Очень древнее Зло - Екатерина Лесина

баишь, — сплюнул Бран и вновь по старой привычке затер плевок ладонью. — Но с одного титула, если кто и получит, жив не будешь…

— Так ведь и вправду, город древний, забытый. Там много всякого, за что платят даже не золотом, — дэр Гроббе мысленно примерил титул, который…

Оно ведь и вправду… был пират, разбойник и висельник, разыскиваемый… где только, в общем, не разыскиваемый. А станет… если станет…

…а ведь аристократа повесить не так просто.

Особенно такого, который Повелителю присягу принесет. А дэр Гроббе принесет.

Коль жив останется.

И…

И «Веселая Магда» приняла на борт пару десятков легионеров, Командора их, рядом с которым дэр Гроббе ощущал себя неуютно, а заодно уж рыцарей Света.

И степняков.

И вот теперь, глядя на бушующую темноту, дэр Гроббе думал, что все-таки зря это он… наверное. Но вот откуда-то издалека донесся тонкий протяжный звук. Будто струну тронули.

И еще один.

Третий.

Они рождались, где-то там, впереди, средь кипящих волн и ветра, чтобы унять и то, и другое. Они умирали, но цеплялись за новые, выстраивая непонятную, но завораживающую мелодию.

И море тоже слышало.

Внимало.

Ветер рванул было, скользнул по снастям, вяло пытаясь опрокинуть «Магду», да и унялся. А волны, еще недавно поднимавшиеся едва ли не до вороньего гнезда, облеглись. Улеглись. Море сделалось гладким, что зеркало.

И это было нехорошо.

Нормальное море себя так не ведет. А неведомая музыка расползалась по этой глади. И главное, хотелось её слушать. Более того, стало страшно, что тот музыкант возьмет и…

Бросит.

Дэр Гроббе всхлипнул от страха. А потом отвесил себе оплеуху.

— Антонио! — рев его ненадолго перекрыл музыку. — Антонио, чтоб тебя… играй!

И спустя мгновенье уже тут, на корабле, зазвенели, загудели струны, но слишком слабы они были. Заухал и затопал кто-то.

Дук.

И выхватив нож из-за пояса, ударил им в борт. На стук отозвались с другой стороны. И еще дальше… верно…

Дэр Гроббе сам потянул клинки. Пусть простят его мастер и благородная сталь, но иного выхода нет. И металл ударился о металл со звоном. Где-то рядом зазвенело. Раздался лязг и хруст. И топот.

— Дружно! — рев Командора заставил дэра Гроббе бить клинком по клинку с большею силой. А меж тем по черной-черной воде скользили тени. Длинные. Расплывчатые.

И музыка, рождаемая ими — а в том у дэра Гроббе не оставалось сомнений — оплетала, поглощала иные звуки, порождая душевный дурман.

Надо было уши заткнуть. И…

— Готовься! — его крик почти потонул в темноте. — Сейчас полезут… все наверх… к бою…

И тревожно загудел корабельный колокол.

А дэр Гроббе подумал, что лучше уж в бою помереть… хотя, конечно, лучше бы не помирать вовсе, но как оно еще получится.

Глава 7 В которой есть место подвигу

«И вознеся над головой меч свой, взмолился рыцарь, воззвав к Пресветлым Сестрам, испросив их о милости и благословении. Расступились тучи, и луч солнца пал с небес на голову славного воина. Тогда-то и понял он, что услышана была молитва его. Возликовал его дух. И вышел Светозарный на бой с проклятым чернокнижником. И поверг его…»

Сказание о деяниях Ордена Света и многих сынов его благородных.

Он слышал вой.

Утробный. Душераздирающий. Порождающий одно-единственное желание: пасть наземь и молить о пощаде. Или хотя бы о смерти скорой. Но Артан лишь крепче сжал рукоять меча.

Стало… стало легче.

— Что это? — одними губами спросил он, сомневаясь, впрочем, что будет услышан. Вой оглушал. И люди… дэр Гроббе, вытащив зачем-то клинки, стучал одним по другому. Но ни звука не прорывалось сквозь вой. Где-то рядом огромный матрос с остервенением колотил палкой по мачте.

А вой… приближался.

Нахмурился Повелитель Тьмы. И фигура его подернулась черной дымкой.

Понятно…

Что ничего не понятно.

Загремел корабельный колокол. А в черной глади то ли еще воды, то ли уже неба, скользнули размытые тени. Повеяло… недобрым.

— Твою ж…

Надо было бы помолиться. Наверное. Воззвать… Артан читал хроники. Все герои обязательно воззывали к небесным покровителям. Да в голове пустота.

Заученные намертво слова молитв подевались куда-то.

И сами молитвы исчезли.

Благословение? Какое благословение в сердце тьмы… или где-то рядом? А о борт корабля ударилось что-то, тяжелое, заставившее суденышко содрогнуться.

— Держись, — Повелитель обернулся, и глаза его полыхнули алым.

Проклятое пламя.

Кровь демоническая. И доказательство иной, отвратной природе, силы. И надо… надо было вызывать на бой его. Артан стиснул зубы. И отвернулся.

Что бы ни происходило, он хотя бы умрет с честью. Правда, мысль об этом не внушала радости. Умирать, даже с честью, как-то вот перехотелось, что ли.

— Чего тут… — рев брата Яноша ненадолго перекрыл вой. А ведь голос у него хороший и…

— Гимн! — рявкнул Артан.

— Чего?

— Гимн заводи… Свету!

Брат Янош заглянул за борт. А теней становилось все больше и… и вой их… он не только раздирает душу. Он еще нашептывает, что зря Артан силится одолеть его. Что… все уже решено. И надо смириться.

Сложить оружие.

— От века грозного врага… — хорошо поставленный бас брата Яноша взрезал темноту. И к нему присоединился нежный баритон брата Свава.

— …не одолеем сами…

Старый гимн.

Древний даже.

Ныне вовсе волею Храма выведенный из числа разрешенных, ибо что-то там не так… то ли со словами, то ли со смыслом. Не важно. Артан никогда особо не понимал этих словесных баталий.

— Наш древний враг не спит… — чей-то хриплый голос не попадал в ноты.

Пускай.

Слова подхватывали.

Люди.

И не только.

Рядом возвышалась темная фигура Командора. И оказывается, что тьма тоже бывает разной. Его — плотная злая. А еще поющая, ибо пусть голос его теряется средь прочих, но Артан слышит.

И собственные губы его шевелятся, повторяя:

— Они наш меч, оплот и щит…

Белесая тень выползла из черноты, чтобы ловко, цепляясь за борта корабля, вскарабкаться выше. И выше. Артан теперь видел её. Тонкие длинные руки. Белесые. Полупрозрачные. Сквозь кожу видны и кости, которые сами по себе казались стеклянными, и синеватые сосуды, и мышцы.

Тонкое угреобразное тело.

И длинный хлыст волос, что расплывались по воде.

Лицо.

Красивое.

Пожалуй, настолько красивое, что в ином каком случае он мог бы залюбоваться им. А ныне просто повернул меч и ткнул меж пухлых приоткрытых губ. Тварь покачнулась и, выплюнув бледноватую мутную кровь, рухнула вниз. И тотчас вскипела вода.

— Они что… кто это… — брат Янош перевел дух. — Сохраните пресветлые Сестры… и чтоб я еще раз утреннюю молитву проспал!

А