Тайное письмо - Дебби Рикс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здесь так жарко, что можно позагорать, – заявила Имоджен, усаживаясь на свое пальто. Они достали сэндвичи и кексы и разложили их перед собой.
– Что… ты предлагаешь снять одежду? – с ужасом спросила Хелен.
– Нет, глупышка… не всю. Но мы могли бы снять кофты и расстегнуть блузки. Я как-то читала статью в журнале «Скрин-плей». Там рассказывалось о том, как Грета Гарбо принимает солнечные ванны. Она отдыхала на юге Франции. На ней были очень красивые короткие шорты и топик, который заканчивался вот здесь, – Имоджен показала у себя под грудью.
– И что… все могли видеть ее живот? – изумилась Хелен.
– Да, – сказала Имоджен. – Я спросила у мамы, может ли она сшить мне такой же.
– И что она ответила?
– Сказала, что подумает.
Имоджен расстегнула пуговицы на блузке и распахнула ее, обнажая живот.
– Джинни! – воскликнула Хелен. – А вдруг нас здесь кто-нибудь увидит?
– Что?! Здесь? Не говори ерунды!
Имоджен легла, подставив солнцу свой белый живот. Хелен робко расстегнула пуговицы, но скромно завязала полы блузки узлом.
– Здесь, наверху, – сказала Хелен, садясь и обхватывая колени руками, – такая тишина и спокойствие, что просто не верится, будто где-то идет война.
– Да, – согласилась Имоджен. – На днях я написала то же самое в письме маме.
– Может, скоро все закончится, – предположила Хелен и слегка вздрогнула, откусывая кусочек кекса. – Взрослые ведь во всем разберутся, правда?
– Хм-м-м, – протянула Имоджен, – я не уверена. Ты же знаешь, что и взрослые не могут решить всех проблем?
– Надеюсь, у них получится, – вздохнула Хелен. – Мой старший брат ушел в армию, и я переживаю за него.
– Прости, – сказала Имоджен, усаживаясь и обнимая Хелен за плечи. – Я не знала. Мои кузены ушли на фронт, и я тоже за них переживаю, но это не то же самое, что родной брат. Уверена, с ним все будет хорошо, Хелен. Приляг, давай немного позагораем на солнце, пока есть такая возможность.
Через полчаса солнце достигло зенита, а затем скрылось за холмом, и воздух стал прохладным.
– Пойдем, Джинни, – взмолилась Хелен, застегивая блузку и натягивая пальто. – Я замерзла… пора возвращаться.
– Ну ладно, – с неохотой согласилась Имоджен. Она заткнула блузку под твидовую юбку и надела кофту через голову. Встав, она отряхнула мокрую траву со своего пальто и надела его, после чего они с Хелен пошли вниз.
Поскальзываясь и спотыкаясь на спускавшейся зигзагом дороге, в конце концов они поняли, что потеряли ориентиры. Солнце быстро скатывалось за горы, которые теперь стали лиловыми. Начинало темнеть.
– Ой, Джинни, – жалобно заныла Хелен, – мы заблудились.
Имоджен переживала не меньше подруги, но продолжала уверенно идти вперед, пытаясь рассмотреть в полумраке карту.
– Нет-нет… у нас все хорошо. Я уверена, что по дороге туда мы проходили это дерево, – сказала она, махнув рукой в сторону массивного дуба, чьи ветви свисали над дорогой.
– Правда? – с тревогой спросила Хелен. – Я этого не помню.
На самом деле Имоджен тоже не была в этом уверена, но все равно мужественно шла дальше.
Неожиданно дорога стала подниматься вверх.
– Джинни, – Хелен схватила подругу за руку, – мы опять… идем наверх… Джинни!
Имоджен с раздраженным видом обернулась к ней.
– Ты заблудилась! – выпалила Хелен с влажными от слез глазами. – Признайся!
– Что ж, – сказала Имоджен, изо всех сил стараясь подавить охватывающую ее панику, – ты тоже заблудилась. Попробуй сама посмотреть карту, если ты такая умная.
Она бросила уже изрядно потрепанную карту на каменистую дорогу, а сама присела на траву на обочине, сняла свою коричневую туфлю и стала осматривать подошву, в которой образовалась дырка размером с гинею. Ее чулок промок, к тому же она натерла пятку, и там надулся здоровенный волдырь. Имоджен хотелось расплакаться, но она решила, что в присутствии подруги будет вести себя как ни в чем не бывало.
В кустах неподалеку послышался шорох.
– Что это? – шепотом спросила Хелен.
– Не знаю, – ответила Имоджен. – Может, кролик?
– Слишком громко для кролика.
– Тогда олень… Здесь в горах водятся олени.
В кустах послышался тихий смех, и два мальчика – на вид лет пятнадцати – вынырнули из леса, хохоча и держась за бока.
– А, – резко сказала Имоджен, – это всего лишь глупые мальчишки. Пойдем, Хелен… нам пора.
Она надела туфлю, схватила подругу за руку и стала уверенно взбираться вверх. Мальчишки стояли рядом и открыто потешались над ними.
– По этой дороге вы далеко не уйдете, – крикнули они, – если только не собираетесь заночевать на горе Скиддоу!
Затем мальчишки повернулись и побежали в противоположном направлении, смеясь и улюлюкая. Имоджен подождала, пока они скроются из вида, потом снова взяла Хелен за руку и пошла вслед за ними.
Когда солнце скрылось за горизонтом на западе и над Скиддоу взошла луна, девочки наконец отыскали обратную дорогу через сосновый лес. Они бежали сквозь сгущающиеся сумерки, пока не добрались до знакомой Спуни-грин-лейн. Задыхаясь, они добрели до окраины города, где снова увидели тех двух мальчишек, которые ждали их, прислонившись к забору.
– Все-таки выбрались, – сказал с усмешкой тот, что был выше ростом.
– Да, спасибо, – отозвалась Имоджен, стараясь сохранить чувство собственного достоинства, даже несмотря на то что ее чулки промокли, а прохудившаяся подошва хлюпала при каждом шаге.
– А там не слишком холодно… для солнечных ванн? – с грубым гоготом поинтересовались мальчишки.
Щеки у Хелен стали красными, как свекла. Она взяла подругу за руку и прошептала:
– Они нас видели! О Джинни, как ты могла! Они видели…
– А мне плевать! – резко парировала Имоджен. – Это было очень здорово, – сказала она высокому мальчишке. У него были голубые глаза и лохматые волосы. – Вам тоже стоит как-нибудь попробовать. А то вы такие бледные…
Она повернулась на каблуках своих хлюпающих туфель и уверенным шагом направилась к Мейнор-парку. Хелен шла следом за ней. Перед тем как свернуть за угол, Имоджен обернулась и увидела, что высокий мальчишка смотрит на нее с улыбкой на губах. И она готова была поклясться, что он ей подмигнул.
Глава шестая
Ферма Ферзехоф, декабрь 1939 года
Каждый год в первую субботу декабря Кете делала рождественский венок. На кухонном столе лежали зеленые ветки, наполнявшие комнату своим ароматом. Она сорвала сосновые ветки и ветви омелы, собрала с кустов живой изгороди поздние ягоды и украсила всем этим основу из соломы, сделанную в форме кольца. Бархатные и льняные ленты, которые использовали каждый год, а затем аккуратно сворачивали и убирали, с трудом умещались в маленькой овальной коробке. Четыре новые красные свечи тоже ждали, когда их воткнут в
