Обратимость - Лия Шатуш

– Кстати, это вы пустили Беатрис обманным способом забрать кровь у вампира? Могу я знать, кто же она?

– Да. Она не доктор, она сотрудник секретной лаборатории, находящейся под моим началом. Сейчас там заправляет мой доверенный человек, так как у меня просто не хватает рук управиться со всем. Я не стал говорить тебе о моем намерении, подумал, что ты будешь против и не позволишь спокойно провести дело. У нас не было другого выбора. Я не делаю ничего, что могло бы повредить Керранам. Поэтому и тебе не надо беспокоиться.

– Не делаете?! А как же те таблетки, которыми вы их пичкаете? И вообще, зачем вы меня отправили на это предприятие, утаив многое.

Баррон посуровел.

– Без тебя они бы напряглись. Беатрис они не особо доверяют, не зная ее. Ты там присутствовала для разрядки атмосферы, если можно так выразиться. Что на счет таблеток, так это было с их подачи. Я не навязывал им таблетки, но и не собирался отговаривать. Их кровь опасна. Что тебе наговорила Беатрис?

– Все то же самое, что и вы. Она сказала, что они плодят тварей.

– Это еще не доказано, но им, действительно, более неоткуда взяться.

– А откуда пошло понятие «благородные» не из этого ли общества? В чем оно заключается?

– Это к чему вопрос?

– Хотелось бы знать, правильно ли я понимаю его составляющие или есть еще что-то, что было упущено мною.

– Керраны – это закрытый дворянский род, существующий многие века и обладающий огромной властью и силой, это личные мои исследования, на счет власти и силы. Благородные не имеют права (могут, но не должны) смешивать свою кровь с кем-либо кроме представителей своего рода, то есть должны блюсти правило «чистой крови».

– Династические браки? – заключила я.

– Наверно. Я многого не знаю и могу ошибаться в чем-то. Это я к тому говорю, что если они нарушают правило, то появляются твари. Не исключено, что они их слуги в таком случае.

Мы проговорили еще некоторое время, и директор отпустил меня, но не на рабочее место, а домой.

Мне ничего не оставалось, как сказаться больной и залечивать «свои раны» не допуская к себе никого. Увы, как бороться с краснотой на шее я не знала, поэтому ограничивалась рассматриванием своего отражения в зеркале и содроганием по этому поводу. Зато у меня было время прийти в себя.

«Вполне очевидно, что не все примут меня, – рассуждала я сама с собой, – и не стоит расстраиваться, если их природная ненависть к людям не избегнет меня. Но все же могли бы найтись те вампиры, к кому можно было бы подойти, не рискуя остаться непонятой». Тут же в голову пришел образ Эдварда. «Он ведь заинтересовался мной. Значит, что-то почувствовал во мне? Или даже заглянул в мое будущее, почему бы нет? Может быть, он учуял какую-то силу во мне? В любом случае с ним нельзя терять связь, но и надоедать ему тоже не стоит. Вряд ли он вдруг захочет рассказать мне что-нибудь».

Весь день, в итоге, я провела в раздумьях, вспоминая детали моего приключения. Обдумывала, взвешивала и анализировала. Надо было войти к ним в доверие, руководствуясь только лишь чистыми, искренними побуждениями, но нужен ли им был посредник из смертных? Задалась вдруг я вопросом. Какая бы им была от него польза? Есть же Баррон, но, как он говорит, они не подпускают его к себе, только если речь идет о делах большой важности и не касается их «семьи». Возможно ли такое, что Баррон просто не обладает той восприимчивостью и внимательностью, скорее на тонком уровне, чтобы найти общий язык с вампирами? Его простая доброта и самоотверженность, конечно, очень милые, но не для представителей из рода вампиров. Возможно ли такое, что им был бы необходим человек с более сильными способностями, тонко чувствующий мир? Для того чтобы это понять, мне нужно было, чтобы со мной все-таки поговорили, а не огрызались постоянно, отворачиваясь. Нет, мне не потребовалось бы задавать все вышестоящие вопросы им, но имелась необходимость именно разговора, как такового, не важно о чем. Хотя бы даже о погоде.

Столько вопросов у меня накопилось! Чем глубже я во все вникала, тем больше их появлялось. Все мои раздумья, как правило, заканчивались, головной болью и немногими недоделанными выводами. Однако по-другому я уже не могла. Мысли составляли всю мою пищу. Нет пищи – нет жизни. Мне необходимо было постоянно думать, чтобы потом не сделать оплошностей, которые уже трудно будет исправить. Если дело касается вампиров, тут уже нельзя ничего «переиграть», просто позже возможности не представится. С этими существами надо было общаться осторожно, много раз обдумывая каждый свой шаг и додумывая то, что от тебя скрыли, делать следующий опасно.

