Ночная прогулка - Боб Шоу

– Ну, сынок? Мы готовы услышать самое худшее.

– Все в порядке, Док, он работает. Я могу тебя видеть. Беда только в том, что я точно так же могу видеть себя самого.

Теллон хохотнул. Требовалось известное усилие, чтобы приспособиться к этой противоестественной ситуации, когда тело твое находится в одном месте, а глаза – в другом. Первое испытание нового электроглаза происходило так: он и Уинфилд уселись рядышком в одном конце мастерской, а Хогарт (которому было велено не спускать с них глаз) – в другом. Теллон даже с места не сдвинулся, однако, если верить его новым глазам, оказался вдруг в противоположной части комнаты. И смотрел при этом и на Уинфилда, и на самого себя.

Доктор удивительно походил на тот мысленный портрет, который раньше нарисовал себе Теллон, – краснолицый седой старый великан. В одной руке он сжимал трость, а голова его с прикрепленной к ней серой коробочкой сонарного фонаря была настороженно поднята – так обычно держат ее слепые.

Теллон с любопытством оглядел себя. Его лицо за оправой электроглаза казалось необычно длинным и как никогда задумчивым, а висевший мешком коричневый комбинезон – униформа Павильона – наводил на мысль, что со времени своего прибытия в тюрьму он сбросил фунтов пятнадцать. В остальном же он выглядел как обычно. Это показалось Теллону поразительным (если учесть, что он чувствовал). Затем взгляд его сам собой переместился на Уин-филда; тот сидел с напряженно-сосредоточенным лицом и ждал, что скажет Теллон.

– Не волнуйся, Док. Я же тебе сказал – он работает отлично. Просто я никак не могу привыкнуть видеть себя таким, каким меня видят другие.

Уинфилд улыбнулся, но тут Теллон, задыхаясь, ухватился за стул – мастерская, казалось, выскользнула из-под его ног, потом выровнялась и поскакала мимо него.

– Не шевелись, Эд! – отчаянно вскрикнул он. – Не надо так прыгать. Я ведь смотрю твоими глазами.

– Плевать, – сказал Хогарт. – Я хочу пожать тебе руку. Сперва у меня были кое-какие сомнения насчет тебя, Сэм, но сейчас я вижу, что ты – толковый парень. Хоть и учился в колледже.

– Спасибо, Эд. – Теллон зачарованно смотрел, как его собственное изображение становится все больше и ближе, а у нижнего края поля зрения мельтешат костыли Эда. Он протянул руку и заметил, что тот, другой Сэм Теллон сделал то же самое. Наконец он увидел, как худая рука Хогарта, появившись непонятно откуда, схватила его собственную. И в тот миг, когда два незнакомца проделали все это на сцене, он ощутил прикосновение пальцев к своей руке. Оно подействовало на него как электрический шок.

Теллон свободной рукой снял электроглаз, вернувшись в приветливую темноту, и с трудом подавил тошноту. На секунду он полностью потерял ориентацию.

– Теперь твоя очередь, – сказал он, протянув электроглаз Уинфилду. – Как только станет не по себе – снимай очки. И не слишком нервничай, если начнешь чувствовать что-нибудь не то.

– Спасибо, сынок. Я почувствую то, что надо.

Пока доктор примерял электроглаз, Теллон оставался сидеть, так как все еще испытывал легкое головокружение. Старик Уинфилд уже восемь лет как лишился зрения и наверняка должен был пережить еще большой шок, чем Теллон.

Электроглаз давал отличное качество изображения. Однако один момент Теллон не проработал как следует – прибор видел в точности то же самое, что и человек, чьи нервные импульсы он «похищал». С практической точки зрения было бы разумнее иметь худшее по качеству изображение – но с рецептора, находящегося прямо на оправе очков. С другой стороны, если посадить на плечо какого-нибудь дрессированного зверька, скажем, белку...

– Ради Бога, Эд, – прогремел Уинфилд, – не мотай ты так своим кочаном. А то у меня морская болезнь начнется.

– Что же это такое творится? – вознегодовал Хогарт. – Чья это голова в конце концов? Пользуются моими глазами и даже «спасибо» не скажут. Вы что, ее купили, что ли, мою голову?

– Не волнуйся, Эд, – утешил его Теллон. – Когда мы выжмем из нее все, что можно, мы ее тебе вернем.

Хогарт засопел и, по своему обыкновению, принялся невнятно браниться себе под нос. Уинфилд еще раз показал свое упрямство – хотя электроглаз он носил не дольше, чем Теллон, но сразу же велел Хогарту подойти к окну и начал указывать, куда смотреть. Теллон благоговейно слушал, как старик шумно вздыхал, выражая тем самым свое одобрение, или грозным голосом командовал: «левей», «правей», меж тем как Хогарт ругался все громче и яростнее. И вдруг все кончилось.

– Электроглаз отказал, – возвестил Уинфилд. – Сломался.

– Нет, не сломался, – торжествующе сказал Хогарт. – Я закрыл глаза руками.

– Во дает, подлец! – с восторгом прошептал Уинфилд, после чего разразился хохотом. Теллон и Хогарт присоединились к нему, словно сбрасывая напряжение, копившееся все последние недели.

Когда они перестали смеяться, Теллон обнаружил, что устал и хочет есть. Он снова надел электроглаз и стал смотреть, как Хогарт кладет другую, еще не переделанную модель на рабочую платформу робота-сборщика. Он наблюдал, как работает этот маленький человечек, как руки его стремительно порхают, нажимая на кнопки. Впечатление у Теллона было такое, будто руки – его собственные. Затем крышка сборочной камеры задвинулась, и раздалось шипение – из чрева робота стал откачиваться воздух. На этом этапе работы нужен был полный вакуум – даже единственная молекула воздуха могла все испортить. Теллон встал и похлопал себя по животу.

– Ну что, пора завтракать?

Однако Хогарт остался сидеть за пультом управления робота.

– Пора-то пора, но я, пожалуй, посижу здесь, доделаю эту машинку. А то ребята уже обижаться начали – я, видите ли, не пускаю их в мастерскую. Не хватало, чтобы они сейчас ввалились сюда всей толпой и все напортили.

– Я тоже останусь, сынок. Это ведь и мой электроглаз. Так что я уж подожду пару часиков, но зато получу его прямо в руки. Если ты не против, я пошлю сказать мисс Жюст, что мы приглашаем ее на демонстрацию прибора – сегодня, после обеда.

Теллон ощутил, что перспектива своими глазами увидеть Хелен Жюст странно тревожит его. Она не заходила в мастерскую центра с того дня, как посмотрела на работу сонарного фонаря. Необъяснимое смятение, вызванное в нем той первой встречей, уже стало утихать. Он вовсе не хотел его вновь растревожить, и в то же время...

– Отлично. Я не против, Док. А пока я пойду что-нибудь перекушу. Надо наверстывать упущенное. Извини, что я снова тебя беспокою, Эд, но тебя не затруднить понаблюдать за мной, пока я не выйду из двери?

Теллон решил целиком положиться на электроглаз. Он оставил сонар и трость на верстаке и направился к двери, сосредоточившись на изображении своей собственной удаляющейся спины (как ее видел Хогарт).