Малороссия. Новороссия. Крым. Полная история южного русского края - Яков Ставровский

Свадьбы справляют преимущественно в рождественский мясоед, как наиболее свободное время. Как девушки, так и парубки пользуются почти всегда полной свободой выбора; родители ограничивают свое участие только советами, да выведыванием, что говорят об избираемом соседи, так как пословица говорит: «выбирай себе жинку не глазами, а ушами». Главными действующими лицами свадебного обряда бывают дружко и его помощник – поддружий. Кроме них поезд жениха составляют один – двое старост-сватов, непременно людей пожилых и «балакучих» (речистых), затем бояре из парубков, свашки (большей частью жены братьев) и свитилка – незамужняя сестра; со стороны невесты важную роль играют дружки – подруги невесты.

Первым, решающим обрядом является «сватання», хотя ему иногда предшествуют еще производимые сестрой и матерью жениха «развидки», «допитки». В случае согласия сваты получают рушники, а несогласие иногда выражается поднесением гарбуза (тыквы). Впрочем, этот обычай выходит из употребления и сохраняется только выражение – «гарбуз прыкотыти», т. е. отказать. Иногда родители невесты до окончательного соглашения идут в дом жениха на «разглядыны» – осматривать его хозяйство. Особенно ценится партия, если «парубок гарный (без физических недостатков), одежу мае хорошу, семья маленька и скотина водится». Окончательное соглашение происходит на «сговоринах», «заручинах», «рукодаинях», сопровождаемых пирушкой, во время которой условливаются насчет подарков. С этого времени жених ночует в доме невесты и, в случае отказа, платит штраф за бесчестье. За день до венчанья, которое обыкновенно происходит в воскресенье, практикуется обрядовое печение – «бгание» каравая в дом невесты и жениха. Совершается это замужними женщинами и девицами и сопровождается особыми песнями. Иногда в тот же день у невесты бывают «торочины» – пришивание тороков (основы от пряжи) к рушникам.

Накануне венчания у невесты и у жениха, а иногда только у последнего, «вьют вильце (гильце)», т. е. украшают цветами и лентами ветвь дерева. Невеста в сопровождении девчат, а жених с боярами ходят звать соседей «на весилля» обыкновенно в такой форме: «просить батько и мати и я прошу». Вечером у невесты бывает «девич-вечир». В воскресенье, перед отъездом на свадьбу невесте расплетают косу, иногда же это делается и в церкви. Выезд на свадьбу сопровождается рядом языческих обрядов, как-то: осыпаньем молодых зерном и хмелем, целованием на пороге дружек, несущих свечи, символическим крестом нагайкой, который делает в дверях дружко, несением впереди свадебного поезда меча и свечи и т. д. Во время венчания над женихом держит венец старший боярин, над невестой – старшая дружка; при этом наблюдается ряд общеизвестных примет. Затем приезд молодого за женой сопровождается обычными выкупами входа к ней и места возле нее у ее брата. Въезд новобрачных в дом жениха сопровождается рядом обрядов, очищающих от сглаза, как-то: обрызгиванием водой, проездом через костер и т. п. Весьма строго соблюдается также обычай публично удостоверять невинность молодой, причем чествуют ее родителей, а на дом выставляют красный флаг; в неблагоприятном же случае родители невесты подвергаются жестоким насмешкам: им надевают на голову хомут, заставляют вкатывать на крышу колесо или сани, кормят из битой посуды и т. д. В понедельник поют так называемые «перезвявски песни», довольно нескромного содержания. Свадебные пиршества заканчиваются обедами у близких родственников, которые непременно дарят молодой скот, или домашних птиц, или какие-либо другие хозяйственные предметы.

Родины и крестины сопровождаются тоже немалым количеством обрядов и примет. Так, вихрь «чертово весиллэ», пронесшийся во время рождения ребенка, предвещает, что он будет калекой. Калека вообще родится по вине родителей, если они, например, работали в праздник. При родинах играет главную роль бабка, искусство которой заключается не в знании акушерских приемов, а в хорошем знакомстве со всеми приметами и обрядами. При трудных родах заставляют прыгать роженицу через скамью или встряхивают ее, в доме отворяют все замки, а муж роженицы должен распоясаться (остаток от обычая «кувады» диких народов); священника просят отворить царские врата. Ребенка необходимо класть в черной или красной запаске, чтобы не пристал к нему дьявол, и нельзя класть сзади матери, а то ведьма его подменит «одминою». Через 1–2 дня после крестин происходят «зливки»-обрядовое омовение бабки и родильницы водой с травами, причем произносят заклинание в роде следующего: «свята вода олияно, очищаэ дуги и береги, кориння о каминня; очисти, Господи, душу и тило породилли, а руки баби». Затем бабка «загоняет ребенка в рай», для чего носит вокруг стола, водя за руку его мать.