В течение недели мне опять приснился сон, но уже немного другого содержания, видимо под впечатлением от произошедших событий мой мозг стал выдавать такие плоды. Все тот же фон и те же фигуры, и я так же старалась подойти к ним, заговорить. Но стоило мне только приблизиться на меня тут же сыпался шквал агрессии, мне кричали, чтобы я уходила, не вмешивалась не в свое дело и все в таком роде. Среди всего этого бедлама я видела какого-то незнакомца, который смотрел на меня с пониманием, но грустно качал головой. Я чувствовала, совсем рядом с собой, какое-то хриплое дыхание, как будто кто-то дышал с трудом и очень тяжело, рывками и сопением. Как будто кто-то задыхался возле меня. От этого в моем горле поднималась кровь, я хотела бы избавиться от этого дыхания, думая, что оно мое, но ничего не выходило. В конце концов наступило вымученное пробуждение, так как «терпеть» сон более не было сил. Пробуждение принесло с собой облегчение, так как наконец-то появилась возможность вздохнуть свободно и убедиться, что все хорошо. Глядя в темноту широко раскрытыми глазами и постепенно приходя в себя, я задавала себе вопрос: «Чье это было дыхание? Мое ли? Или кому-то было настолько плохо, что передалось мне? Эти два предположения мне как-то сразу не понравились, и захотелось подумать дальше. «Таблетки» – вдруг пришла мысль. «Неужели они задыхаются от них? Неполноценные эрзацы крови. Если бы меня пичкали полуфабрикатами или сухими кормами, уверяя, что там содержаться все витамины, микроэлементы и тому подобное, я бы тоже вряд ли протянула долго. В любом случае в организме произошли бы какие-нибудь необратимые изменения. Это определение сна мне показалось более приемлемым.

О, как я жалела, что не могу расшифровывать сны! Вполне возможно, если бы можно было раскрыть их смысл, это значительно бы облегчило мне жизнь.

Лежа в постели, в тишине, я слушала свою дыхание. Сбоку, из окна вскоре стал различим слабый розовато грязноватый свет. Вот и рассвет. Подумав о том, что стоило бы все-таки еще поспать, я завернулась в одеяло, устроившись как можно уютней и сомкнула веки, призывая сон.

На следующий день, опять не выдержав одиночества, я отправилась на работу, предварительно до самого подбородка замотав шею.

Криса посмотрела на меня сочувствующе, но ничего не сказала. Мне все-таки всегда нравилась ее тактичность, пожалуй, стоило бы поучиться у нее молчанию.

– Зайди к директору, он что-то хотел от тебя – мягко промурлыкала она. Прекрасно, я тоже хотела его видеть.

Он посмотрел на меня и поинтересовался, как поживает моя шея, вместо ответа я сняла шарф и продемонстрировала ему ужасные синяки, в которые переросли следы от пальцев. Он вмялся в стул и промолчал.

– Вы знаете, пока я находилась дома, то много думала… И теперь прошу вас, возьмите меня с собой когда-нибудь в особняк. Для меня это жизненно важно! Я должна увидеть их в более дружелюбной обстановке. Без вашей помощи они не воспримут меня нормально. Обещаю, что не скажу ни слова и не буду вам мешать, мне просто нужно посмотреть на них в неформальной обстановке.

Я явно несла околесицу и жутко боялась, что директор либо не поймет меня, либо поймет, но не правильно.

– В общем, не могу объяснить вам это словами. Есть вещи, которые невозможно облечь в слова, но прошу вас, доверьтесь мне и возьмите с собой как-нибудь. Я могу быть вашей ассистенткой, помочь вам держать бумаги или быть вашей ученицей, например, все что хотите. Я буду покорна и нема. К тому же они уже видели меня.

Баррон смотрел на меня с недовольным видом, ему явно не нравилась эта мысль. Чтобы ничего не отвечать мне он бросил:

– Посмотри – и тут же занялся своими делами.

– Вы же разделяете сферу обязанностей между мной и Крисой так? Или мне кажется? Она не имеет такой близкий доступ к ним как я, так? Это случайность или нет?

Директор поднял на меня уставший взор, словно я воплощала в себе надоедливую муху, жужжащую над головой, и ответил, достаточно осторожно:

– Ну, у Крисы хорошая деловая хватка. Очевидно просто, что тебе бесполезно доверять такие дела. Ты все провалишь. Что не делает она, делаешь ты. Помимо вас двоих у меня есть еще люди. Их немного, но они есть. Они тоже имеют доступ к вампирам и действуют только в пределах своих обязанностей. Устроит тебя такой ответ?