Рыжее наследство - Ромич Инна

Он протянул пергамент Генри Ланкастеру. Тот, недоумевая, взял свиток в руки и, поглощенный скорбью, двинулся вслед за священником.

Джеффри едва не откусил себе язык. Он с трудом сдержался, чтобы не выхватить пергамент из рук своего тестя. Проклятье! Что в этом свитке? Но он сделал над собой усилие и мужественно выдержал весь ритуал прощания с телом отца. Бесконечной чередой потянулись родственники, которых он только что выставил за дверь. Все шли проститься со своим господином, искренне скорбя о его кончине... А его сын и наследник безмолвно ждал окончания этой процессии, и внутри у него все клокотало от ярости и страха.

Наконец пытка кончилась. Они покинули комнату с телом барона, оставив там женщин, которые должны были все подготовить к похоронам. Теперь, по традиции, следовало огласить волю покойного и объявить наследника.

Генри Ланкастер, выглядевший мрачнее тучи, сам предложил ему прочесть завещание, не откладывая в долгий ящик. Джеффри надеялся, что они вскроют пергамент наедине, но не тут-то было.

— Нам потребуются свидетели, — непреклонно заявил граф. — Дело слишком серьезное.

У Джеффри упало сердце.

— ...Потому, считая себя в долгу перед старшим сыном своим, Родериком Перси, в неправедном решении, я винюсь перед ним в том и прошу прощения у него, стоя на краю могилы. И возвращаю ему владения, принадлежащие ему по праву, а именно замок Беверли и все поля, луга, поселения и бурги[16], прилегающие к нему, замок Саутвел и все владения и бурги, прилегающие к нему, замок Рипон и все владения... — Джеффри потрясенно молчал, слушая, как граф Ланкастер монотонно зачитывает завещание отца. Поначалу он просто ушам своим не поверил. Как такое возможно? Его попросту обокрали, наглым образом обокрали прямо в родовом замке. Замок Беверли, Саутвел, Рипон... Нортумберленд, который по праву должен был достаться ему, ускользал у него из рук по мере того, как глуховатый голос его тестя произносил все новые названия, отписанные отцом Родерику. Проклятье! Как же он теперь ненавидел его... Он с трудом сдерживался, чтобы не броситься с кулаками на всех, кто слушал это бредовое завещание. Господи, да если бы он знал, то сжег бы этот проклятый пергамент, едва увидев!

Нечеловеческим усилием воли Джеффри сдержал себя. В комнате находилось слишком много народу, и его тесть, с которым надо непременно сохранить теплые отношения, сам читал это чертово завещание. Если сейчас он выкажет негодование, это не принесет ему пользы. Жизнь научила его сдерживаться. Конечно, с таким братцем... Его мысли переключились на Родерика. Вот кто виновник всех его несчастий! Всю жизнь он только и слышал, что славословия в его адрес. Ах, какой у нас Родди славный! Какой мужественный, честный, просто образец рыцарства. Как он ловко держится в седле и управляется с копьем... А ты что, Джеффри, тут делаешь? Иди-ка, поиграй к себе.

Все детство было отравлено первенством его старшего брата. Род был первым в ратном деле, удачнее всех шутил за пиршественным столом, писал стихи, и внимание самых красивых девушек всегда принадлежало ему... Все любили старшего Перси, а к нему относились как к маленькому заморышу, который ничего не стоит. Но Родерик допустил ошибку, а он, Джеффри, доказал, что способен на что-то большее. Пока тот очаровывал девушек и гонял оленей в лесах, он учился управлять.

И вот теперь, в момент его торжества, когда графский титул и земли, которые должны были перейти к нему по праву, вдруг возникает призрак его старшего брата и опять выхватывает прямо у него изо рта лакомый кусок! Джеффри незаметно сжал кулаки, до боли впившись ногтями в ладони. Не бывать этому. Он не позволит себя так нагло обмануть! «Мы еще посмотрим, отец, удастся ли мне выполнить вашу волю», — злорадно подумал он. Наконец длинный список земель, которые старый барон отписывал своему старшему сыну, закончился.

Джеффри стоял бледный, но спокойный. По этому завещанию графство Нортумберленд доставалось Родерику. Ему оставались какие-то жалкие крохи — владения на самом юге, в гористой местности. Но самое страшное...

