Убить Тома Круза - Abigail Blanche

 - Вы из полиции? - она все еще придерживала рукой густую рыжую челку.- Меня же на прошлой неделе проверяли, и я думала, что вы убедились, что я не прячу здесь чилийских беженцев и не держу притон для наркоманов.

 У Лоры был мелодичный голос, почти как у ее матери, только говорила она немного нараспев, как будто пребывая в состоянии легкого транса, из чего Рихард сделал вывод, что несмотря на ранний час пару сигарет с травкой она уже успела выкурить, вероятно, для поднятия тонуса.

 - Я не из полиции, - он с интересом рассматривая свою собеседницу, - разве я похож на детектива?

 - Не знаю, - с сомнением протянула она. - По крайней мере, вы не похожи на того, кому требуется моя консультация.

 - Почему вы так считаете? - спросил Рихард. - Может быть, ради нее я приехал в Австрию.

 - Не смешите меня, - Лора немного откинулась назад в кресле и снова убрала рукой челку с лица. Рихзард отметил, что она была похожа на мать, но представляла собой уж очень "экстремальную" ее копию: Элеонор предпочитала светлые неброские тона в одежде и обычно зачесывала густые темно-каштановые волосы назад - Так зачем вы здесь?

 - Спросите об этом ваши руны, - улыбнулся Рихард.

 - Тогда я возьму с вас как за полноценный сеанс, - она высыпала содержимое мешочка на низкий столик.

 - Пожалуйста, - он все так же продолжал с интересом рассматривать ее, - я оформлю платеж как представительские расходы.

 - Вы, наверное, из политической полиции Германии или Швейцарии? - снова спросила она, перемешивая руны. - Но в моем досье должно быть указано, что я уже несколько лет не участвую в акциях левых радикалов в Европе.

 - Руны, - по возможности деликатно напомнил ей Рихард, и Лора склонилась над ними, близоруко всматриваясь в знаки и что-то очень тихо бормоча себе под нос.

 - Вы приехали издалека, - она снова откинулась в кресле, на этот раз не убирая челку, и он мог видеть только один ее зеленый глаз, - но у вас есть тесная связь с этим местом. Возможно, вы родились в Вене, - произнесла она не совсем уверенно.

 "Пока все очень плохо", - подумал Рихард, - "я ей сам сказал, что приехал в Австрию, а по моему акценту даже Уорроп безошибочно определил, что я из Вены".

 - Вы не из полиции, но не так давно вы обращались к услугам полицейских, или возможно, бывших полицейских, - продолжала девушка, - вы ведете какой-то поиск, ищете людей, но не они ваша главная цель. Еще вы очень сильно связаны с религией, не пойму, с какой только. Я вижу крест, но это не традиционное христианство...

 "Уже лучше", - заметил Рихард, - "интересно, она и вправду видит саентологическмй крест или ее сбивает с толку мощный католический эгрегор?"

 - И еще я вижу, что вы были в Тибете, - внезапно произнесла она, и, кажется, сама немного удивилась своим словам, - это было связано с теми поисками, о которых я говорила, но вы ничего не нашли.

 - А найду? - это был важный вопрос, и от ответа на него, зависела ее "оценка".

 - Ни один уважающий себя парапсихолог не ответит вам на этот вопрос. Вы сами своими мыслями формируете будущее, и только от вас зависит, что случится в вашей жизни.

 - Эти откровения сошли на вас в Тибете? - усмехнулся он. В принципе, экзамен она выдержала, но результат не был впечатляющим.

 - Я всегда это знала, с самого детства. Мама никогда меня не понимала, - отчего-то вдруг добавила Лора.

 - А теперь она вас понимает? - Рихард нарочно задал ей провокационный вопрос.

 - На небесах? Наверное, нет, - грустно улыбнулась Лора, - но я искренне надеюсь, что хотя бы не осуждает. Я обещала ей завязать с политикой, и уже два года не принимаю участия ни в каких прогрессивных тусовках, - она тряхнула челкой и резко сменила тему разговора, - Так, где и когда вы были в Тибете?

 - В Непале летом 69-го.

 - Любопытно, - удивилась она, - я была там в то же самое время. Я пару лет прожила в Гоа, а то лето провела в Тибете. Теоретически, мы ведь могли встретиться в Катманду...

 - Вряд ли. - В Катманду Рихард прилетал несколько раз, когда в Непале работала экспедиция саентологов. - У меня там было много дел, и на поиски себя времени не оставалось.

 - Вам это и не нужно, потому что вы себя давно уже нашли, - произнесла она, давая понять, что сеанс подошел к концу.

 - Вы уверены? - спросил он и пригласил ее на ужин.

 - А вы уверены, что вы этого хотите? - Лора пристально посмотрела ему в глаза.