Не лишены обрядов и похороны. Когда кто-нибудь умрет, то на окно ставят стаканчик с водою, чтобы душа, навещающая дом, могла омыться. Ночью у трупа собираются женщины «стерегти душу», которая в виде мухи жужжит и пьет воду, а также «щоб чертяка не зробив якои капости над мертвым». Гроб готовят соседи бесплатно, за угощение, причем щепки от гроба тщательно собирают и выносят за ворота. Выносят покойника ногами вперед, чтобы не вернулся; при этом родственницы непременно должны голосить и т. п. Особенно трогательны похороны девушки. Ее наряжают в подвенечное платье, и при похоронах соблюдаются обряды, похожие на свадьбу: дружки получают черные ленты, на кресте, который несут впереди, повязывают рушник, приготовленный невестой для жениха. Все приданое покойной раздают ее подругам. По возвращении с похорон необходимо прикоснуться к печке. В этот день едят «кутью», «коливу» и поминальный обед; через три дня справляют третины, а через 40 дней – сороковины. Поминают покойника также в одну из Дмитриевых суббот (с 5 октября до 1 ноября) и на Фоминой неделе, когда поминки устраивают на могилах, почему они называются «могилки» или «гробки».

В сфере поэтического творчества малорусский народ имеет мало себе подобных. Его богатая поэтическая натура вылилась в необозримом количестве дум, бытовых и обрядовых песен, пословиц, легенд и т. д. В думах, как произведениях наиболее колоритной эпохи казачества – этого своеобразного, вольнолюбивого рыцарства, всего больше отразилась вся совокупность чисто народных черт, несмотря даже на то, что в создании дум, или вернее в отделке их форм, видно участие полукнижной среды странствующих школьников и дедов из церковных шпиталей былой Малороссии. При сравнении дум с великорусскими былинами, вместо величавого, спокойного тона последних, везде почти в историческом повествовании замечается примесь лирических мотивов, вроде расставания казака с матерью или дивчиной, страданий его в татарской неволе, тоске по своему дому и т. п. Это отсутствие бесстрастия в значительной степени, конечно, объясняется тем, что думы относятся к эпохе сравнительно недавней, так что даже в большинстве случаев легко проследить исторические события, и притом оно повествуют о событиях, в которых сам народ принимал живое участие. Но, кроме того, здесь сказался и характер малоросса, лирика по преимуществу. В настоящее время думы уже не поются в народной среде, а хранители их – слепцы-кобзари (кобза – инструмент вроде испанской гитары) сошли со сцены.

Один из последних представителей кобзарей, известный Остап Вересай в 1873 году пел свои думы в Петербурга, в заседании Географического общества. Его репертуар состоял из 9 дум, 13 религиозно-нравственных и 7 сатирических песен. Вместо кобзарей теперь по ярмаркам разъезжают «лырныки», главным образом поющие песни духовно-нравственного содержания или сатирические – на злобу дня. Как прежде кобзари, так теперь лирники передают свое искусство ученикам, обязанным пробыть у них в науке три года. Кроме дум к произведениям древнего происхождения относятся также указанные выше щедривки и колядки. В некоторых из них, например, видны даже следы дружинно-княжеской эпохи. Сюда же частью относятся и «гаивки» (луговые песни). Из бытовых песен отметим: любовные, богатые своей задушевностью, песни пьяницкие, в которых жена пьяницы выплакивает свое горе. Немало песен приурочено к крепостной эпохе, и, наконец, особый отдел составляют рекрутские песни, относящиеся ко времени, когда военная служба продолжалась очень долго. Рекрутчина в этих песнях, это – «вечная, тяжкая неволя».

Переходя к мифологическому творчеству отметим прежде всего тесную связь его с географическими условиями местности. Так, население лесистого Задесенья отличается суеверием, тогда как малорус-степняк совершенно его лишен. Не говоря уже о том, что описанные выше обряды, например праздники Купалы, Колядки, Марены, представляют собой в настоящее время форму, лишенную содержания, даже в верованиях, к которым население относится более сознательно, видно мало языческих представлений. Из общих с великорусами божков следует указать на «дидько» или «господаря», соответствующего домовому, «лисуна» или «полисуна» – лешего. Значительно больше духов у малоруссов имеет чисто человеческий характер. Во главе их стоит черт, которого малорус рисует в несколько комическом духе: он довольно простоват, почему человек его нередко проводит. Весьма законченную форму имеет верование в ведьм. Последние живут среди людей, так что в каждой деревне можно насчитать несколько ведьм. Они причиняют людям всевозможные бедствия: доят по ночам коров, сосут кровь у девушек, насылают болезни, засуху, град, делают в ниве из соломы заломы или закрутки, развязать которые безнаказанно может только знахарь. Нередко ведьмы крадут еще некрещеных младенцев, заменяя его своим детищем – «одминою». Одмина отличается уродливостью и прожорством, долго не ходит и не говорит. Чтобы увидеть ведьм нужно кусок сыра носить в узелке в продолжение великого поста и развязать узел во время заутрени, или в то же время посмотреть сквозь дырку в доске от гроба мертвого. Во время народных бедствий и особенно засухи нередки были случаи «испытания ведьм». Заподозренную бабу бросали в воду, и если она всплывала, то это был признак, что она ведьма, после чего с ней жестоко расправлялись. Человек, рожденный ведьмой, называется «ведьмаком». Его изображают в виде седого старика с длинными волосами, прикрывающими рот.