— Титул барона Олнвикского, графа Перси, передается по наследству моему старшему сыну, Родерику Перси... — растерянно прочел сэр Генри.

Все присутствующие повернулись к нему. Джеффри задохнулся от дикой ярости, на мгновение заставившей мир перед глазами вспыхнуть и перевернуться. Ничего, он еще покажет им... Покажет... Он быстро взял себя в руки.

Ланкастер тоже смотрел на своего зятя, и в его глазах Джеффри со злостью прочитал лишь уважение и сочувствие. Сэр Генри всегда в первую очередь был рыцарем, а рыцарь должен быть честен и держать данное слово, чего бы это ни стоило. Его умирающий друг поручил ему проследить за исполнением его последней воли, и он во что бы то ни стало выполнит его просьбу. Сейчас он гордился зятем! Джеффри невыносимо захотелось свернуть его толстую кривую шею. Лучше бы отдал ему пергамент, Ланселот несчастный! Теперь он, видишь ли, раздулся от гордости за то, что своими руками лишил собственную дочь наследства. Безмозглый дурак!

— Что ты скажешь, сэр Перси? — торжественно обратился к нему тесть.

Джеффри мысленно выругался и, глубоко вздохнув, нахмурил брови. Теперь надо быть предельно острожным и ничем не выдать своих чувств.

— Конечно, если я скажу, что сердце мое исполнилось радости, это будет неправдой. Мне горько сознавать, что отец в который раз обошел меня своим доверием. Но я, как почтительный сын, чту его волю и с радостью исполню ее. Все же с радостью, ибо это решение отца позволит мне наконец-то увидеть своего горячо любимого старшего брата, которого я не видел уже много лет...

«И не видел бы еще столько же», — мысленно добавил он. Джеффри говорил горячо, с искренним чувством. Никто из тех, кто слушал сейчас молодого Перси, не догадывался, с каким именно чувством... В душе младшего Перси все переворачивалось от ненависти.

— Завтра же я велю своим людям отправиться в Тейндел и передать моему брату последнюю волю отца, — закончил он. — А пока он не прибыл, я беру на себя бремя похорон и управление замком.

Джеффри поклонился присутствующим. Генри Ланкастер, сурово сжав губы, слушал его речь.

— Так и будет, — отозвался он. — Все ли согласны? — громовым голосом спросил он свидетелей.

Несколько рыцарей, призванных подтвердить права наследника, дружно кивнули. У всех был торжественный и суровый вид.

— Не каждый день в наше время встретишь такое благородство, Джеффри, — взволнованно произнес сэр Генри. — Я рад, что выдал дочь за достойного рыцаря. Эх, жаль, что ты отказался отправиться со мной в крестовый поход[17], — с досадой хлопнул он себя ладонью по бедру. — Я бы с радостью сражался с таким благородным человеком, как ты, бок о бок. Может быть, передумаешь? Теперь, когда ты потерял Нортумберленд... ну, в общем, самое время.

Ланкастер смешался, осознав, что сморозил глупость. Его зятю и так несладко...

Джеффри поклонился, демонстрируя глубочайшее сожаление, мысленно посылая ужаснейшие проклятия своему тугодуму тестю. Нечего сказать, утешил! Ему сейчас только не хватает сражаться на краю света с толпами балтийских язычников. Когда здесь у него из-под самого носа уводят его наследство. «Мы еще посмотрим, потерял ли я свое графство», — мрачно подумал он.

Стоп. Его мысли бешено завертелись. Значит, сэр Генри отправляется в крестовый поход?

— С радостью отправился бы с вами, но не могу... — развел руками Джеффри. — Печальные обязанности... И надолго ли вы собираетесь в Балтию?

— Не знаю, сынок, — добродушно прогудел граф Ланкастер. Все эти проблемы с наследством уже выветрились у него из головы, и он явно был настроен отдохнуть, перекусить и поговорить о рыцарских доблестях. — Пока не обратим всех этих варваров в христианство.

Двое рыцарей-свидетелей переглянулись. Балтийский крестовый поход длился уже несколько лет, и было не похоже, чтобы дикие племена венедов собирались принимать христианство в ближайшие пару месяцев.