 - Почти, - Рихард почему-то с трудом выдержал ее взгляд, - но уверенности мне добавит, если вы наденете что-нибудь более традиционное.

 ***

 Лора завязала косички в хвост, подколола ярко рыжую челку и в коротком зеленом платье немного восточного фасона стала еще больше походить на мать. Рихард слышал интонации Элеонор в ее голосе, узнавал знакомые жесты. Той ночью в октябре 43-го, он расценил ее отказ ехать с ним как предательство, и, потому не спешил с ее поисками после войны. Потом они переехали с Крюгером в Штаты и занялись разработкой саентологии, и когда наступило, наконец, затишье и прошли давние обиды, он с ужасом осознал, что Элеонор уже исполнилось 50, и их существенная разница в возрасте превратилась в непреодолимую.

 - А где ваш отец? - поинтересовался Рихард больше ради приличия.

 Лора вздохнула:

 - Мой отец был фашистской сволочью. И просто сволочью, - она помолчала, - мне не очень приятно говорить о нем.

 - За что вы его так не любите? - удивился Рихард. Генрих был человеком безалаберным, но вполне безобидным и не заслуживал такого клейма, тем более - из уст дочери.

 - Он был консультантом в парижском гестапо и вышиб себе мозги, когда войска союзников заходили в город, - неохотно произнесла она. - Это случилось через месяц после моего рождения.

 Рихард никак не отреагировал на ее реплику, потому что был поглощен математическими расчетами. Процесс осложнялся тем, что он не помнил, когда войска союзников вошли в Париж, а спросить ее об этом, как и о дате ее рождения было как-то неловко.

 - Вам неприятно общаться с дочерью фашистской сволочи? - оставаясь в душе активисткой леворадикального движения, Лора расценила его молчание как осуждение, и он поспешил ее заверить, что прошлое ее отца ему было безразлично. Говоря это, Рихард кривил душой: он был неприятно удивлен печальным концом специалиста по франкмасонам. Не то, чтобы он питал добрые чувства к мужу Элеонор, но, ей-богу, бедный Генрих не заслуживал столь драматического финала.

 ***

 - Кофе? - Лора призывно смотрела ему в глаза, не выпуская его руки из своей.

 - Как банально, - усмехнулся Рихард, - а я думал, ты предложишь мне почитать на ночь Троцкого или председателя Мао.

 - Твое буржуазное сознание к этому еще не готово, - фыркнула Лора, открывая дверь в парадную, - если не хочешь кофе, могу предложить неплохую травку...

 Она не успела закончить фразу, потому что как только за ними закрылась дверь, он прижал ее к стене и закрыл рот поцелуем. Они продолжали целоваться в лифте, потом перед входом в квартиру, так что Лора сначала долго не мола нашарить в сумочке ключи, а потом отомкнуть ими замок. Он нашел свою Элеонор - после стольких лет разлуки и случайных женщин, ни одна из которых так и не смогла ее заменить, он снова обрел ее, свою первую и единственную любовь.

 В коридоре она потянула его за собой в сторону, противоположную гостиной, туда, где раньше была спальня родителей. "Я скоро вернусь, не скучай", - шепнула она и неслышно выскользнула за дверь. Ему, если честно, было не до скуки. Стоило только ей исчезнуть, как внутри у него снова зашевелились сомнения, а бдительный внутренний голос принялся читать мораль: "Ты хотя бы соображаешь, что ты делаешь? Узнай, в конце концов, когда она родилась!" В поисках ответа на этот вопрос, а точнее - чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Рихард принялся разглядывать комнату, которая, судя по всему, теперь служила спальней Лоры.

 В углу у окна стоял небольшой комод, заставленный фотографиями - Рихард подошел ближе, чтобы их рассмотреть. Фотографии были сделаны в разное время и в разных местах, но на большинстве из них были запечатлены одни и те же женщины - мать и дочь. Фотографий бой-френдов, а тем более "отца - фашистской сволочи" нигде не наблюдалось. Рихард хотел уже закончить осмотр, как вдруг его взгляд непроизвольно упал на старое черно-белое фото, на котором фигурировали три персонажа: Элеонор, подстриженная по моде середины прошлого века, маленькая Лора с огромным бантом на голове и немного длинноватой челкой. Рядом с ними стоял его преосвященство епископ Иоганн фон Ауденхоф собственной персоной.

 Рихард был не в силах оторвать взгляда от фотографии и не заметил ее возвращения - она переоделась в длинное черное платье, весьма сексуально облегавшее ее стройную фигуру.

 Лора подошла сзади, прижалась к нему и томно прошептала на ухо:

 - Тебя заводят старые фотографии? Любишь девочек с бантами?