предложила Эрика проходившим мимо двум дебелым теткам.

— Сколько?

Она тихо назвала цену. Те окинули ее пренебрежительными взглядами и пошли дальше.

— Англичанка! — презрительно бросила одна из них. — Вырядилась в тартан[24] и думает, что стала своей.

Эрика густо покраснела. Идущая за тетками компания молодых девиц захихикала, беззастенчиво разглядывая ее костюм, и начала перешептываться. Бранвен обидно захохотал. Эрика готова была провалиться сквозь землю от стыда. Ей захотелось крикнуть всем этим людям, что она не просто так надела цвета Рэндолфов, она имеет полное право их носить... Но в носу противно защипало, а в глазах собрались готовые пролиться слезы. Черт бы побрал этих мерзких теток! Продавать оказалось не так просто, как она думала... Хуже могло получаться только у робкого Гила.

— Эй, красавица! — услышала она вдруг чей-то веселый окрик. — Что продаешь?

Взглянув затуманенными от слез глазами вниз, Эрика неожиданно обнаружила стоящего прямо перед их повозкой молодого парня.

Он стоял и улыбался во весь рот. Темно-каштановые волосы, в беспорядке разбросанные по плечам, делали его похожим на дикаря, а загорелое обветренное лицо только усиливало это впечатление. Худощавый, высокий — на вид ему было лет двадцать пять. Красно-коричневый килт открывал мускулистые сильные ноги, на плечи был наброшен тонкий коричневый плед. Эрика помимо воли залюбовалась его гордой осанкой и широкими плечами.

Парень подмигнул ей, и растерявшаяся девушка от неожиданности громко шмыгнула носом. О боже, как, должно быть, смешно она сейчас выглядит! В ту же секунду она почувствовала злость на себя, на всех людей вокруг, а особенно на этого незнакомого шотландца. Еще один хочет посмеяться над ней? Чего пристал?

Парень беззастенчиво смотрел на нее и продолжал улыбаться. Улыбка у него была хорошая — искренняя, белозубая, а глаза странного светло-карего, почти янтарного цвета. Эрика, демонстративно не обращая на него внимания, принялась деловито перебирать яблоки.

— Какая ты неприветливая. Может, дашь мне яблоко? — спросил молодой нахал, подходя поближе. — Или назовешь свое имя?

Если она и растерялась, то всего лишь на мгновение. Подбоченясь, Эрика свысока посмотрела на него.